А вы все еще верите в страшные сказки? Тогда вам в...Класс Коррекции"

Фильмы о подростках, фильмы для подростков…

Пожалуй, это действительно сложный кинематографический вектор, особенно, если он принципиально удален от развлекательного сегмента, направленно «служит другим Богам» в мире всемогущего Entertainment-а.

Вот и фильм «Класс коррекции» как бы намекает своему незадачливому зрителю, что пора бы вылезти из зашоренного мира околоносия и начать видеть тех, кто нуждается в чем-то большем, чем тотальное игнорирование самого факта существования людей с ограниченными возможностями.

Согласитесь, тема душещипательна и зубодробяща! А если вскользь упомянуть, а можно и не вскользь, что это еще и основано на «реальной» повести «реального» психолога, пускай не сильно талантливой, по заверению режиссера, но зато такой реальной, то львиная доля фестивального, а затем и зрительского успеха, авторам обеспечена.

И за всем этим изобилием мыслимых потенций кроется, казалось бы, сложная и жестокая история социального взросления одной смелой девочки, которой так хотелось стать «нормальной», вырваться из унизительный рамок - класса коррекции. И все казалось бы почти получилось, если бы не одно «НО».

Кто все эти дети? Плоские, шаблонные статисты или же в них есть хоть какой-нибудь внутренний объем?

В главной героине сосредоточена некая всеобъемлющая характерность, весьма условная, конечно, но все остальные «одноклассники по несчастью» - это нечто до крайности невразумительное, до такой степени плоское, что куда не ткни - попадешь в моральное уродство.

Есть чисто сюжетные поведенческие сдвиги, которые не продиктованы ничем иным, как изъеденной формулировкой: «Ах, эти жестокие-жестокие подростки». Кому нужна логика, когда есть озлобленные подростки на гормонах?

И что любопытно - изначально ребята принимают «новенькую» на удивление радушно: быстро впускают её в свой тесный мир с экстремальными развлечениями, защищают её от нападок, по очереди возят ёё в школу.

А затем, до крайности быстро, решают сделать нечто невообразимо мерзкое - «просто так», потому что якобы «неформальный лидер» испытал чувство жгучей ревности. И между этими событиями проходит всего ничего: из хронометража ленты рисуется срок не больше недели, а события тем временем громоздятся друг на друга с еще большей силой.

Вот мы видим как Леночка Чехова объединяет вокруг себя, в школьной столовой, ребят, убедительно разжевывает своим недалеким одноклассникам, что у них нет будущего в классе коррекции, что они должны, во чтобы то ни стало, вырваться отсюда; вот она ставит на место узколобую учительницу математики, а затем и злобную директрису; вот она в школьном туалете в маминых чулках соблазняет своего новоиспеченного Ромео, а затем испытывает горечь разочарований, но стоически их сносит, ибо она - личность, а все остальные? А все остальные: масса - безликая, шаблонная, глупая и глубоко нездоровая.

Мотивов - нет, причин - нет, предпосылок - нет, есть только уродливо неправдоподобный повод - ревность, который призван обосновать все и вся.

А что тогда произошло с возлюбленным? За одну ночь он вдруг осознал, что лучше не отбиваться от коллектива? Никакой даже призрачной рефлексии ждать не приходится: на нее простонет нет ни времени, ни места, ни авторского позволения.

Зато какой драматический финал получился! И совершенно не важно, что даже самый закоренелый трус и слабак, коим по ходу фильма Антон, очевидно, не являлся, не сподобится вот так, по щелчку, стать классическим мерзавцем.

Так что, с проработкой характеров и сюжетом в «классе коррекции» у Ивана Твердовского все на слабенькую троечку - есть вроде бы узнаваемые образы, эдакие ребята из спального района: никому ненужные, озлобленные, жестокие, но за ними нет ничего, что бы делало их похожими на реальных людей - в них нет даже минимальной глубины. Точно такая же история с педагогами и прочим «взрослым миром» - равнодушные, скудоумные, загнанные в своей веренице обывательщины.

Но у «Класса коррекции» есть и свои несомненные плюсы, было бы несправедливо о них не упомянуть.

В фильме действительно подобраны хорошие молодые актеры, игра их, в выстроенных масштабах картонного царства забвения и жестокости, более чем хороша - она убедительна.

Оператор мастерски создает, уже отмеченный многими, эффект документального присутствия - ненавязчивого, но внимательного. И на самом деле - это прекрасная работа, без чудесных планов, игры света и тени, без чего-то вычурно завораживающего; это умелый компромисс документальности в художественном кино.

Правда, отдельное недоумение у меня вызвала художественная работа в картине, а, точнее, эта феерически чудаковатая история с отдельными коридорами и клеткой «коррекционщиков».

Это же обычная типовая общеобразовательная школа!? В коррекционном классе учатся отстающие в учебной программе дети, а это, кстати, не дети с патологическими девиациями поведения, так зачем их ограждать решетками? Или это такой хитрый режиссерский ход, подобно «истории с пандусом», который символизирует тотальное равнодушие и формалистский, обезличенный подход на высшем уровне?

Кто бы знал, кто бы знал, вот только ни в одной школе, которую мне довелось повидать, я не встречала подобного загона для детей.

Но здешний Класс коррекции - это воистину инфернальный симбиоз чистилища Данте и безрадостных будней рабочих окраин, на пути к которому, как и полагается, следует оставить всякую надежду и обзавестись собственным «курсом молодого бойца», хотя бы, от Валерии Гай Г.