Поиск
Саша Черный:
Ах, зачем нет Чехова на свете! Сколько вздорных - пеших и верхом, С багажом готовых междометий Осаждало в Ялте милый дом... День за днем толклись они, как крысы, Словно он был мировой боксер. Он шутил, смотрел на кипарисы И прищурясь слушал скучн...
Эрику Карлу сегодня 88! А его книге Brown Bear, Brown Bear, What Do You See? в этом году 50))) Спасибо, мистер Карл! Ваша любовь к детям возвращается к вам, я уверена)
Недавний отзыв Александры о книге "Путешествие не кончается" навёл на идею составить список книг про детей, перемещающихся во времени или пространстве. Я начну, а вы присоединяйтесь: добавляйте в комментах названия или свои отзывы о книгах, где ребёнок попадает в сказку, другое время, параллельный мир и т.п.. Я здесь уточню, исходя из комментариев, герой попадает куда-то посредством чего-то или через что-то, например: самое распространённое - через шкаф) Без превращений.
К 125-летию со дня рождения Константина Паустовского «Радио Культура» подготовило цикл чтений рассказов писателя.
Подкасты можно послушать по ссылке
125 лет назад родился необыкновенный русский писатель Константин Георгиевич Паустовский. Он любил Россию, русский язык, природу. Был честен. Писать о его произведениях не буду, их надо читать. Его двухтомник в темно-зеленом переплете зачитан до дыр. Он и сейчас у меня на полке. Просто несколько цитат.... А в конце - ссылка на рассказ, любимый. Если найдете пять минуток, почитайте. Он совсем небольшой. Помянем хорошего человека и дивного писателя.
* * *
Ожидание счастливых дней бывает иногда гораздо лучше этих самых дней.
* * *
Вдохновение - это строгое рабочее состояние человека.
* * *
Если поэту приснилось, что у него кончились деньги, это - к стихам.
* * *
Вдоль сухумской набережной тянулись тогда темноватые и низкие духаны с удивительными названиями: «Зеленая скумбрия», «Завтрак на ходу», «Отдых людям», «Царица Тамара», «Остановись, голубчик».
* * *
Люблю рассвет. Он прополаскивает душу.
Произошла эта встреча Лили Дитрих и Константина Георгиевича Паустовского в далеком 1964 году. Время оттепели. Москва принимала известную актрису и певицу. Вечером у Дома кино на Воровского - не пробиться. После концерта Марлен Дитрих задали несколько вопросов: "Знаете ли вы русскую литературу?", "Какой у вас любимый писатель?"... Она сказала: "Я люблю Паустовского, и особенно его рассказ "Телеграмма". Когда она это сказала, то по залу пошел шумок: "Паустовский здесь, Паустовский здесь..." Переводчик ей это перевел, и она стала смотреть в зал, думая, что писатель сейчас поднимется. А Паустовский - я могу рассказать много историй, каким он был застенчивым человеком, - не вставал. Тогда зал стал аплодировать, как бы подталкивая его выйти на сцену... Константин Георгиевич вышел на сцену, и, не говоря ни слова, Марлен встала перед ним на колени в своем вечернем платье, расшитом камнями. Платье было таким узким, что нитки стали лопаться и камни посыпались по сцене. Люди на сцене, думая, что это драгоценные камни, бросились их собирать, чтобы отдать ей. А Марлен в своем узком платье стояла на коленях и не могла подняться. Доктор подбежал к сцене и сказал ему: "Ни в коем случае не поднимайте". Паустовский несколько мгновений стоял в растерянности. Марлен, наконец, помогли подняться, Паустовский поцеловал ей руку, и неловкость исчезла. Потом Дитрих прислала ему три свои фотографии на память..
Уже год пытаюсь дать себе пинка и начать снова записывать, какие книги мы читаем. Ведь все забывается, через пару лет вообще не смогу вспомнить, что читали в четыре, а что - в шесть. Наконец, решилась)))
Пост получается слишком длинный, разобью его на две части.
Сначала о самостоятельном чтении за 6 месяцев - с ноября 2016 по апрель 2017.
Уважаемая администрация сайта!
Просим вас вернуть функцию дублирования поста в дневник при размещении его в ленте сообщества. Очень неудобно стало пользоваться дневником, читать и отвечать на комментарии. Часто многие путаются и дискуссии разделяются на две отдельные ветки - в дневнике и в сообществе.
Многие из нас уже обращались в техподдержку, но ответа так и не получили. Поэтому решили написать общее письмо от имени сообщества. Ведь после этого изменения у нас резко упала активность, так как очень и очень многие участники делают выбор в пользу публикации постов в личных дневниках, а не в сообществах. Это и понятно - ведь дневник все же важнее и нужнее для каждого, но утрачивается свободное коллективное общение, в которое мог бы вступить любой участник.
Уверены, что такие же трудности испытывают и другие сообщества Бебиблога и готовы нас поддержать.
Мы очень надеемся, что вы внимательно отнесетесь к нашей коллективной просьбе.
С уважением, сообщество Детские книги.
*******************************************************************************************************************
Обращение ко всем участникам сообщества - просьба сделать максимальный репост этой записи
Добрый день)
У меня опять накопилось чтения месяца за три, прочитали меньше, чем мне хотелось летом, но всё же пока читали, и это радует)
Не знаю, может стоит отметить, что ребёнок- билингв, предпочитающий уже, увы, чтение на английском, потому в чем-то из чтения она отстает от сверстников, мы до сих пор много читаем ей вслух, для самостоятельного чтения, как правило, она выбирает малые формы) И да, что бы уж быть честной до конца, большинство этих книг прочитаны не целиком, только отдельные повести-рассказы)
под катом много, очень много букв)
Печете ли вы пироги?
Неужели вы тоже хотите мне сказать, что не любите дрожжевое тесто, просто-напросто боитесь его, когда-то вам бабушка сказала, что оно боится сквозняков, горячей воды, громких воплей и плохого настроения, и с тех пор вы свято уверены, что обязательно в те священные два часа для поднятия теста вы или забудете и откроете форточку, или накричите на кота или все разом.
А еще тесто липкое, тянется за пальцами, брр
Все это просто ерунда. Правда-правда.
Самое нежное, самое пластичное, самое благодарное тесто-это дрожжевое. Его можно мять, про него можно забыть, можно петь ему фальшивым голосом "по синему морю, к зеленой земле..." и оно даже это стерпит! И оно совсем не похоже на ту перекисшую квашню, которую вам выдают за него в магазине в раздувшихся целлофановых пакетах.
Садитесь, дочери мои, в круг, я расскажу вам самую главную тайну о дрожжевом тесте.
Оно ничего не боится, если не боитесь вы.
(Петр Нилус «Портрет А.П.Чехова» 1902 г. Государственный Литературный музей)
«Не раз хотелось писать об Антоне Павловиче Чехове, но мне было так трудно передать о нем мои воспоминания. Почему-то он мне представляется весь в нежных полутонах, неуловимых, как некоторые Мурильевские картины, где в сгущенных сумерках надо угадывать неясные фигуры.
На юге есть такие туманы: палевые, и в них теряется определенность и четкость очертаний. Образы писателя были определенны и выпуклы, но он сам, удивительно зоркий наблюдатель струившейся мимо жизни, оставался в стороне красивою и милою загадкою для тех, кто, как я, встречался с ним то часто за границей, то с большими промежутками в России.
Я никогда не был с ним очень близок, если исключить три месяца, проведенных вместе в маленьком русском пансионе в Ницце.
Сейчас я роюсь в прошлом и, точно во влажный вешний день, любуюсь зыбкими, едва намеченными сквозною молодою листвою тенями. Может быть, он и не был таким, и, по всей вероятности, друзьям, лучше его знавшим, он является в более точных рисунках и ярких красках, но это все равно. Я говорю о моих личных впечатлениях, и только.
X. «Я только что узнал возмутительный факт»
В 1912 году Владимир Галактионович жил в Питере, и я заходил к нему изредка. Особенно запомнилась мне встреча с ним 15 мая. Никогда я не видел его таким переутомленным, изнервленным. Два его ближайших сотрудника по журналу были арестованы и сидели в тюрьме, а больной Анненский уехал за границу лечиться, так что вся работа свалилась на плечи Владимира Галактионовича почти целиком. За напечатание в журнале «крамольных» статей его как редактора незадолго до этого несколько раз привлекали к суду, и в ближайшие дни предстояло еще три или четыре процесса, грозивших ему заключением в крепости.
Болезнь Анненского страшно волновала его; перед тем как Николая Федоровича увезли за границу, Короленко ухаживал за ним по ночам: расстилал свой тюфячок на полу у кровати больного, чтобы вовремя подать ему лекарство («Кто ни пройдет - наступит»).
К тому же он должен был выкраивать время, чтобы помогать и советом и делом Татьяне Александровне, которая чуть ли не в этом году начала редактировать какой-то еженедельный журнальчик. Для ее журнальчика Короленко (я хорошо это помню) собственноручно начертил географическую карту «голодающих местностей» и о
Корней Чуковский "Современники" (лабиринт, читать) Мемуары, которые я не боюсь читать)
Тынянов был с детства книжником, самым жадным глотателем книг из всех, каких я когда-либо видел. Где бы он ни поселялся - в петергофском санатории или в московской гостинице, - его жилье через день, через два само собою обрастало русскими, французскими, немецкими, итальянскими книгами, они загромождали собою всю мебель, и их количество неудержимо росло.
В первые годы моего с ним знакомства, когда он был еще так моложав, что многие принимали его за студента, зайдет, бывало, ко мне на минуту - по пути в библиотеку или в Пушкинский дом - и засидится до самого вечера, толкуя о Державине, о Якове Гроте, о Николае Филиппыче Павлове (он так и называл его Николаем Филиппычем), о Диккенсе, о Мицкевиче или о какой-нибудь мелкой литературной букашке. И, помню, меня тогда же поражало, что из каждой прочитанной книги перед ним во весь рост вставал ее автор, живой человек с такими-то глазами, бровями, привычками, жестами, и что о каждом из них он говорил как о старом приятеле, словно только что расстался с ним у Летнего сада или в Госиздате на Невском.
И если бы во время таких разговоров ко мне в комнату вошел, например, Бенедиктов, или, скажем, Языков, или Дружинин, или Некрасов с Иваном Панаевым, я нисколько не удивился бы, потому что и сам под гипнозом тыняновской речи начинал чувствовать себя их современником.
