заметки на полях
эмм, подумать..."...Аксинья, залитая кровью, ветром неслась к плетню, отделявшему их двор от мелеховского. У плетня Степан настиг ее. Черная рука его ястребом упала ей на голову. Промеж сжатых пальцев набились волосы. Рванул и повалил на землю, в золу - в ту золу, которую Аксинья, истопив печь, изо дня в день сыпала у плетня. Что из того, что муж, заложив руки за спину, охаживает собственную жену сапогами? Шел мимо безрукий Шамиль, поглядел, поморгал и раздвинул кустастую бороденку улыбкой: очень даже понятно, за что жалует Степан свою законную. Остановился бы Шамиль поглядеть (на кого ни доведись, все ж таки любопытно ведь) - до смерти убьет или нет, - но совесть не дозволяет. Не баба, как-никак."
Спустя сотню лет после описанных событий мы уже не так легко воспринимаем физическую расправу мужей над провинившимися женами. Сегодня это называется насилием, является преступлением, считает зверством, не принимается обществом. Но явление, признав его уголовно наказуемым, не искоренишь. И оно гораздо многограннее и сложнее, чем принято об этом думать.
Впервые я столкнулась с домашним насилием не на страницах любимейшего "Тихого Дона", а в семье своей родной тетки. Она вышла замуж по большой любви, перед мужем благоговела, закрывала глаза на его пьянки, содержала семью. А он ее бил. Даже на моих (тогда еще ребенка) глазах. Брал за волосы, ставил перед собой на колени и просто бил кулаками по лицу. Она работала в администрации, часто брала больничные из-за синяков, стыдилась. А я до сих пор могу закрыть глаза и представить себе эту страшную картинку. За что бил? Просто за то, что он слабак. За то, что она зарабатывала больше. Показывал, что мужик. Это страшно. Противно.
Но на днях передо мной развернулась иная картина "домашнего насилия". Женщина, изрядно подпив, истерично доводила своего мужа. Она орала на всю улицу, то он не мужик, раздевалась до трусов и бросала в него свою одежду (опять же, на глазах детей), говорила мерзости. Она выпрашивала, понимаете? Он терпел долго. Даже на середине этой сцены было ясно, что уговоры на нее не действую, уже я была готова подойти и треснуть ей по лицу. Он терпел. Но, как говорил великий, "всякому терпению положен конец", он ее таки треснул. Куда девалась ее удаль? Она тупо успокоилась, взяла свои вещи, оделась и отправилась восвояси. Человек хотел, чтобы его ударили. Хотел. И это тоже мерзко. А поведение ее мужа уже не выглядит противным. И общество (а не закон), видя всю картину, сочтет мужа действующим, говоря юридическим языком, в ситуации крайне необходимости.
О чем это я? Женщины, будьте людьми) Не доводите мужей до греха)
Обращаюсь, в первую очередь, к себе, истеричке.
Мира всем))
