История жизни врача, который и не думал даже принимать домашние роды, пока не позвали

После окончания интернатуры и получения лицензии моей первой работой было замещение врача общей практики, который, наконец, использовал давно ему полагавшийся отпуск.. я никогда не работал так напряженно ни до, ни после, как во время этих четырех недель, начиная обходы в госпитале в семь утра и заканчивая в девять или десять вечера в кабинете, обслуживая в среднем 50 пациентов в день шесть дней в неделю - график, отнюдь не редкий для врача общей практики тогда или сейчас. В этот же промежуток времени я принял участие в семи или восьми родах и одну ночь в неделю дежурил в приемном отделении, когда мне приходилось быть на ногах в предрассветные часы, принимая новых пациентов без их собственных врачей.

В одну такую ночь машина скорой помощи привезла полную 45-летнюю польку, не говорящую по-английски, которая держалась за спину и была согнута пополам от боли. Подозревая камень в почке, я был очень удивлен, обнаружив беременность, о факте которой она ничего не знала. Из приблизительного перевода ее мужа я узнал, что это ее первая беременность, у нее не было менструации 9 или 10 месяцев, и что она просто не придала этому значения, не чувствуя и не подозревая ничего необычного. В самом деле, она отказывалась поверить в эту новость и была раздражена, что я и ее муж шутим над ней.

Когда вагинальный осмотр подтвердил, что роды в разгаре, я взял ее прямо в родильную палату и менее чем через десять минут вручил вполне нормальную во всех отношениях девочку...Когда он вернулся, я стал домашним врачом при гораздо меньшем госпитале.В то же время, чтобы сделать свою практику более открытой, неформальной и основанной на согласии, а не авторитете, я стал принимать пациентов на дому. Обычно я осматривал пациента, насколько возможно менее инвазивно, с применением самых простых инструментов и проявляя непосредственное участие, ставил диагноз и "клал под сукно" историю, предоставляя возможность самому пациенту, используя свой опыт, предложить схему и план лечения, устраивающий его самого.

В апреле 1969 года произошло событие, которое в корне изменило мою жизнь. Мне позвонила беременная женщина, которая должна была родить раньше, чем через месяц, и спросила, смогу ли я прийти к ней, чтобы помочь в родах, поскольку никакой другой доктор на это не согласится. Даже и не предполагая, что кто-то предпочтет родить именно так, и, понимая свою незащищенность без госпиталя и медсестер, которые могли бы подстраховать меня, я моментально осознал, что домашние роды это то, что я могу делать как врач, не причиняя вреда людям и не указывая им, как жить.

Когда начались роды, я приехал, планируя сразу же хотел провести вагинальный осмотр, чтобы понять, как продвигаются роды. До сих пор не уверен, по какой причине - то ли из-за света свечей, то ли из-за мягкой музыки Баха, то ли из-за восторженных лиц, - но я понял, что осмотр больше нужен мне самому, нежели моей пациентке. После самоанализа я решил, если что-то пойдет не так, я должен доверять себе и действовать интуитивно, а сейчас самое лучшее тихонько сесть и быть внимательным, как и все остальные.

Хотя эта женщина, которую я только что встретил, очень многому меня научила, не говоря ни слова, я не знаю, откуда она все это знала, поскольку первые ее роды проходили под общим наркозом много лет назад. Когда ее сын родился, они оба были окутаны ореолом света, распространяющимся на некоторое расстояние, как от мадонны Рафаэля или Филиппо Липпи, и мы все видели это и не могли отвести глаз от нее и ребенка, как, без сомнения, делали все люди до нас испокон веков.

Как будто пытаясь придать форму тому чувству благоговения, которое мы испытывали, ее девятилетняя дочь объявила, что собирается взять плаценту в школу и, положив ее в пластиковый контейнер, засунула себе под пальто, как заговорщик огромную бомбу. Несколько часов спустя в панике позвонила школьная медсестра, и я ушел, намереваясь по пути домой, исправить положение.

"Не думайте, что мы против таких вещей, - оправдывалась она, - но у нас не в чем даже ее заморозить". Она считала своим долгом в этом случае обратиться к директору, но оказалось, что его нет в городе, и ей приходилось, рискуя потерять работу, действовать самой. Непостижимым образом не находя слов, мне удалось сдержаться и не спросить ее, что она думает о таком положении вещей, когда можно потерять работу, рассказывая классу девятилетних учеников о рождении детей, и что в самом деле является ее работой, если не это. Оказавшись в моей гостиной, святыня находилась более недели без всякого запаха или намека на гниение.

Для меня лично домашние роды сразу же и навсегда приобрели религиозное и нравственное значение, утверждая наполненное смыслом и действующее благотворное отношение. Даже самые прогрессивно настроенные и хорошо оснащенные больницы вынуждены создавать правила для людей, серьезно полагая, что знают, чтó лучше для последних и их детей, и подрывая, таким образом, их родительскую ответственность. Будучи гостем в домах людей, с другой стороны, я лишь должен следовать их правилам. Как акушерка, я не должен был делать что-то особенное или указывать, как рожать, а просто должен был быть рядом с ними, содействовать этому естественному процессу и помогать принимать любые решения, которые только могли им потребоваться.

С 1969 по 1982 годы я принял участие в более чем 600 домашних родах, и возникшая в это время модель взаимоотношений врач-пациент так же актуальна в моей нынешней кабинетной практике, какой она была у постели роженицы.

Летом 1970 года я снова нашел пристанище, арендовав бревенчатый домик высоко в горах, но вскоре был засыпан просьбами о помощи от женщин, планирующих домашние роды. Почти не успев обосноваться, я был настолько занят, насколько только это было возможно, приняв около сорока родов следующей весной и порядка 150 - в последующие три года моей жизни там. Это был достаточно длительный срок, чтобы увидеть, как выглядящая сумасшедшей идея мой давней пациентки подхватывается и распространяется в субкультуре со скоростью пожара в прериях.

Я ни разу не пропустил родов, не потерял новорожденного и не был вынужден отправить кого-либо в госпиталь в те дни. Случай родов в Нью-Йорка у молодоженов в их автобусе: -Держась за две заранее подвешенные к крыше веревки, она удерживала себя в положении на корточках и на каждой схватке начинала мычать, как телка, хотя у нее еще не было полного раскрытия, явного желания тужиться, и ей было необходимо проявить необыкновенную силу воли, чтобы различить и направить глубоко спрятанный внутри нее инстинкт. Когда малышка, наконец, родилась, она весила более 10 фунтов, и ее громадный размер еще раз показал, какими героическими были роды.

Вскоре я начал пробовать гомеопатические препараты непосредственно во время родов с теми же результатами - иногда безуспешно (он только начинал) ), нередко с хорошим действием, а подчас просто с ошеломительным эффектом. Я вспоминаю 20-летнюю женщину, беременную в первый раз, которая родила после продолжительной второй стадии родов. Несмотря на вес более восьми фунтов, малышка была вся покрыта меконием, сделала один вздох и больше не дышала. Когда отсасывание слизи из носа и рта не дали эффекта, я попытался интубировать, но моя попытка также была неудачной. К этому моменту ребенок был вялый, бледный и неподвижный, с одним баллом по шкале Апгар и сердечным ритмом 40 ударов в минуту, слабо отвечающий на реанимацию и неспособный дышать сам.

Но как только я капнул капельку арсеникум альбум 200С на язык, она очнулась, закричала и завертелась, сердце забилось с ритмом 140 ударов в минуту, а кожа порозовела. Все это заняло самое большое несколько секунд. Проведя ночь в больнице для пущей безопасности, они утром отправились домой, и ничто не указывало на то, что произошло до этого. Такие случаи врезаются в память врача на всю оставшуюся жизнь.

Ричард Московиц (родился в 1938 году) получил степень бакалавра в Гарварде, доктора медицины - в Нью-Йоркском университете. С 1967 г. занимается семейной медициной, принял свыше 800 домашних родов. http://homeoint.ru/homeopathy/conversion/moskowitz.htm