Наши напасти
Значит так.
В четверг на приём мы всё-таки решили не ходить, так как кашель ещё был, да и ослаблен Ростюша сильно, а в поликлинике всякие люди ходят, и больные в том числе. Вроде всё было нормально, но
в 20 часов Ростюша залёг спать на ночь, в такую рань, чего с ним не приключалось даже во время болезни и при температуре. Где-то в 1.30 я проснулась от Ростюшиного хныканья, подумала, что он проголодался и решила предложить грудь, но вместо этого его обильно вырвало, и он снова провалился в сон. Я подумала, что это наверно остатки мокроты из бронхов выходят. Переодевать и вытирать его пришлось уже спящего.
Утром проснулся бодрый и свежий, покушал немного гречневой каши. Потом приключился понос, затем Ростюшу ещё дважды стошнило и поднялась температура до 37,6. Я вызвала участкового врача. До прихода врача в 15.30, температура поднялась до 38,9, ещё раз 6 был жидкий стул. Бедный Ростюща лежал пластом у меня на руках, даже не шевелился почти, находился в постоянной полудрёме и иногда сосал грудь. Врач сразу же дала направление на госпитализацию в инфекцию с подозрением на пищевое отравление. Грешить я могла только на творожок «Агуша», съеденный прошлым утром, остальные продукты сомнений вроде не вызывали (мы едим пока только из баночек). Примчался наш папка с работы и отвёз нас в инфекцию. В приёмном покое нас встретила дама неопределённого возраста с ужимками а-ля Рената Литвинова. Целый ЧАС (!) нас с еле живым ребёнком оформляли. Наконец после взвешивания, измерения температуры и беседы с педиатром нас определили в шестиместную палату, где мы были первыми. Кстати за этот час у меня трижды (!!!) поинтересовались, собираемся ли мы ложиться в больницу.
Сказать, что палата убогая, это ничего не сказать. Через некоторое время нас пригласили в процедурный кабинет ставить капельницу, и делать укол от температуры где ребёнка у меня забрали, а меня выставили за дверь, потому как «не положено». Перед этим нашего папку отправили в аптеку за катетером, так как в больнице они предназначены только для детей из Дома ребёнка. Из своей палаты я слышала как надрывается от крика бедный Ростюша, а мне оставалось только тихо плакать. Минут через 20 принесли моего сынулю с обезумевшими глазами, завёрнутого в простыню, а ручка с катетером была примотана бинтами к деревяшке. Мне еле удалось успокоить Ростюшу и дать ему грудь. 1,5 часа он провёл под капельницей.
На мой вопрос, а не предусмотрено ли в палате детской кроватки или манежа, чтобы я могла хотя бы в туалет отлучиться (благо он прямо в палате за дверью), мне сказали, что есть, но они опять же только для детей из Дома ребёнка. Потом правда добрая постовая медсестра принесла мне ободранную железную кроватку и сказала, что я могу сажать в неё ребёнка. Ещё Ростюше принесли на ужин… манную кашу, сваренную на молоке, с маслом и почему-то очень солёную. И это при постоянном поносе, сказала, что он такое есть не будет и что нам не надо носить еду из столовой, мне принесут из дома кашу. И всё равно трижды в день Ростюше приносили то суп, то кашу с мясом, то пюре.
А назавтра к нам пришла зав. отделением. Посмотрев и послушав Ростюшу, сказала, что надо делать рентген, дождаться результатов анализов, и ушла думать над дальнейшим лечением. Рентген э то тоже отдельный кошмар. Нам просто выдали нашу верхнюю одежду и одних отправили в соседнюю больницу в рентген кабинет. Там Ростюшу раздели до пояса, завернули в какую-то пластмассовую пелёнку, руками вверх и подвесили на крюк, а меня поставили сзади держать сынульке ручки, чтобы не опустил. Ростюша орал как сумасшедший и в итоге после таких издевательств уснул у меня на руках в кабинете. В понедельник нас наконец посетила инфекционист. Сказала, что пневмонии у Ростюши нет, зато высеяли кишечную инфекцию, и отменила капельницы. В субботу Ростюша пролежал под ней 5 часов, а в воскресенье – 4 часа. Кстати, в воскресенье нас в палате было уже 10 человек. За 5 дней нас посетили 3 врача и представителя СЭС, которые выпытали все подробности – от течения беременности и родов до того, что ели за день до болезни и где это покупали.
За эти дни мой бедный Ростюша просто зачах, он почти ничего не ел, только грудное молоко, постоянно какал и практически не писал. Спать он нормально тоже не мог, так как в палате лежало 4 маленьких ребёнка с разным режимом. Ночью кто-то постоянно плакал, Ростюша просыпался, а днём, когда он просто вырубался без сил, остальные дети начинали беситься и орать. Он спал, но постоянно вздрагивал во сне. Он всё время пытался сползти на пол поиграть. Но в палате, которая за всё время ни разу не проветривалась и не кварцевалась даже дотронуться до чего-то было страшно и противно. В итоге во вторник я потребовала отпустить нас домой под расписку, так как все процедуры к этому времени Ростюше отменили, а принимать таблетки мы можем и дома в человеческих условиях. Врач нехотя согласилась, но при этом расписала всевозможные осложнения вплоть до остановки кишечника и была уверена, что мы вернёмся, но уже в реанимацию. С собой она дала просто перечень лекарств, без подробных инструкций по приёму. Но днём к нам пришла наш педиатр и всё разжевала, подкорректировала лечение и успокоила. Мы начали приём Смекты, Эрсефурила, Мезима и Линекса. В первые 2 дня дома РОстюша заметно ожил, хоть и какал раз по 20 в день. На 3 день понос прекратился и теперь мы принимаем только Линекс для восстановления микрофлоры. Правда 2 дня пропустили приём и во рту появилась молочница, но и с ней мы уже справились.
Теперь надо набрать потерянный вес, а это непросто, так как у Ростюши лезут зубки и аппетит у него не очень. Зато он снова бодр и свеж. Он ходит, держась за стены или диван, с дивана залезает на подоконник, имеет 3 полноценных зуба и ещё 3 на подходе, говорит «да-а-а» и тянет ручки, когда что-нибудь просит, умеет хитро щуриться и морщить носик, прямо как папка.