Двадцать лет без БГ

А, ведь, когда-то я и дня не могла прожить без этого голоса, этих слов )))

Десять прекрасных дам

Всё кончилось так: он долго смотрел в окно,
Потом подошёл к стене и надел пальто,
И вышел туда, где снег и ночь,
И сел в трамвай уехать прочь —
Туда, где есть десять прекрасных дам.

Хозяйка, зевнув, ему подала ладонь,
Сказала: Ещё когда-нибудь зайдите на наш огонь.
А гости сидели за столом,
И чинно сосали чай с дерьмом,
И пили за здоровье прекрасных дам.

И он вышел прочь: куда — он не знал и сам,
Набрав семь цифр, он мёрз, подпевая гудкам,
Но трубок никто не поднимал…
Он был один, и мир был мал,
Но всё же скрыл десять прекрасных дам.

А дома его ждал застоявшийся дым
И десять листов, верных его стихам.
И верь иль не верь, но десять прекрасных дам
Ждали звонка в свою дверь — его звонка, —
Десять прекрасных дам.

Я кончил писать и тоже встал у окна,
Туда, где видна стена и ещё раз стена.
И долго стоял, и синий дым,
Ел мне глаза, но я был с ним,
И пил до дна здоровье десяти прекрасных,
Десяти прекрасных дам.

Прекрасный дилетант

Она боится огня, ты боишься стен;
Тени в углах, вино на столе.
Послушай, ты помнишь, зачем ты здесь?
Кого ты здесь ждал, кого ты здесь ждал?

Мы знаем новый танец, но у нас нет ног.
Мы шли на новый фильм, кто-то выключил ток.
Ты встретил здесь тех, кто несчастней тебя.
Того ли ты ждал, того ли ты ждал?

И я не знал, что это моя вина, —
Я просто хотел быть любим,
Я просто хотел быть любим…

Она плачет по утрам, ты не можешь помочь,
За каждым новым днём — новая ночь,
Прекрасный дилетант на пути в гастроном —
Того ли ты ждал, того ли ты ждал?

Кто ты теперь?

Я хотел бы видеть тебя,
Я хотел бы знать, с кем ты сейчас?
Ты как вода:
Ты всегда принимаешь форму того, с кем ты.
С кем ты сейчас? Кто верит сегодня
Своему отраженью в прозрачной воде твоих глаз?
Кто ты теперь? С кем ты сейчас?

Кто ты сейчас, сестра или мать,
Или кто-то, кто ждёт на Земле?
Легко ли тебе, светло ли тебе,
И не скучно ли в этом тепле?
Крылат ли он?
Когда он приходит,
Снимаешь ли ты с него крылья и ставишь за дверь?
Кто ты сейчас? С кем ты теперь?

Кто ты сейчас, сестра или мать.
Или кто-то, кто ждёт на Земле?
Тепло ли тебе, а если тепло,
То не скучно ли в этом тепле?
Крылат ли он?
И кто дал мне право
Помнить тебя и вспомнить ещё один раз?
Кто ты теперь? С кем ты сейчас?

Мне было бы легче петь

Мне не нужно касанья твоей руки
И свободы твоей реки.
Мне не нужно, чтоб ты была рядом со мной, —
Мы и так не так далёки.
И я знаю, что это чужая игра,
И не я расставляю сеть…
Но если бы ты могла меня слышать,
Мне было бы легче петь.

Это новые листья меняют свой цвет;
Это в новых стаканах вино.
Только время уже не властно над нами:
Мы движемся, словно в кино.
И когда бы я мог изменить расклад,
Я оставил бы все как есть…
Но если бы ты могла меня слышать,
Мне было бы легче петь.

По дощатым полам твоего Эдема
Мне не бродить наяву,
Но, когда твои руки в крови от роз,
Я режу свои о траву.
И ни там, ни здесь не осталось скрипок,
Не переплавленных в медь…
Но если бы ты могла меня слышать,
Мне было бы легче петь.

Так прости за то, что, любя тебя,
Я остался таким же, как был.
Но я до сих пор не умею прощаться
С теми, кого я любил.
И хотя я благословляю того,
Кто позволил тебе взлететь…
Но если бы ты могла меня слышать,
Мне было бы легче петь…

Если бы ты могла меня слышать —
Мне было бы незачем петь.

Сегодня ночью

Бери свою флейту.
Я уже упаковал свой
Станок с неизвестным количеством струн.
Я едва ли вернусь сегодня домой.

Не надо звонить:
Мы поймаем машину внизу.
Я надеюсь, что ты разбудишь меня
Не раньше, чем нас довезут.

Ещё один вечер.
Ещё один камень — смотри на круги.
Нас забудут не раньше, чем в среду к утру.
Я опять не замечу, когда нам скажут: «Беги!»

Пора выезжать…
Нет, она сказала, что позвонит сама.
Я опять должен петь, но мне нужно видеть её —
Я, наверно, схожу с ума.

Но…сегодня ночью кто-то ждёт нас…
Сегодня ночью кто-то ждёт нас…
Сегодня ночью кто-то ждёт нас…

Из города в город,
Из дома в дом, по квартирам чужих друзей…
Наверно, когда я вернусь домой,
Это будет музей.

Вперёд, флейтист!
Стоять на пороге тринадцатый год,
И хотя бы два дня, хотя бы два дня
Там, где светит солнце, и где нас никто не найдёт.

Но…сегодня ночью кто-то ждёт нас;
Сегодня ночью кто-то ждёт нас…
Сегодня ночью кто-то ждёт нас…

Игра наверняка

Мы до сих пор поём, хотя я не уверен,
Хочу ли я что-то сказать.
Мы до сих пор поём, хотя я не уверен,
Хочу ли я что-то сказать.
Но из моря информации, в котором мы тонем,
Единственный выход — это саморазрушенье.
Мы до сих пор поём,
Но нам уже недолго ждать.

Мы стали респектабельны, мы стали большими,
Мы приняты в приличных домах.
Я больше не пишу сомнительных текстов,
Чтобы вызвать смятенье в умах.
Мы взяты в телевизор, мы — пристойная вещь,
Нас можно ставить там, нас можно ставить здесь,
Но…В игре наверняка
Что-то не так.

Сидя на красивом холме,
Видишь ли ты то, что видно мне?
В игре наверняка что-то не так.

Мои друзья опять ждут хода
На клетку, где нас ждёт мат.
Но я не понимаю, как я стал ограничен
Движеньем вперёд-назад.
Приятно двигать нами, как на доске,
Поставить нас в ряд и забить заряд,
Но едва ли наша цель —
Оставить след на вашем песке;

Сидя на красивом холме,
Видишь ли ты то, что видно мне?
В игре наверняка — что-то не так.
В этой игре наверняка что-то не так…

Капитан Африка

Фантастический день.
Моя природа не даёт мне спать.
Пожарные едут домой, им нечего делать здесь.
Солдаты любви,
Мы движемся, как призраки фей на трамвайных путях.
Мы знаем электричество в лицо —
Но разве это повод? Развяжите мне руки…
Я вызываю капитана Африка…

Сколько тысяч слов, все впустую —
Или кража огня у слепых богов.
Мы умеем сгорать, как спирт
В распростёртых ладонях.
Я возьму своё там, где я увижу своё:
Белый растафари, прозрачный цыган,
Серебряный зверь в поисках тепла…
Я вызываю капитана Африка.

Рок-н-ролл мёртв

Какие нервные лица — быть беде.
Я помню, было небо, — я не помню, где.
Мы встретимся снова, мы скажем «Привет».
В этом есть что-то не то…

Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет,
Рок-н-ролл мёртв, а я…
Те, что нас любят, смотрят нам вслед.
Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет.

Отныне время будет течь по прямой:
Шаг — вверх, шаг — вбок, их мир — за спиной.
Я сжёг их жизнь, как ворох газет,
Остался только грязный асфальт.

Но рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет,
Рок-н-ролл мёртв, а я…
Те, что нас любят, смотрят нам вслед.
Рок-н-ролл мертв, а я…ещё нет.

Локоть к локтю, кирпич в стене,
Мы стояли слишком гордо, мы платим втройне:
[b]За тех, кто шёл с нами, за тех, кто нас ждал,
За тех, кто никогда не простит нам

то, что

Рок-н-ролл мёртв — а мы ещё нет,
Рок-н-ролл мёртв, а мы…
Те, что нас любят, смотрят нам вслед.
Рок-н-ролл мертв, а мы…
Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет,
Рок-н-ролл мёртв, а я…
Те, что нас любят, смотрят нам вслед,
Рок-н-ролл мёртв, а я…

Искусство быть смирным

Я выкрашу комнату светлым,
Я сделаю новые двери.
Если выпадет снег,
Мы узнаем об этом только утром.
Хороший год для чтенья,
Хороший год, чтобы сбить со следа.
Странно: я пел так долго…
Возможно, в этом что-то было.

Возьми меня к реке,
Положи меня в воду,
Учи меня искусству быть смирным.
Возьми меня к реке.

Танцевали на пляже,
Любили в песке,
Летели выше, чем птицы,
Держали камни в ладонях, —
Яшму и оникс,
Хрусталь, чтобы лучше видеть.
Чай на полночных кухнях…
Нам было нужно так много.

Возьми меня к реке,
Положи меня в воду,
Учи меня искусству быть смирным,
Возьми меня к реке.

Я выкрашу комнату светлым,
Я сделаю новые двери.
Если ночь будет тёмной,
Мы выйдем из дома чуть раньше,
Чтобы говорить негромко,
Чтобы мерить время по звёздам.
Мы пойдём, касаясь деревьев…
Странно: я пел так долго.

Возьми меня к реке,
Положи меня в воду,
Учи меня искусству быть смирным.
Возьми меня к реке.

Серебро господа моего

Я ранен светлой стрелой — меня не излечат.
Я ранен в сердце — чего мне желать ещё?
Как будто бы ночь нежна,
Как будто бы есть еще путь —
Старый прямой путь нашей любви.

А мы все молчим, а мы всё считаем и ждём,
Мы всё поём о себе — о чём же нам петь ещё?
Но словно бы что-то не так,
Словно бы блеклы цвета,
Словно бы нам опять не хватает тебя,

Серебро господа моего…
Серебро господа,
Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?

Серебро господа моего…
Серебро господа…
Выше слов, выше звёзд,
Вровень с нашей тоской…

И как деревенский кузнец, я выйду засветло.
Туда, куда я, — за мной не пойдёт никто.
И может быть, я был слеп,
И может быть, это не так,
Но я знаю, что ждет перед самым концом пути, —

Серебро господа моего…
Серебро господа,
Разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?
Серебро господа моего…
Серебро господа…
Выше слов, выше звёзд,
Вровень с нашей тоской…

Ключи от её дверей

Между тем, кем я был, и тем, кем я стал,
Лежит бесконечный путь.
Но я шёл весь день, и я устал,
И мне хотелось уснуть.

И она не спросила, кто я такой,
И с чем я стучался к ней.
Она сказала: Возьми с собой
Ключи от моих дверей.

Между тем, кем я стал, и тем, кем я был, —
Семь часов до утра.
Я ушёл до рассвета, и я забыл,
Чьё лицо я носил вчера.

И она не спросила, куда я ушёл, —
Северней или южней;
Она сказала: Возьми с собой
Ключи от моих дверей.

Я трубил в эти дни в жестяную трубу,
Я играл с терновым венцом,
И мои восемь струн казались мне
То воздухом, то свинцом.

И десяткам друзей хотелось сварить
Суп из моих зверей.
Она сказала: Возьми с собой
Ключи от моих дверей.

И когда я решил, что некому петь,
Я стал молчать и охрип.
И когда я решил, что нет людей
Между свиней и рыб.

И когда я решил, что остался один
Мой джокер средь их козырей,
Она сказала: Возьми с собой
Ключи от моих дверей.

Лети, мой ангел, лети

Крылья сломались, когда ещё воздух был пуст.
Кто мог сказать ему, что за плечами лишь груз?
Кто мог что-то сказать ему — мы знали, что он впереди.
Я шепнул ему вслед: Лети, мой ангел, лети!.

Мальчик, похожий на мага, слепой, как стрела,
Девственность неба разрушивший взмахом крыла;
Когда все мосты обратились в прах, и пепел покрыл пути,
Я сказал ему вслед: Лети, мой ангел, лети!.

Я знаю — во всем, что было со мной, Бог на моей стороне.
И все упрёки в том, что я глух, относятся не ко мне:
Ведь я слышу вокруг миллион голосов, но один —
Как птица в горсти…
И я сжимаю кулак: Лети, мой ангел, лети!.

Рождественская песня

Твои самолёты — им никогда не взлететь.
Твои горизонты чисты, твои берега не знают прибоя.
На улицах много людей, но тебе не сказали, что это такое.
Ты бросаешь им золото — тебе не сказали, что это медь…
Из тех, кто был здесь сначала, с тобой остаются лишь трое.
Но, королева, кто позволит им петь?

Твои глаза — никто не помнит их цвет.
Лишь в клетках поют соловьи неизвестной ученым природы.
Все двери закрыты на ключ с сумерек и до восхода.
Лишь рыбаки не боятся смотреть тебе вслед.
Тебя обманули: им не позволяют смотреть на воду.
Но, королева, кто погасит их свет?

А в гавани — паруса из цветных камней,
И матросы в монашеских рясах пьют здоровье жены капитана.
Но в полночь расходятся в кельи: они снимаются с якоря рано —
Им нужно плыть вокруг света — туда, где в полдень темней,
Чем ночью, — их корабль разобрала на части охрана.
Но они уплывут, королева, — есть вещи сильней.

А ночью время идёт назад,
И день, наступающий завтра, две тысячи лет как прожит.
Но белый всадник смеётся, его ничто не тревожит,
И белый корабль с лебедиными крыльями уже поднял паруса.
Часовые весны с каждым годом становятся строже.
Но, королева, сигналом будет твой взгляд.

Королева, мы слыхали, что движется лёд,
Но, когда поднимаются реки, это даже не стоит ответа.
Ладони полны янтарём, он будет гореть до рассвета,
И песнь яблоневых ветвей — её никто не поёт.
Но это не долго, и наша звезда никогда не меняла цвет,
Но, королева, тише: ты слышишь, — падает снег…
Да, королева, это всё-таки Новый Год.

Движение в сторону Весны

Некоторым людям свойственно петь;
Отдельным из них — в ущерб себе.
Я думал, что нужно быть привычным к любви,
Но пришлось привыкнуть к прицельной стрельбе.

Я стану красивой мишенью ради тебя.
Закрой глаза — ты будешь видеть меня, как сны.
Что с того, что я пел то, что я знал (мог)* —
Я начинаю движение в сторону Весны.

Я буду учиться не оставлять следов,
Учиться мерить то, что рядом со мной:
Землю — наощупь, хлеб и вино — на вкус,
Губы — губами, небо — своей звездой.

Я больше не верю в то, что есть что-то ещё,
Глаза с той стороны прицела ясны.
Все назад; я делаю первый шаг —
Я начинаю движение в сторону Весны.

Некоторым людям свойственно пить,
Но, раз начав, нужно допить до дна.
И некоторым людям нужен герой,
И, если я стану им, это моя вина.

Прости мне все, что я сделал не так, —
Мои пустые слова, мои предвестья войны…
Господи, спаси мою душу —
Я начинаю движение в сторону Весны.

Глаз

Дайте мне глаз,
Дайте мне холст,
Дайте мне стену, в которую можно вбить гвоздь, —
И ко мне назавтра вы придёте сами.

Дайте мне топ,
Дайте мне ход,
Дайте мне спеть эти пять нелогичных нот —
Тогда меня можно брать руками.

Как много комнат, полных людей, —
Прозрачных комнат, полных людей, —
Служебных комнат, полных людей, —
Но пока нет твоей любви,
Мне всегда будет хотеться чего-то ещё.

Дайте мне ночь,
Дайте мне час,
Дайте мне шанс сделать что-то из нас —
Иначе всё, что вам будет слышно, это: «Что вам угодно?»

Может быть, «нет»,
Может быть, «да»,
На нашем месте в небе должна быть звезда —
Ты чувствуешь сквозняк оттого, что это место свободно…