Как я рожала Машку

ПДР мне назначили на 29 августа. Кроме того, мой врач меня предупреждал, что вряд ли Машка попросится раньше, так что две недели, предшествующие дню Х, я со спокойной душой занималась организационно-бытовыми вопросами в полной уверенности, что время у меня еще есть. Тратила я его с толком: подгоняла моральными пинками родственничков, делающих ремонт в коридоре, кормила ужинами знакомого, который вызвался помочь с поклейкой обоев, ездила с мамой по магазинам, подбирала и заказывала мебель… В общем, на месте не сидела.

25 августа (в четверг) я потопала в свою районную поликлинику к участковому гинекологу, втайне надеясь, что этот визит последний. И по пути почувствовала, как в трусах что-то протекло. Воды отходят? Но смутило то, что хлюпнуло совсем немного. Просто выделения? Этими вопросами я и озадачила своего врача. Она тоже засомневалась, но на всякий случай дала мне направление в роддом с пометкой «1-й период родов» и посоветовала немедленно ехать туда на осмотр и на всякий случай захватить вещи.

Все три пакета (№ 1 «Для меня», № 2 «Для малыша» и № 3 «Для родзала») у меня были заблаговременно собраны. Созвонившись с врачом и забрав пакет № 1, я поехала в роддом. Меня осмотрели, поставили диагноз «Высокий надрыв плодного пузыря» и решили оставить в роддоме до утра. А утром либо воды полностью должны отойти, либо мне этот пузырь просто вскроют, и буду я рожать.

Я отзвонилась родным, чтобы мне привезли оставшиеся вещи, и стала дожидаться, когда меня оформят и поселят в палату. Поступающего народа в этот день было очень много — в 13-00 я была 20-й, а как позднее мне сказала моя соседка по палате, вечером она была 63-й. Но вот бумаги оформлены, палата подготовлена, и я осталась морально готовиться к завтрашнему дню. Несколько нагнетало обстановку волнение мамы, которая вбила себе в голову, что мне будут искусственно вызывать роды, наколят какой-то гадостью, и это плохо отразится на ребенке. Я успокаивала ее, как могла, заодно стараясь поднять свой боевой дух. Разговаривала с малышкой в животике, просила ее подготовиться к выходу в мир, говорила, что очень хочу взять ее на руки.

Ночью спала плохо, пару раз вставала в туалет. Периодически из родзалов доносились характерные звуки, а потом детский плач. Я искренне радовалась.

Живот не болел и вообще вел себя очень спокойно. Я лежала на спине (на протяжении всей беременности эта поза почему-то была для меня самой удобной), а когда повернулась на левый бок, тут-то меня и скрутило. Дикая боль в пояснице была неожиданностью. Я рассчитывала, что болеть будет живот, в этом случае я хотя бы знаю, как согнуться, чтобы уменьшить боль. С поясницей же ничего не получалось. Дышать тоже не получалось: чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. На часах было 5-30. Вспомнилась фраза недавно родившей подруги: «То, что это схватка, я поняла сразу». Теперь и я поняла.

Яркие ощущения продолжались секунд 20-30, потом отпустило. Через 3 минуты вторая схватка, еще через 3 минуты — третья… Я выползла в коридор, позвала дежурную медсестру и сообщила, что у меня процесс пошел. Потом позвонила своему врачу, рассказала ситуацию. Он пообещал подъехать к 8 утра.

Схватки продолжались, от боли хотелось лезть на стену. Ко мне в палату зашла акушерка с аппаратом для прослушивания сердцебиения малышки, увидела мои корчи и заорала: «Дыши, дура! Ты ж ребенку воздух перекрываешь!». Я старательно задышала.

Потом пришел дежурный врач. Осмотрел, сообщил: «Открытие 3 сантиметра». Я дышала. В аппарате стучало Машкино сердечко.

Где-то в 7-40 приехал мой врач. К этому моменту у меня уже было открытие 4 сантиметра и шейка спокойно тянулась до 6. «Готовьте 4-й родзал. Здесь процесс идет полным ходом. Она до 8 часов может родить».

В другом состоянии я оценила бы комфортность родзала по достоинству. Что и говорить, уровень, мягко говоря, не советский. Меня уложили на помесь дивана с сексодромом, с автоматически поднимающейся спинкой. Мельком заметила шведскую стенку, мяч и специальный стульчик для тех, кто отдает предпочтение вертикальным родам. Я же почему-то уставилась на настенные часы.

8-10. Предупреждают, чтобы не дергалась, больно не будет. Инструментом, похожим на крючок, вскрывают плодный пузырь. Это действительно не больно. Отмечаю для себя, что теперь я знаю, как отходят околоплодные воды. Слышу что-то насчет зеленоватого цвета и необходимости дышать.

8-20. Схватки усиливаются и интервалов между ними уже практически нет. Кажется, что дальше просто некуда. На животе опять аппарат для прослушивания сердца Машки. Он дико мешает и это раздражает до бешенства. Дышу быстро и глубоко.

8-30. «Полное открытие». На задворках сознания возникает что-то паническое и нецензурное. Давлю его в зародыше мыслью, что точка невозвращения давно пройдена и теперь — только вперед. «Дыши, не останавливайся!». Дышу.

8-35. Среди дикой боли для разнообразия появляется ощущение, что через меня что-то продирается наружу. Хочется в туалет по-большому. Тут же вопрос: «Тебя дует?». Отвечаю, что да. В ответ слышу, что дуться нельзя, надо подождать еще минут 10, чтобы головка опустилась ниже. Господи, еще 10 минут?! Как же их выдержать-то?!

8-45. Боль заметно уменьшилась. Лежу на боку. Одна нога вытянута, другую при схватке надо согнуть в колене, прижимать к груди и тужиться. Стараюсь. Не получается. Несколько минут — и вторая попытка. Чуть-чуть недотужила. Меня переворачивают на спину, обе ноги сгибают и прижимают к груди. «На схватке тяни на себя. И дыши!».

8-47. Тужусь. Не получается. Боли нет, но и сил уже нет никаких. Врач надо мной. «Лена, слышишь меня? Слушай внимательно. У тебя зеленая вода. Это значит, что ребеночек туда пукнул. И если он вдохнет или глотнет этой воды, для него это будет реанимация. Тебе сейчас надо разозлиться на всех и тужиться изо всех сил. Соберись и тужься на боль». По мозгам эта фраза дала хорошо. Набираю побольше воздуха и тужусь так, что еще немного — и меня просто разорвет. Воздух в легких закончился. Лихорадочно делаю пару коротких вдохов, но тужиться не прекращаю. «Давай, давай, хорошо, пошла-пошла, еще немного, еще…». Чувствую, как меня немного надрезают. Странное ощущение, что во мне что-то застряло. Спрашивают: «Тужиться хочется?». «Нет». «А теперь хочется?». «Тоже нет. А надо?». «А тебе хочется?». «Да какая разница?! Надо — сделаем!». Собираю остатки сил для последнего рывка и тужусь.

8-55. Мне на живот плюхается мокренькое скользкое тельце и тихонько попискивает. Рядом суетится акушерка с тонкой трубочкой — отсосом, водит ею во рту у малышки. Малявка кашляет, выплевывает прозрачную водичку и начинает как-то неуверенно всхлипывать. Ее накрывают пеленкой, я осторожно прижимаю ее к себе, говорю «Машка моя» и облегченно вздыхаю.

Послед вышел как-то незаметно и безболезненно. Я уже малость пришла в себя и с интересом рассматривала врачей в фартуках, с головы до ног забрызганных кровью и похожих на мясников.

Зашивали меня около часа. Обезболивание то ли слабо действовало, то ли не действовало вовсе, но я дергалась, ойкала, шипела и с трудом сдерживала нецензурные комментарии. Временами меня держали двое акушерок, а третья шила. В процессе я выдала, что предпочла бы еще раз родить, чем зашиваться, немало повеселив окружающих. Как оказалось, у меня было всего три шва, хотя по моим ощущениям меня порвало на британский флаг. Машка же, отлежавшись на пузе минут 20, закопошилась и попыталась ползти в поисках источника пищи. Источник был рядом, но добраться до него было проблематично, и Машка выразила свой протест громким ревом. Голос у нее оказался впечатляющим. Мне было сказано, что это хороший признак — легкие развернулись нормально, они чистые, воды малявка не нахлебалась.

Но вот все зашито, два с половиной часа, положенные на нахождение в родзале после родов, прошли, и нас пора переводить в палату. Машке обработали пуповинку, закапали глазки, протерли то, что нужно протереть, взвесили и обмерили. Рост оказался 55 см, вес — 3700.

Домой нас выписали на третий день, как раз в мой ПДР. Кстати, с этого дня роддом уже был закрыт на прием. Так что «карусели», о которой я писала в предыдущем посте, нам благополучно удалось избежать.