мариночка

Никто не смеётся над Богом в больнице...
Никто не смеётся над Ним на войне,
Там вера в сердцах начинает искриться,
И чаще молитвы звучат в тишине.

Никто не смеется над Ним при пожаре,
И всем не до смеха, когда идет смерч,
При голоде и при подземном ударе,
Насмешки проходят, меняется речь...

Слетает с лица вдруг надменная маска,
Когда самолет начинает трясти...
Никто не заявит, что Бог- это сказка,
Преступника встретив на узком пути...

Никто не воскликнет, что вера - для глупых,
Услышав смертельный диагноз врача ...
И с пеной у рта, спорить мало кто будет,
Когда встретит взгляд своего палача...

Издёвки, плевки и глупые шутки
Теряют свою актуальность, когда
Ты вдруг понимаешь, что нет и минутки-
Призвать в Свою жизнь Иисуса Христа...

Машина на скорости... Ты на дороге...
Вот резкий обрыв... Вот об камень висок...
Вот - пуля шальная, беда на пороге...
От смерти и ада, ты - на волосок...

Откуда ты знаешь, смеющийся ныне...
Что будет с тобой на развилках судьбы?
Смеяться легко, пока Бог дает силы
И терпит смиренно твои кулаки.

Береги его, Бог. От беды и внезапных потерь.
Если вдруг он упал и подняться от боли не может...
Если в лютую зиму закроют последнюю дверь,
я прошу об одном: береги, береги его, Боже...

Я не знаю молитв. Я сама - не святой человек.
Но сегодня прошу: он хороший, ты с ним осторожней...
Иногда, не боясь, он бросается в омуты рек.
Вдруг нахлынет волна - помоги, поддержи его, Боже.

Если грянет метель, и погаснет свеча у икон,
если каждая ночь будет полниться холодом лютым,
если взвоют ветра из щелей и разбитых окон -
береги его, Бог: каждый год, каждый час и минуту...

Пусть уйдет далеко кривоногая, злая беда.
Пусть его на руках добрый ангел от горя уносит.
Я прошу тебя, Бог: ты ему помогай иногда.
Он хороший, поверь.. Только гордый, и сам не попросит.

И тогда я смогу всё на свете и всех превозмочь.
И в мирской суете нет мгновенья, что стало б дороже,
чем когда у окна ваша Женщина целую ночь
зажигает свечу, говоря: Помоги ему, Боже...

Что было там, когда мы
утром спали?
Когда пошёл мгновенно вниз
тот рейс.
Когда там люди все, от
страха умереть рыдали?
И знали, что на утро будет
жертв не счесть.
Что чувствовали люди, думая
о их последнем перелёте?
И что домой они уже не
попадут.
А кто-то книжечку сжимает в
твёрдом переплёте,
Думая, нигде в родной
стране его не ждут.
Ребёнок плачет, к маме
прижимаясь.
Она старается не плакать,
чтоб малышку не пугать,
И сердце своей дочери к её
сердцу прижимает,
Чтобы успокоить и больше
никогда не отпускать.
Дед, взяв за руки, свою
супругу,
Спокойно посмотрел в окно
на облака.
Будь милая, что с нами
будет.
От нашей смерти бегать мы
не будем, за нас решила так
судьба.
А вы подумали о том и о
другом пилоте?
Кто первым чувствует, что
ничего не изменить. О тех,
кто раньше всех узнает, что
птица та железная, спешит
упасть прям вниз, как
торопилась быстро скорость
всю свою набрать при
взлёте.
И вот произошёл удар о
землю,
И поднялась там пыль
столбом.
Но вот и птица та, казалось
бы, как клетка для людей,
упала,
А 224 человека, это ведь
совсем не мало, на небе
обретут свой дом!
(Посвящено погибшим в
рейсе российского самолёта
Airbus - A 321, в
авиакатастрофе 31.10.15.г.
Помним, любим, скорбим)

Он меня научил кофе пить с молоком, А ещё доверять всей душой целиком… Не стесняться мечтать, не бояться любить… Он меня научил не пытаться, а жить… Я в глазах у него вижу неба лучи И не знаю, чему я могу научить?! Может, чувствовать то, что когда-то не мог? И подсказки читать, что советовал Бог… Я не знаю, как жить без него я могла. Мы у птицы-любви два надёжных крыла… Ведь с одним - не взлететь… Здесь взаимность нужна. Он ворвался в судьбу из январского сна… Он меня научил верить в завтрашний день. Он за руку водил в сад, где пахнет сирень… Я ответила «Да» вместо вечного «Нет» И, обнявшись вдвоём, мы встречали рассвет… Он меня поднимал высоко до луны… Наши чувства, как сон, нереально нежны… Я люблю от земли до небесных светил… Раньше так не могла… Это он научил… Автор: Ирина Самарина-Лабиринт

Ты рыдаешь над сломанной шпилькой: "Ах какая же вышла досада!" А девчонку по имени Лилька, Мама пьяница тащит из сада. Ты перечишь родным тебе, близким, Угрожая уходом из дома. А подруга по имени Лизка Дочь свою не взяла из род.дома. Ты грустишь после каждой обиды, И считаешь себя неудачной. Говоришь, что просвета не видно, Не везет, как бы там не иначе! Ты ругаешь детей за проделки, За пролитое кофе в прихожей. А у вашей бездетной соседки, Из родных - лишь сиамские кошки. Ты читаешь нотации мужу, Что так поздно приходит с работы, Что остыл давно сваренный ужин. И пытаешься жить до субботы... На работе завал, и конечно, Мало платят, не ценят, устала. А подруга твоя безуспешно, Ищет место, где платят хоть мало... Ты расстроилась - дождь в выходные, Или солнце, что слепит лучами. А в квартире напротив слепые, Мир не видят, и это печально... Ты сидишь каждый день на диетах, Подгоняя себя под шаблоны. А твой друг, с сахарным диабетом О здоровье все молит иконы. И ты плачешь, закрывшись руками, Тебе кажется - мир обесценен. Жаль, что мудрость приходит с годами, Жаль, что мы это вовсе не ценим...

Рассвет приходит к тем, кто видел тьму
Во всем ее убийственном величии...
Кто плакал от людского безразличия,
Но безразличным не был ни к кому!

Рассвет приходит к тем, кто был в пути,
Не зная ни усталости, ни лени.
Кто, обессилев, падал на колени,
Но поднимался, продолжал идти...

И, зажимая волю в кулаки,
Вдруг находил ромашковое поле,
И, задыхаясь от щемящей боли,
Свои ладони прятал в лепестки!

К тем, кто, похоронив свои мечты,
И, помянув их, устремлялся дальше.
Кто смог среди предательства и фальши,
Не растерять душевной чистоты!

Нечаянно в небесной синеве,
Вдруг распахнутся солнечные двери.
Рассвет приходит к тем, кто верил в свет.
Абсурдно, до последнего. Но - верил!..

© Иван Андреев

Есть те, кому не всё равно. И на этом всё строится. Главное - встретить таких людей.

С. Минаев

На днях умерла Френсис Олдхэм Келси.

Ее первое задание в качестве сотрудника Управления по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов США было довольно простым. Талидомид - медицинский препарат, одобрение на использование которого ей необходимо было выдать, уже имел соответствующую лицензию в Канаде и более чем в 20 странах Европы и Африки. В августе 1958 года от компании-производителя Grünenthal поступило письмо, в котором отмечалось, что «талидомид - лучшее лекарство для беременных и кормящих матерей». И уже к началу 1961 года в Германии талидомид стал самым продаваемым седативным средством. Келси должна была просто подписать бумагу, разрешающую продажу лекарства в США. И все.

Единственным подозрительным обстоятельством было то, что токсикологические исследования в большинстве своем проводились на крысах. При этом лекарство не оказывало на крыс никакого эффекта. Возможно, лекарство крысиным организмом не усваивалось, а значит и токсикологическая экспертиза была некорректной по сути.

В соответствие с установленной процедурой она не могла отказать в регистрации препарата, не имея на то оснований. А срок рассмотрения заявки на сертификацию препарата был ограничен 60 днями. Все, что она могла - затребовать у производителя дополнительную информацию, что позволяло «обнулить» шестидесятидневный счетчик. Каков же был ее ужас, когда вслед за запросом на дополнительные данные токсикологического исследования, в нарушение всяких процедур, ей на личную почту и домашний телефон пошел поток писем и звонков сначала с уговорами, а потом и откровенным запугиванием и угрозами. Компания-производитель, используя свои связи, давила на нее через вышестоящее руководство, ссылаясь на ее низкую квалификацию. Она держалась, шесть раз отклоняя заявку как неполную.

18 ноября 1961 года страшная новость пришла из Германии. Группа исследователей назвала талидомид причиной физических уродств у новорожденных. Малыши рождались без конечностей, многие умирали в течение первого года жизни (более 4000 зарегистрированных случаев).
29 ноября 1961 препарат был снят с рынка Германии.
8 марта 1962 года, после полутора лет борьбы производитель сам отозвал заявку на регистрацию талидомида в США.
8 августа 1962 президент Кеннеди вручил ей премию за выдающуюся гражданскую службу, высшую невоенную награду США. Она стала второй женщиной в истории, удостоенной такой чести.
10 октября 1962 года президентом США был подписан указ об ужесточении контроля в области сертификации пищевых продуктов и лекарственных препаратов. eng

«Она предотвратила рождение сотен, а может быть и тысяч безруких и безногих детей»

The Washington Post

Женщина лет 80-ти в платье "под зебру", с крупными серьгами в ушах и ярким алым маникюром разговаривает по телефону у входа в "Буланжери":

- Вера, серьезно, я тебя не понимаю. Что ты ломаешься? Внуки довезут тебя до поезда, занесут в вагон, выгрузят на полку, ты потрясешься немного, а уже утром мы с девчонками перегрузим тебя в комфортное такси и доставим на место. Что ты говоришь? Какие годы? Не поняла. Не те годы? Для чего не те годы? Тебе даже вставать не надо, Вера. Тебя взяли, перенесли, положили, снова взяли, перенесли, положили. Из рук в руки, из рук в руки, и ты уже не там, а тут. Твоя задача, Вера, очень проста - лежать, пить шампанское и изредка подавать другим клячам сигналы, что ты ещё жива и хочешь добавки.