Ольга Нечаева
Лучше и не скажешь. Отсюда
Иногда я прихожу домой, и дети набрасываются на меня с неотработанными обидами, "а она назвала меня какашкой ыыыыы" горько плачет Данилыч и лезет на ручки "а он сам начал!!" кричит Тесса, которая и не собиралась плакать, но увидев, что ручки заняты, включает "я тоооже хочу на руууучки", и тогда я знаю, что следующие 10-20-30 минут у меня только одна работа: я глажу, целую, прижимаю, грею, обнимаю, дышу в шейку и ушки, сгребаю в кучи двух сопротивляющихся креветок, я делаю свой голос очень теплым и очень ровным, и, пробиваясь сквозь их обвинения и пинки друг другу, говорю им о том, что они любимые, нежные, добрые, хорошие, единственные, маленькие, мои, самые, сердечки, ласковые, теплые, говорю и говорю, как заведенная, и целую, и говорю, и чувствую, как отпускают и расслабляются их спинки, как они обмякают в руках и замолкают, а потом вдруг "мам, а хочешь я тебе по-французски, скажу?". И все, как будто ничего не было.
Я что хочу сказать.
Вот когда я прихожу с работы, ресурса у меня мало. Мне безумно хочется поесть, сесть, побыть в тишине хоть 15 минут, помолчать, почитать, выпить глоток чаю. И единственное, что мне хочется в этот момент, чтобы было как-то легко и тихо, а вовсе не принять под дых без предупреждения накопленные за день обиды двух человек. Мне неестественно успокаивать. И неестественно быть теплой и терпеливой. Причем никогда, по натуре. Но я научилась, как навыку. Так же, как смотреть в глаза и внимательно слушать, так же, как зеркалить язык тела, так же, как многие другие навыки общения.
И теперь я - человек, которому они доверяют. Для которого копят обиды за день, на чьих руках можно поплакать, кто скажет то, что обычно хочется слышать, когда плачется.
Но ведь это не естественная моя способность.
Это наука, самообразование, воля, упорство и навык.
Собственно, я к тому, что вовсе необязательно быть наполненным иньской энергией цветком лотоса. Вполне можно быть агрессивной захватывающей колючкой. И все равно - хорошей мамой.