"Малыш 44" Том Роб Смит.

Книга, выпускника Кембриджа, Смита попала ко мне в руки довольно занятным образом. Да, да, да из-за недавней шумихи с отказом в российском прокате кинофильму "44". Купив за несколько дней до премьеры билеты на этот самый фильм, я была неприятно удивлена, что все так "неспокойно в Датском королевстве" - и таки кина не будет".

На возвращенные средства, от несостоявшегося кинопоказа, я купила, как оказалось довольно популярную, книгу Тома Роба Смита и даже прочитала ее...До самого конца.

Итак, начну с плюсов:

1. Книга довольно легко читается, причем как в переводе, так и в оригинале.

2. В ней есть привычная сюжетная канва, которая позволяет не сильно зацикливаться на сюжетных поворотах и перипетиях. А в этой книге - это крайне важная вещь.

3.Есть часть, где автор повествует о мотивах написания им этого произведения, а также содержит перечень литературы, которой пользовался во время написания.

Из плюсов, пожалуй, все.

А теперь собственно к разбору "литературного полета".

Сюжет романа искренне любопытен исключительно на стадии прочтения аннотации к нему, потому как дальше, все причудливее будет видоизменяться как жанровая составляющая, так и сюжетная.

С точки зрения заявленного детективного романа - это провал, причем настолько нарочитый, что бульварные детективщики рыдали бы от умиления и в небо чепчики бросали.

Вспомним сюжет - СССР, 1953 год, орудует жестокий кровожадный маньяк, убивающий детей и никто не желает противостоять злу, позорно прикрываясь глумливой идеей - что в СССР преступлений якобы нет", кроме одного единственного четного офицера государственной безопасности - Льва Демидова (обычного деревенского паренька, по происхождению, на секундочку))

А теперь представьте, что сама личность "центрального душегуба" становится известна читателю еще в первой половине книги, разрушая даже мнимую интригу, остается только наблюдать за тем, как герои книги будут вести себя подобного парнокопытному скоту, бессмысленно и беспощадно нарушая все мыслимые законы логики. Зато ближе к финалу, вдруг, по мановению авторской волшебной палочки, но причинно-следственно - необоснованно, обретают запредельную смелость и чарующую глупостью отвагу, начинают не только мычать, но и "копытами" топать.

И это при довольно большом общем объеме, самого действия, как такового, наберется на треть. Тогда возникает вопрос, а что занимает весь оставшийся объем книги? Непоследовательные, нелогичные сюжетные зарисовки, довольно разрозненные по содержанию и хронологии, призванные обозначить, в каком кромешном аду происходит действие романа.

В след за этим тянется, пожалуй, самый серьезный ворох ляпов и фактологических нелепиц.

Да, я прекрасно понимаю, что для англичанина, причем, довольно молодого, решившегося на написание художественного произведения, не столь важна документальная точность в создаваемом мире, скорее важно обозначить "правильный вектор", углубиться в собственное срисовывание "мира абсурдности по Францу К.", небрежно перенося его в новые, не сильно знакомые, декорации. И, таким образом, мы получаем некий довольно схематичных, топорный симбиоз тоталитарного ада и кромешной глупости, в котором намешено все, причем пропорции и количества явно не интересовали автора - ведь это сущая мелочь в масштабах истории.

Реальность романа насквозь пронизана ненавистью, ложью, страхом, предательством и кровью. Герои, в большинстве своем, условные ублюдки, которые еще вчера могли бы спокойно существовать в форме немецких СС, которые здесь, надо сказать, не такие уж и плохие господа, в любом случае они дают много балов вперед советскому правлению, которое из чувства гнетущего каннибализма, истребляло города с их населением, чтобы не позволить ступить на их землю "немцам с хлебом для людей", а сегодня по-садистски третируют "оскотинившихся" сограждан - направо и налево и наоборот.

Вообще удивительный факт, что советские люди показаны довольно странным образом - они исключительно мрачные, злобные и довольно жестокие по сути своей. Хотя при этом, дети у них вымуштрованы до состояние "не подкопаешься" и отличаются исключительной вежливостью, которая, по мнению автора, и развязывает душегубу руки. Женские образы в романе примечательно "не примечательные", ну, кроме, пожалуй того, что отдаются беспрекословно любому под страхом смерти и просто из-за тотального страха, которым пропитан воздух в стране.

Речь героев - это отдельный манифест идиотизму, впрочем, как и проработка типичной советской бытности, и в последствии именно то, насколько карикатурно общаются между собой герои романа, забивает последний гвоздь в крышку литературного гроба системы образов - ее просто нет.

Ни системы, ни образности. Зато есть причудливые несостыковки с временной логикой описываемого пространства, как например, некий ветеринар Бродский, которые каким-то невероятным образом, обвиняется в шпионаже, при том ведет частную практику, держит собственный кабинет недалеко от стен посольства и лечит исключительно питомцев иностранцев. О, как! Вы же понимаете, что его песенка спета? Особенно это отчетливо проявляется в сцене, когда Бродский (Нет, Вы серьезно - Бродский?)) вместе со своим товарищем, пробираются к границе, а тем временем, собственный друг размышляет - "помочь или убить его".

Я уже говорила о том, что система образов не терпит никакой критики? Правильно, зато автор мастерски создает мир кошмаров по крупицам собирая его из самых вычурных клише современной эссеистики - мрачный мир, мрачные люди, тяжесть, безысходность, безнадежность, беспросветность, свинцовое небо,свинцовая тяжесть, сумрак, кровь, изощренные пытки, застенки, насилие, беззаконие, жестокость, бедствие и т.д..

Зато парадоксально стабилен в романе мотив предательства, который, на секундочку, в романе встречается повсеместно, бытность такая понимаете - муж стучит на жену, брат на брата, "Павлик Морозов"? Дайте - "два" - кашу маслом не испортишь, принцип понятен.

И так на протяжении всего романа. Не то чтобы я против,тем более, когда жанр предполагает, вот только не понятно, а за счет каких литературных чудес должен был возникнуть сюжетный, художественный объем? Когда него в романе, увы пространства - нет.

Благополучно одолев половину произведения, внимательный читатель может уже безошибочно предугадывать действия и мотивы героев, хотя те реплики, что представлены в тексте, сложно притянуть к области мотивов. Рефлексия? Нет, спасибо.

Вяло подбираемся к образу кровавого душегуба, а вот тут нас ждет еще один незатейливый, зато весьма документальный сюрприз - прототипом стал А. Чикатило, который, по правде говоря, орудовал в значительно более позднее время. Но разве это принципиально, спросит автор? Конечно, нет...Но все же?

Зато ему противопоставлен главный антипод - Лев Демидов, единственное честное и светлое лицо в этом мире мрачной убогости, который бросает вызов целой системе - кровожадной и беспощадной, чтобы докопаться до правды и спасти жизни ни в чем не повинных советских детей. Ха, почувствовали? Это же Бубль Гум, ну, то есть Голливуд, причем концентрированный, чистый и прекрасный.

Лев Демидов - это совершенно шаблонный, резиновый персонаж, который действует в столь же шаблонном мире, который при желании можно натягивать и натягивать на новую действительность до бесконечности. И это только на моей памяти уже есть пара-тройка сюжетов, получивших свое выражение как в кино, так и на бумаге, практически идентичных этому.

И ведь, справедливости ради, стоит заметить, что это чистейшей воды профанация, когда некий художественный "аутентизм" достигается такими кустарными методами - по средствам разбавления выхолощенной системы персонажей наиболее подходящими именами и, обильно фаршируя все это парой-тройкой узнаваемых колоритных деталей.

Все, роман готов к употреблению. Не верите? Прочтите сами)