Никак не находилось времени дописать пост. И все же.

В соседки по палате мне досталась молоденькая девочка Ксюша, 18 лет всего. Ее раскесарили на 29й неделе из-за отслойки плаценты, оперировали нас в один день, и в реанимации мы лежали вместе.

После операции нам никто и ничего не говорил про наших малышей, где они, что с ними, и спросить не у кого. Мы только знали, что сначала распределяют деток по отделениям, а потом мамочек следом за ними. Оказалось, что наши детки лежат тут же, на втором этаже, в соседнем крыле, в детской реанимации. Врач-неонатолог, которая пришла к нам рассказала, как обстоят дела с детьми, что нужно купить дала бумажки подписать какие-то.К детям можно было ходить в 16.00 и в 20.00, я чуть с ума не сошла, пока ждала этого времени. Вечером 26го мы с Ксюхой, можно сказать, поползли к нашим девочкам. Мне показалось, что мы час шли до детской реанимации. Нас впустили ровно в 16.00, там ждали еще несколт Что могу сказать о первой реакции. Я ревела, как ненормальная, пыталась сдерживаться, но бесполезно. Моя крошка, весом 2450 и ростом 44 см, ручки и ножки тоненькие, кожа провисшая, мяска нет совсем. Она лежала в в кувезе, в одном подгузнике, вся в датчиках, в головке капельница, во рту зонд со смесью. Дышала она сама, я так боялась, что она будет ИВЛ, я бы не перенесла этого. Долго с детками находится не разрешали, минут 10-15 и просят уйти, но за это короткое время, которое я просто провисела на этом кувезе со слезами, я практически постарела на 10 лет. Обратно в палату мы шли с передышками. Разболелось все адски,живот ломило, ноги тряслись. Куда я пойду, когда моя кнопка лежит тут одна.

Когда доползли с Ксюшкой о палаты, упали и разревелись в голос. Не уберегли, не доносили, мамаши хреновы. Я так себя ругала, винила во всем, но ведь сердцем чувствовала всю беременность, что рожу раньше, но не настолько же.

Когда я пришла к Мирке позже, в 20.00, с эмоциями совладать получилось лучше, сумела рассмотреть дочуру и даже сфотографировать втихаря от врачей.Мне показалась она очень похожей на мужа. Правда по отекшей мосе и закрытым глазам сложно определить что-то, но все же. Шевелюра, конечно, атас, густые черные волосы, прямо шапкой пушистой, из-за ни ей с трудом находили вены на голове для капельниц, вся головешка была истыкана, от крови запеченной корочки потом осыпались и усыпью просто на пеленке лежали рядом, а в предпоследний день даже болячка на лбу появилась от голок, заживала потом еще месяц.

Вообще хочется отдельно сказать про сотрудниц детской реанимации, там работают просто идиотки!!!Может, конечно специфика работы накладывает свой отпечаток, и при работе с такими крохами просто нельзя давать слабину, приходится быть жесткими, иначе никак. Но все же, я считаю, нужно с пониманием и терпением относиться к мамам этих малышей, что лежат в реанимации. А порой они реально хамили, а уж объяснения о том, что получает ребенок вообще не дождешься. Все вопросы к лечащему врачу, а его фиг найдешь в роддоме, деток много, они по всем этажам бегают или на родах. Не все, конечно такие жестокие, есть двое-трое адекватных девушек -сестер, даже подсказывали что-то иногда и сочувствовали, приятно.Лечащие врачи реанимации Наталья Геннадьевна и Маргарита Юрьевна, прекрасные специалисты, но их поймать получалось редко. А в праздничные дни и того не реальнее, только в дежурство их.

Дальше началась череда однообразных дней. Утро начинается в полшестого, медсестра приносит градусник и таблетки. если есть, уколы, а дальше всем привозили деток в палаты, ну всем, у кого они лежали в обычном детском отделении, а не в реанимации. Поэтому мы с Ксюхой снова ложились спать до завтрака. После завтрака обход, дальше лежим ждем обеда, а потом 16 часов, чтобы пойти к детям. Ради этих нескольких минут рядом с ребенком и проходили дни. Каждое посещение дочки у меня реально вырывало часть сердца, это невыносимо видеть своего ребенка, но не мочь взять ее на руки, просто почувствовать тепло своей крохи, которая еще много времени должна была сидеть в моем животе и толчками приветствовать маму.

30 декабря Ксюхину дочку перевели в детскую больницу, а ее саму выписали домой. Я осталась в палате одна, без соседки, без ребенка, в преддверии нового года. Перспективка мрачная конечно вырисовывалась, ничего не скажешь. Вообще мое окно было крайним в нашем крыле, а окна реанимации были крайними в соседнем крыле, а стояли они буквой Г, поэтому я видела все, что творится там. Когда соседка уехала, я вообще только и висела на подоконнике и смотрела за происходящим в реанимации, как там медсестры берут деток, моют их, меняют погузники, переодевают, снова кают иголки капельниц в маленькие головки. Иногда мне казалось, что я прямо четко вижу, что они именно моего ребенка берут, и что я даже слышу ее плачь, тогда уже пора было начинать беспокоиться за здоровье моего рассудка.

Новый год я встретила в одиночестве, под шум бегающего персонала и взрыв феерверка под окнами, как я позже узнала, это так один из папочк решил поддержать свою супругу, мило, что тут скажешь, но уж ооочень шумно.

2 января было дежурство Натальи Геннадьевны, и я с самого утра тихонько молилась, чтобы ребенку мою выписали из реанимации ко мне. И, о чудо, часов в 11 в моей палате открылась дверь и мне привезли ребенка, умытую, запеленованную, в одеялке. Моя девочка маленькая, я как ее увидела, с кровати аж спрыгнула, про всю боль забыла, схватила на руки быстрее, слезы фонтаном, нянечка, что ее принесла, наверное за чекнутую меня приняла. Я сразу дала дочурке грудь, рпишлось попросить накладку для соска, малышка очень плохо сосала. Да и Юрку я кормила с накладкой месяцев о трех.

Дальше почти все время до выписки она была со мной. Мое крошечное выстраданное новогоднее чудо. Приносили деток в 6 утра и до 10, дальше забирали на обход, снова приносили часов в 12 и до 17 часов, потом снова забирали на часик и потом до 23 часов она была со мной. Почти все врем дочка спала, она была совсем слабенькая, крошечная, сосала с огромным трудом, быстро уставала, а как следствие, сосем не набирала вес. Я сегда ее держала на руках, не клала в люльку, хотела, чтобы она чувствовала мое тепло и слышала мое сердце, что мама рядом теперь. как и раньше, когда она была в животике. К тому же,врачи, наконец, обратили внимание, что Мирка желтая, прямо горчичного цвета, даже белки глаз желтые Начали ее светить по ночам, так что на скорую выписку я и не надеялась, к тому же в праздничные дни лаборатория работала хрен поймешь как.

4го января ко мне зашла дежурный детский врач, очень приятная вежливая женщина, сказала, что билирубин у Мирки высокий, тоже мне новость, я с первого дня говорила, что она желтая, опомнились через 10 дней. А так в общем все неплохо. Вечером того же дня пришла операционная сестра, кстати, именно та, что меня оперировала, она сама меня вспомнила, сняла мне швы. Неприятная процедура, конечно, все быстро сделала, да и потом дома я еще три нитки вытащила из живота после нее. Шов уже зажил совсем, я и не думала, после первого кесарева заживало значительно дольше, а тут все аккуратненько, ровно, сухо. Правда все равно два шва на пузе осталось, но это мелочи уже.

Каково было мое удивление, когда утром 5го дежурная сестра, которая меня к тому времени домовенком прозвала, сказала, что нас с дочей к выписке готовят. Ей утром взяли снова кровь на билирубин, все неплохо, хотя она все равно очень желтая оставалась. Мне документы отдали тут же, через 10 минут, видимо давно готовы были, а дочкиных пришлось подождать. Детский врач даже вроде хотела передумать нас выписывать, все спрашивала, справлюсь ли я с ней, типа маленькая и все такое. Но я уже мысленно была дома, там же меня ждал сынок и мама, и муж.

Серега сначала подумал, что я шучу про выписку, он на работе был, на сутках. У ас всегда что-о случается, когда он на сутках, закон прямо такой. Ждали его долго, пока его подменил напарник, пока он доехал до дома за нашими вещами, кстати по дороге у него взорвался глушитель, поэтому пришлось мчаться в гараж за другой машиной, ну без приключений никак нельзя. Приехал он в итоге часам к 4, народу на выписку было мало, мы быстренько оделись, пофоткались и поехали домой. Сережа, я и маленькая спящая кнопка, весом 2250 грамм.

Анюта