«Детская книга войны». Это уникальное издание впервые представило читателям 35 дневников, которые советские дети вели во время Великой Отечественной войны.

«Переводчики спрашивали: Дети ели столярный клей?!» История «Детской книги войны» (+ книга на русском и английском языках)

Книга доступна для чтения по ссылкам:

Читать книгу онлайн на русском языке.

Читать книгу онлайн на на английском языке

«Детская книга войны» составлена и издана редакцией еженедельника «Аргументы и факты».

Английское издание книги осуществлено при поддержке информационного агентства и радио Sputnik. О том, как собирали эти уникальные свидетельства, и о том, как важно прочитать эту книгу, редактор издания Татьяна Кузнецова рассказала Анне Кочаровой.

- Почему было так важно перевести эту книгу на английский?

- Очень хотелось, чтобы люди во всем мире узнали об этих дневниках, узнали о том, что дети здесь ТАКОЕ пережили. Мы отправляем английское издание в 100 ведущих университетов мира, передаем в ведущие СМИ почти 200 стран. К 9 мая российские послы будут вручать книгу главам тех стран, на территории которых они работают.

Русское издание «Детской книги войны» мы передавали в прошлом году в разные международные организации, нас благодарили, но мы понимали, что на русском языке ее не прочитают.

- Кому вы доверили перевод книги на английский?

- Это именитый переводчик Эндрю Бромфилд, он переводит Толстого и Булгакова, братьев Стругацких, Акунина, Пелевина и других русских авторов. И поскольку объем был большой, а сроки поджимали, ему помогали еще Роуз Франс и Энтони Хипписли.

Конечно, в ходе работы возникало много вопросов. Нужно было объяснять реалии нашей жизни. Например, что такое НКВД или ЖАКТ (жилищно-кооперативные товарищества в Ленинграде). В блокадных дневниках дети писали о том, что в пищу часто употреблялся столярный клей, который делался из костной муки животных, - люди варили из него желе. Переводчики уточняли, правильно ли они все поняли.

- Как вы собирали дневники для русского издания?

- В свое время в «АиФ» было несколько публикаций, главными героями которых были те, кто пережил войну ребёнком и вёл в те годы дневник. У журналистов эти истории были в памяти. Для нас было удивительно то, что об этих дневниках почти никто не вспоминал 70 лет. Даже после того, как весь мир прочитал дневник Анны Франк.

Есть дневник Тани Савичевой, который известен и у нас, и во всем мире. Есть дневник Юры Рябинкина, который попал в «Блокадную книгу» Д. Гранина и А. Адамовича. И все.

Мы стали искать, сделали запросы в архивы и музеи в Москве и Санкт-Петербурге, в регионах страны. Обратились к читателям со страниц газеты - и несколько человек принесли дневники, которые хранились в семейных архивах.

- Сколько всего дневников вам удалось собрать?

- Тридцать пять. Нам было интересно проследить судьбы этих детей. К каждому дневнику в книге есть предисловие. Есть авторы, которые еще живы. И мы общались с близкими людьми тех, кто уже ушел.

Это работа потрясла нас всех. Мы же держали в руках эти листочки, эти записные книжки. Например, записная книжка Юры Утехина - размером с ладонь. Он по сей день живет в Москве, стал известным глазным врачом. Его брат, который вместе с ним пережил блокаду, до сих пор практикующий доктор в Санкт-Петербурге.

Их родители - врачи - работали целыми днями, поэтому своих детей они отдали в детский дом. И дневник Юры Утехина - маленький блокнот - это хроника жизни детского дома. Там потрясающие рисунки: окорока, курочки, бутерброды с икрой - всё, о чем мечтал маленький голодный ребенок, которому было 11 лет.

Есть дневник Ани Арацкой из Сталинграда. В этой семье было 9 детей, они бежали из пылающего города и спрятались в землянке. Отца подстрелил снайпер. Где в этих условиях можно было найти бумагу? Аня писала, что сама не думала, что в эти дни возникнет потребность вести дневник. Но это страшнейшие записи - на каких-то листочках, которые сегодня хранятся в музее «Сталинградская битва».

- Для детей это было внутренней потребностью - все записывать?

- Да. Некоторые так и пишут: «решил записывать все, что происходит». Примерно треть дневников дети начали 22 июня 1941 года. То есть они поняли, что произошло что-то очень важное и это нужно фиксировать. Маленькие дети писали простую хронику - какая погода за окном, сколько чего они сегодня съели, кто из близких умер. У подростков - зрелые тексты, попытка понять происходящее, себя, своих близких.

Кто-то вел дневник год, кто-то два. Кто-то прямо на страницах дневников умирает, как Юра Рябинкин. Или Миша Тихомиров, который на следующий день после последней записи попал под бомбежку. Его сестра, которая сейчас живет в Будапеште, передала нам его дневник. Она рассказала, что семья знала о дневнике Миши, но долгие годы они его не открывали - было тяжело это читать.

- Что особенно поражает в этих текстах?

- Многие реагируют так: это страшная книга, и ее тяжело читать. Да, ее тяжело читать, это страшная правда, написанная детским безыскусным языком. Но в то же время здесь столько жизни! Тут любовь, свой детский юмор, почитание родителей и в то же время негативная оценка взрослых. Жизни в этих дневниках много, и это совершенно потрясающе!

Галя Зимницкая пишет, как в начале блокады, когда люди уже голодали, она с мамой идет в универмаг, и они выбирают купальники. Она с таким юмором это преподносит, рассказывает о том, что продавщица смотрела на них как на ненормальных, думала, что, может быть, они знают что-то, чего не знают другие…

Рома Кравченко-Бережной описывает, как на его глазах расстреляно все еврейское население города. Он все четко фиксировал. Самые горькие страницы этого дневника - это когда мимо него в грузовике везут на расстрел девочку Фриду, его первую школьную любовь.

Рома ушел вместе с Красной армией воевать в Европу, а его отец достал дневник и передал его офицерам Красной армии, которые освободили Кременец, где и происходили события, описанные в дневнике Ромы. Эти записи потом использовались как свидетельство преступлений фашистов на процессе в Нюрнберге. То есть подросток все так точно зафиксировал, все зверства и преступления, вплоть до фамилий, что это стало настоящим историческим документом.

- Сейчас часто возникает вопрос, с какого возраста можно говорить с детьми о смерти. Как вы считаете, когда дети должны прочитать вашу книгу?

- Специалисты министерства образования дали рекомендацию читать эту книгу в старших классах. Но там есть дневники детей 9-10 лет, в которых просто фиксируется всё, что происходит вокруг. И в одной строке могут быть фразы: «сегодня на обед было полтефтельки» и «сегодня умер папа» - это была их жизнь.

Так что для учеников младшей школы эту книгу можно читать выборочно. А более взрослые дети должны читать это просто обязательно. Это писали их ровесники. Война и жизнь - все это рядом, все переплетено. Это ведь даже не воспоминания пожилых людей о том, как было. Это тексты о том, что происходит здесь и сейчас.

- Был ли какой-то отклик на выход книги на русском языке?

- Да, к нам продолжают приходить дневники. Несколько дневников нам передали музеи и архивы, несколько - читатели «АиФ». И конечно, все, кто хоть раз брал книгу в руки, потрясены тем, что в ней прочитали.

ria.ru

Ирина

Пользователь скрыл свою активность