Последний месяц беременности, февраль 2007
Беременность - большой и приятный период предвкушения, веры и больших надежд. Мировоззрение изменяется настолько, что вся прошлая жизнь интересует только в качестве воспоминаний. Бледных воспоминаний. начинаешь обращать внимание на такие вещи, которых раньше вообще не замечала.
Начинаешь следить за другими беременными, видишь, как они "увеличиваются", а потом куда-то исчезают. Потом смотришь, а они появляются на улицах уже с коляской с постоянной легкой улыбкой на лице вперемешку с приятной усталостью. Смотришь на уже родивших мамочек и видишь как растут их детки, сначала совсем крошки с красными личиками, потом уже "смышленыши", глядишь - сидят, что-то там в ручках теребят, гулят...
Я гуляла по городу и, засунув руки в карманы своего необъятного пуховика, гладила свой животик и мысленно разговаривала с тобой, доченька. Никто этого не видел, и оттого эта тайна была вдвойне приятна...
Отношение окружающих изменилось. Кто-то уступал место в очередях, пропускали вперед. Даже помню, в банке мне уступила свою очередь одна старушка. Сначала я отказывалась, но потом подумала, когда еще так будет?
Знакомые как с цепи сорвались, начали по моему лицу и форме живота предсказывать, кто у меня родится. Чем неизменно вызывали приступ бурного веселья. Причем все делали это с таким профессорским видом - попробуй не поверь! Но я-то знала, что в животике у меня - ТЫ!
Как-то во время очередной прогулки меня нагнала моя бывшая учительница по скрипке. Мы давно с ней не общались, и над ней, видимо, любопытство взяло верх. После страндартных расспросов она дала мне хорошее напутствие на роды. И заверила, что все будет очень хорошо. Не могу сказать, что это что-то сильно изменило, просто было очень приятно. Теперь, спустя годы, мы говорили с ней не как учительница и ученица, а как две женщины...
Начинаешь следить за другими беременными, видишь, как они "увеличиваются", а потом куда-то исчезают. Потом смотришь, а они появляются на улицах уже с коляской с постоянной легкой улыбкой на лице вперемешку с приятной усталостью. Смотришь на уже родивших мамочек и видишь как растут их детки, сначала совсем крошки с красными личиками, потом уже "смышленыши", глядишь - сидят, что-то там в ручках теребят, гулят...
Я гуляла по городу и, засунув руки в карманы своего необъятного пуховика, гладила свой животик и мысленно разговаривала с тобой, доченька. Никто этого не видел, и оттого эта тайна была вдвойне приятна...
Отношение окружающих изменилось. Кто-то уступал место в очередях, пропускали вперед. Даже помню, в банке мне уступила свою очередь одна старушка. Сначала я отказывалась, но потом подумала, когда еще так будет?
Знакомые как с цепи сорвались, начали по моему лицу и форме живота предсказывать, кто у меня родится. Чем неизменно вызывали приступ бурного веселья. Причем все делали это с таким профессорским видом - попробуй не поверь! Но я-то знала, что в животике у меня - ТЫ!
Как-то во время очередной прогулки меня нагнала моя бывшая учительница по скрипке. Мы давно с ней не общались, и над ней, видимо, любопытство взяло верх. После страндартных расспросов она дала мне хорошее напутствие на роды. И заверила, что все будет очень хорошо. Не могу сказать, что это что-то сильно изменило, просто было очень приятно. Теперь, спустя годы, мы говорили с ней не как учительница и ученица, а как две женщины...