Ко Дню Победы запускаю фотопроект "Чтобы помнили..."

Крикливенко (урожденная Мокроносова) Татьяна Евгеньевна, род. 25.09.1925 г.р.

22 июня 1941 года, воскресенье, отличный летний день. Мы с мамой и двумя моими старшими братьями возвращались из леса, ничего не предвещало беды.

При входе в город мы обратили внимание на необычно большое количество народа на улицах. Взрослые о чем-то беседовали с озабоченными лицами, дети бегали и радостно кричали: «Война! Война!».

Мне в ту пору было неполных 13 лет. Я тоже не сразу поняла весь трагизм этого слова - война. Война - это что?! И что будет дальше?!

Что было дальше мы поняли очень скоро: в город приехало много эвакуированных, а в школьную программу ввели предмет «Военное дело». На пришкольных участках мы начали рыть «щели» (разновидность окопов), это было очень тяжело. Но если надо - значит надо! И мы, дети, школьники, все беспрекословно выполняли.

Затем ввели продуктовые карточки, фактически из продуктов был только хлеб. Иждивенцы получали по 400 грамм, служащие и учащиеся - по 500 грамм, рабочие - по 800 грамм хлеба в сутки.

Война началась внезапно, без объявления, и страна была к ней не готова.

Мужчины призывного возраста ушли на фронт, в тылу остались практически одни женщины и дети, а также мужчины, занятые на производстве военной продукции.

В кратчайшие сроки Лысьвенский металлургический завод, основной продукцией которого до начала войны была горячеконтактная листовая сталь и эмалированная посуда, перепрофилировался на производство снарядов и солдатских касок. Это был единственный завод в СССР, поставлявший каски на весь фронт.

Первая военная зима была особенно тяжелой. Наступили голод и холод. Несмотря на это, когда появился правительственный лозунг «Все для фронта, все для победы!», казалось народ еще больше сконцентрировал силы, чтобы помочь фронту!!!

И мы, учащиеся техникума, тоже вносили свою лепту в общее дело: зимой нас привлекали к расчистке железнодорожных путей от снега.

Что такое каникулы мы вообще забыли. Летом работали на лесоповале, на посадке и уборке овощей, на покосах и уборке зерновых - главным образом вязали снопы, веяли зерно… На работу ходили в ботинках на деревянной подошве, а чувство голода нас вообще не оставляло.

Учащимся техникума полагалось дополнительно питание: нам выдавали талоны на получение обеда в столовой без карточек. Это был очень скудный обед, суп у нас назывался «лапшинка за лапшинкой гоняется с дубинкой», настолько он был жидкий. Но как же мы были за него благодарны!

Мы с братом предпочитали этот обед приносить домой, потому что дома его можно было посмаковать и растянуть удовольствие. В связи с этим был эпизод, который я не забуду никогда!
Была моя очередь идти за обедом, до выхода из дома оставалось еще около полутора часов. Брат меня все спрашивал, когда я уже выйду из дома, я ему который раз объясняла, что столовая откроется еще не скоро. Тогда он мне сказал: «Танька, я умираю!», а мы с ним дома вдвоем. Ему легче было ждать, когда я вернусь, Я быстро собралась и пошла в столовую, простояла на морозе полчаса, получила обед и бегом домой.

Я была младше моих братьев, но голод я переносила более стойко, чем они, хотя, конечно, есть хотелось постоянно.

Выращенной нами картошки хватало ровно на треть зимы, а остальное время мы жестоко голодали. Самым тяжелым был 1943 год, в этом году умерла наша бабушка от тяжелой болезни на почве голода.
Нас спасла наша мама - Мокроносова Александра Дмитриевна: она велела нам от своего дневного пайка хлеба небольшую часть не есть, а откладывать. Таким образом к конце недели у нас набиралась буханка сэкономленного хлеба, в выходной день мама шла на рынок, продавала эту буханку и покупала на вырученные деньги зерно. Из этого зерна мы варили большую кастрюлю пшеничной каши, без масла и какой-либо другой сдобы, и тем не менее для нас это было большим лакомством и счастьем - наесться досыта хотя бы один раз в неделю.
Как же мы все ждали этот день! Я уверена, что именно эта мамина придумка спасла нашу жизнь. Летом нас спасали грибы, ягоды и лесная трава пикан.

Второй бедой для всех был холод. Военные зимы были лютыми, а отапливать дома было нечем. Нам в этом смысле повезло больше остальных, т.к. мама работала в строительной организации трест «СевУралтяжстрой», где работников обеспечивали так называемым «долгатьем» - бревнами длиной шесть метров. Мы с братьями тащили это долготье несколько кварталов, затем пилили, кололи и топили печь.

Папа наш был арестован в 1937 году и сослан в Магадан (ГУЛАГ) на 10 лет без права переписки. Уже намного позже, в шестидесятых годах, когда мы занимались реабилитацией, выяснилось, что ему даже не предъявили обвинения и конечно же, не было никакого суда. Через 2 месяца после ареста папы арестовали и нашу маму, хотя она нигде не работала, а нас, детей, увезли в город Халтурин в детдом. Все наше имущество было конфисковано.

Маму освободили через 2 года, в 1939 году, и она нас смогла забрать. У нас не было ни жилья, ни вещей, ни денег. Маму долго не принимали на работу, боялись помогать жене «врага народа». В конце концов она смогла найти работу, наша жизнь только начала немного налаживаться, а тут Война…

Я рассказала это к том, что когда началась Война у нас было только то, что было на нас, поэтому для нашей семьи это был двойной удар - и война, и нищета. Но мы боролись, старались, учились, работали и выжили. И, благодаря нашей маме - мудрой и сильной духом, мы все трое получили высшее образование, окончив Уральский Политехнический институт. К тому времени, когда вернулся папа в 1947 году, мы уже были на своих ногах, мне, самой младшей, было 19 лет.

Я закончила свою трудовую деятельность в 1983 году в должности заместителя начальника Центральной заводской лаборатории Лысьвенского металлургического завода, в составе которой было 4 исследовательских и 2 контрольных лаборатории.

Сейчас мне 87 лет, но все, что было пережито в военные годы, я помню до последних мелочей.

Надеюсь Вы фотопроект поддержите, друзья, пишите, буду рада поснимать и Ваши семьи!

Танька-Тараканька

Пользователь скрыл свою активность