Когда ребенок сосет соску, у него всё затормаживается
Моя мама, когда стала бабушкой, решила, что я для нее больше не авторитет. Ну то есть она давно это для себя решила, но когда родилась Алиса, убедилась окончательно и бесповоротно. Еще бы. 34 года мне всего. Куда уж мне. Зеленая, жизни не видела, пороха не нюхала. Так... Всего лишь мать. Необязательное приложение к Алисе. Подноситель Алисы бабушке. Заноситель, раздеватель и уезжатель. Ну или сидетель на диване и изрекатель глупостей. Потому что мудрость у нас в семье только одна - моя мама.
"Когда ребенок сосет соску, у него всё затормаживается" - говорит моя мама. Алиса соску чаще плевала, чем сосала, потому что ей есть в кого быть не дурой. А бабушка очень расстраивалась и говорила, что это самое чудесное украшение для ребенка. Что если у ребенка не было соски, то у него не было детства. То же самое она считает про котлеты, поэтому, на ее взгляд, у меня было очень счастливое детство. А Алисе очень крупно не повезло с родителями. Хоть и плевала она соску добровольно и котлеты любит только в пельменях. Не важно. Родителей не выбирают, к сожалению. 
А если у Алисы сопли, то из бабушки сразу Мери Поппинс вылезает. Трехглавая. Две другие головы - Чип и Дейл. И она спешит на помощь. На телефонную в основном. В диспетчерской 911 моя мама была бы лучшим работником года, каждый год. Из нее рецепты лекарств сыпятся как из рога изобилия. А еще она считает, что я освенцимская медсестра, потому что никак не лечу Алисины сопли. Поэтому у нас есть семейная традиция - максимально долго всё скрывать от бабушки. Я даже научилась говорить не "в нос", когда говорю "в нос", потому что если вдруг заболевает Алиса, то с температурой сваливаются даже пылевые клещи.
И еще, с младенчества, моя Алиса состоит в тайном сговоре с бабушкой и они обе мне за что-то мстят. А как иначе объяснить, что дома Алиса днем спала сорокаминутками с перерывом на поорать, а у бабушки она спала по три часа и просыпалась, готовая любить весь мир вместе с овсяной кашей?
Или, например, случается у Алисы "пмс". Три дня истерит, только повод дай. Карандаш не того цвета - крик, колечко на пирамидку не надевается - крик. Беда-беда кругом и весь мир её не понимает. Носки не те надеты, коляска не так едет, печенье надо не то, а вот это и солнце в глаза светит - бесит! Ну натуральный ПМС. У меня такой же, только я не ору, как потерпевшая. А Алиса орет. Я не слышу потом даже некоторое время. И я иногда привезу ее к бабушке, а сама по делам. Говорю маме, мол, очень важные дела у меня, посиди пару часиков, пожалуйста. А сама возвращаюсь домой, ложусь на диван и долго смотрю в одну точку. Шевелиться начинаю не сразу, потому что надо подождать, пока отложит уши. А потом звоню через какое-то время и даже злорадствую про себя чуть-чуть. Ну думаю, сейчас расскажет... поймет всё сейчас! Жалеть будет меня и сочувствовать. Ведь Алиса - это не ее золотые спокойные дети. Алиса - это сгусток энергии. Дитя не случившегося конца света. Звоню, а мама мне: "Всё отлично у нас. Всё прекрасно! Тишина, спокойствие, любовь и солнце прямо в глаза. Поели, поспали, мозаику собрали, кошку расчесали, всех кукол спать уложили".
Однозначно, они в сговоре.
А вчера, я скидывала маме фотографии на компьютер. У нее очень странные отношения с компьютером. И с мышкой натянутые очень и неоднозначные. Как будто мышка - это конь, а мама - Зена королева воинов. Она ее всегда обуздать пытается. Между ними всегда потасовка. А интернет - это вообще... Непобедимое нечто. Мама говорит мне: "Заведи мне личный кабинет!" С вызовом так говорит. Я спрашиваю, где и зачем? Она: "Я буду через него заходить в контакт, оплачивать счета, налоги и смотреть погоду". Мышке хоть есть на чем повеситься... А мне нельзя, у меня Алиса и долбанный Оруэлл, которого я читаю уже полгода. Так вот я скидываю фотки, а сзади мама с Алисой мельтешат. И вдруг грохот! Я поворачиваюсь, а на полу мама лежит и хохочет. Как будто так и надо, так и задумано. Говорит, что садилась на диван с Алисой, но промахнулась. Алиса не промахнулась, а наша бабушка промахнулась. Ей, понятное дело, можно. Она же мудрость нечеловеческая в теле женщины. А Алиса смотрит на нее сверху офигевшими глазами и ей прикольно! По лицу видно. Я то с ней так не играю. Я то с карточками к ней лезу, то с сортером. Я с диванов смешно не падаю. Она почти упрекает меня в этом своим взглядом. Это только бабушка у нас прима-балерина, блин. А я так... подноситель и раздеватель.
И охреневатель еще.