Про деток

Сначала они не улыбаются. Потом не переворачиваются. Никак не хотят

садиться, отращивать зубы, ползти и, в конце концов, идти. На самом

деле, конечно, они всё это могли бы: три невролога, два педиатра, пять

или восемь исследований подтверждают, что они достаточно развиты.

Просто они издеваются.

Они издеваются и не хотят разговаривать, набирать вес, есть брокколи,

использовать по прямому назначению горшок, а не новый папин ботинок. Они

отказываются нанизывать кольца на пирамидку, делиться лопаткой с

противным мальчиком в шапке с зелёным помпоном и плачут, когда их

спрашиваешь: «У тебя было три конфетки, а две мама забрала, сколько

конфеток осталось?»

Они изображают, что не умеют застегивать ботинки, надевать куртку и не

хотят дружить с милой девочкой Лизой. Они рвут колготки, теряют варежки,

с разбегу наступают в лужи — да-да, они просто издеваются.

Ещё они болеют. У них уши, зубы, животы и ещё, извините, педикулез. При

этом тяжесть заболевания всегда прямо пропорциональна загруженности

родителей на работе. Они нарочно!

Они издеваются и не говорят «р», «ш» и ещё двадцать два звука. Они

делают вид, что никак не могут научиться читать, и назло тебе считают

лимон овощем, а козу — диким животным.

Они издеваются, когда вопят на всю маршрутку: «Мама, а эта толстая тетя заплатила за два места или за одно?»

Они издеваются, когда, горестно подперев щёку, беседуют с логопедом:

— Ну же, мальчик, представь, что я никогда не видела апельсинов, какие они?

— Да я и сам их не часто вижу.

И когда сообщают воспитателю, что их любимые сказочные персонажи — Нюша, Спанч Боб и Гомер Симпсон, — они тоже издеваются.

Теперь нога у них вырастает на три размера за лето, а руки торчат из

новенького комбинезона так, что соседка интересуется: «Ой, какая

прелесть! Наверное, это мамочка в детстве носила?» Ну разве это не

издевательство?!

Они давно улыбаются, удивительно обаятельно — в ответ на «Что, правда,

ничего не задали?» Они прекрасно сидят, особенно за компьютером. За

фортепиано — да, никак не даётся пока. Ползают тоже отменно. Впрочем,

исключительно в дыре под школьным забором. Виртуозно прибавляют себе

конфеты и отбавляют — котлеты. Они уже умеют выливать суп в унитаз, но

никак не научатся сливать после этого воду. Кстати, зубы давно выпали, а

новые растут сразу с дырками, словно в насмешку.

О, они прекрасно читают, громко и с выражением. К сожалению, не учебник

английского, а надписи на заборах. Не только прекрасно выговаривают все

звуки, но и с воодушевлением угадывают те, что в телепередачах принято

заглушать бимканьем.

Зато теперь они никак не могут отличить соль от ре, а мажор от минора. К

тому же, на экзамене сообщают, что автор этой прекрасной оперы —

Чуйковский.

Рвут штаны и теряют перчатки по-прежнему, но это уже никого не волнует,

потому что особый шик теперь — потерять школьный рюкзак, со всеми

учебниками. Про сменную обувь даже и вспоминать не хочется.

Зато они разговаривают. Более того, они делают это постоянно: в машине,

за завтраком, на уроках, в театре и даже во сне. Они бесконечно

рассказывают несмешные анекдоты и, что ещё хуже, иногда делятся с

одноклассниками сюжетом прочитанной книжки: «Да там всё просто: вернулся

этот перец из Европы, невеста изменила, и вообще, все обалдели. Ну и

чо, он тачку поймал и свалил обратно!»

Они стесняются читать стихи вслух перед учителем, но совершенно не

робеют на том же уроке во весь голос признаться в любви противной

блондинке со второй парты. Неврологов и логопедов давно сменили русички и

математички: дети по-прежнему делают всё, чтобы кто-нибудь отчитал

родителей. Верх издевательства — замечание от учительницы по рисованию:

«Не справляется с программой!» По рисованию!

И, о ужас, теперь они ходят. От автобусной остановки до дома, в гости в

соседний подъезд, в магазин за мороженым, в музыкальную школу через две

дороги без светофора. И ослепительно улыбаются, когда родители, теряя

природный пигмент и нервные клетки, вопрошают: «Здесь идти пять минут,

где ты был полчаса? Ты издеваешься?!»

Но самое страшное, что ты понимаешь: ещё немного — и они уйдут. В

соседнюю квартиру. К блондинке со второй парты. Переедут в Австралию или

Нижний Новгород. Насовсем. И никто, никто не будет над тобой

издеваться! Так, наверное, и появляются на свет вторые, и третьи, и

десятые дети, которые снова издеваются и отказываются улыбаться, сидеть,

ползать, ходить. Вот оно, счастье!