выступает белокурая жози
история где-то полуторалетней давности. шла сегодня по проспекту - так отчётливо вдруг вспомнила…
зима. иду по проспекту. из салона. постриглась. машину оставила на дальней парковке спецом чтобы пройтись. кожаные штаны, берцы. шинель светло-верблюдского цвета. тепло, солнечно, снега нет - шинель распахнута. под ней лёгкий кашемировый свитер. цвета экрю. очки солнцезащитные. грива у меня светлая. ростику во мне опять же 177 сантиметриков.
хожу быстро, резко, шагаю широко - ветер в волосах. иду, улыбаюсь. я вообще, когда хожу одна, часто улыбаюсь. вид имею лихой и придурковатый - веселю общественность. общественности нравится.
и вот, иду я себе - никого не трогаю. и тут замечаю боковым зрением навстречу идущего мне бомжа. омерзительного такого, замызганного чувака в рванине и всего обвешанного какими-то котомочками. и вот идёт этот бомж, волочит на себе, как улитка, всё, что нажито непосильным трудом, смотрит мне прямо в глаза и улыбается. скалится всей своей чёрной, беззубой пастью.
я тоже улыбаться-то продолжаю, но внутренне начинаю невольно группироваться. так-то понятно, что человек, что ж теперь, бывает. но что у него, у этого гусара томного, на уме - хер ведь проссышь. вдруг плюнуть хочет! или ещё того хуже - тронуть! а я так удачно как раз брезгливая. родилась.
идём друг навстречу другу, улыбаемся, я от греха подальше вправо от него заворачиваю.
и вот этот очаровательный пропойца, не доходя до меня шагов десять, останавливается, бросает оземь все свои котомочки, разводит заскорузлыми клешнями и говорит на весь проспект зычным, спитым и прокуренным голосом:
- МАДЕМУАЗЕЛЬ, ВЫ - ПРИМАДОННА!
собирает котомочки и дальше бредёт. общественность, довольная, оглядывается и ржёт. разулыбавшаяся ещё больше примадонна, гордая, чешет дальше.
занавеска!
колитеся, благородные доньи, историями за какой-нибудь интересный комплимент!
