Инфекционка
МедицинскоеКогда Кирина рвота отказалась прекращаться после восьмого часа борьбы с ней, мы подумали, что скорая, скорее всего, нам не помешает. Приехала она на редкость оперативно, мы погрузили в нее пять баулов с вещами и отбыли до города Дзержинска.
Конструкция машины скорой помощи отличается некоторой оригинальностью. На первый взгляд, кажется, что опять наши российские изверги сделали все тяп-ляп и на госпитализируемых им глубоко и далеко плевать. Но нет! Российские изверги – самые заботливые изверги в мире! В салоне автомобиля стоит такой грохот, будто его весь начинили железными погремушками? Так это для того, чтобы вернуть больного к жизни, ежели он в пути на тот свет отправиться решит – адские звуки самого яростного смертного к действительности вернут. Бензином воняет до приступов тошноты? Это тоже не просто так – мирная анестезия: нанюхаешься за час пути, в голове возникнет некоторый туман и собственные болячки покажутся не столь значимым явлением.
***
И вот мы благополучно доехали до детской инфекционной больницы номер 11 города Дзержинска Нижегородской области. Постройка сразу несколько припугнула меня – больница была похожа, скорее, на заброшенный госпиталь времен Второй Мировой или, по крайней мере, на психбольницу для не самых притязательных граждан: облупленная штукатурка, подгнивающие окна, тусклый свет, обветшалое крыльцо. Первое впечатление так над нами подшучивает, - решили мы и довольно смело вошли в приемный покой.
В приемном покое нас встретила суровая медсестра, записала входные данные и вызвала врача. Врачом оказался странноватый дядечка под 60. Каждое его слово все больше убеждало меня в том, что мы попали к психам. Киру доктор не трогал, но меня явно относил к данной категории.
Он поставил на письменный стол стакан воды и щелкнул выключателем настольной лампы. Яркий электрический луч ударил мне в глаза. Будет допрос, поняла я.
- Когда впервые случилась рвота?
- В понедельник.
- Так-так. А сегодня пятница. Ну что ж, будем вспоминать. Мамочка, что ваш ребенок ел в воскресенье на завтрак, на обед и на ужин?
- Эммм. Видимо какую-нибудь кашу, какой-нибудь суп и на ужин второе какое-нибудь… - неуверенно попыталась припомнить я меню недельной давности.
- Поточнее, пожалуйста, мамочка!
- Поточнее я могла вам ответить в воскресенье вечером. Мои сегодняшние воспоминания мутны и несвежи.
- Вы же мать!! Такие вещи вы просто обязаны знать и помнить!
Через пятнадцать минут пыток я уже была готова сама на себя писать кляузу в органы Ювенальной Юстиции с требованиями лишить меня материнских прав за недобросовестное запоминание каждого чиха и пука ребенка, как минимум с точностью до времени суток.
- …А потом она стала жаловаться на то, что у нее болит правый бок. Вот тут.
- Так и запишем – боли в животе.
-Не в животе, а в боку. В правом.
Врач почесал голову шариковой ручкой:
- Справа, слева, посередине – это живот. А сзади не живот... – На этих словах врач изумленно замер, как будто понял для себя важную истину. На несколько секунд задумался и изрек: – Сзади спина.
Так я освоила азы анатомии.
***
Допрос продолжался на протяжении часа. Кира, потерявшая за день два килограмма и остатки жизненных сил, свернулась калачиком у меня на коленях и пыталась заснуть. Врач будил ее каждые две минуты и заставлял делать два глотка холодной воды из стакана. Дочь слабо сопротивлялась.
- Кирочка, а кукла у тебя есть? – показания ребенка требовались для протокола. Проделки ювенальщиков продолжаются, поняла я.
Кира деликатно промолчала.
- А мячик у тебя есть?
Партизан из ребенка вышел бы неплохой.
- А книжки, книжки у тебя есть?
- Да!! – неожиданно ожила и вкричала дочь. – Есть! У меня много книжек, мне их мам читает!
Ну, хоть что-то у нее есть, уже хорошо.
***
Стакан холодной воды начал заканчиваться, Кира же начала ныть и проситься в палату, я с каждой секундой нервничала все больше и больше – вопросы врача и его восприятие моих ответов выходили за рамки привычной мне логики.
- Дизентерия у вас, - вынес он вердикт по итогам собеседования.
И медсестра проводила нас в палату.
***
-Что, правда чтоли?? Мы будем здесь лежать?? – не поверила я.
Катакомбы. Они самые. Гражданская война. Или Вторая Мировая. После бомбежки. После артобстрела. Куда спрятали раненых? Не за той ли они потайной дверцей, обитой окрашенным дерматином? Почему она не запирается и ведет прямиком в темные ночные кусты? Что-то здесь не чисто. Да, тут явно нечисто, холодно и страшно.
Я постаралась сохранить невозмутимое лицо, чтобы не напугать ребенка и не расстроить радушных хозяев.
- Спасибо, говорю, заходите, гостями будете…
…Я улеглась на железную кровать. В ту же секунду я научилась делать мостик, к которому стремилась все последние несколько месяца – сетчатое кроватное дно резко прогнулось, мой живот оказался практически на полу, позвоночник предательски крякнул.
- Ничего, ничего, - успокаивала себя я, лежа на кровати и разглядывая щели между плинтусами и полом. – Зато мышей будет удобно атаковать, когда они ночью из этих дыр побегут… Кач-кач, и мышь расплюснута моим животом и металлической сеткой об пол. Кач-кач еще раз, и ее подруга рядом лапками кверху. Оружие массового уничтожения…
***
Всего несколько дней назад я рассказывала Юрке о своей давней мечте – сняться в фильме о Великой Отечественной, или, хотя бы, поучаствовать в реконструкции тех событий. Пошла бы в санитарки.
И вот я стою буквально на пороге своих замыслов – разрушенная палата, продавленные скрипучие железные кровати, четырехметровые потолки, адский холод и люди в белых халатах.
Мечты сбываются! Репетируем.