Виталий Казимирович СТАЦИНСКИЙ

6 октября родился Виталий Казимирович СТАЦИНСКИЙ (1928-2010), русский художник, иллюстратор детских книг

Русским французским художником можно назвать Виталия Стацинского. Так уж вышло, что именно Париж, как правило, становился второй родиной для художников-эмигрантов. В Париж лежал путь и Виталия Казимировича, когда в 1978 году он решил уехать из Советского Союза. И то ли по причине его тогдашнего отъезда, то ли ещё по какой-то причине в Российской государственной детской библиотеке почти не осталось книг с его иллюстрациями. Вот разве что старые подшивки «Колобка» и «Весёлых картинок» сохранили своеобразные рисунки художника Стацинского, заставляющие вспомнить о столь им любимом лубке.

Интервью с художником



- Виталий Казимирович, расскажите немного о себе.

- Родился я 6 октября 1928 года в Кзыл-Орде (Казахстан). В то время мой отец работал наркомом здравоохранения этой республики. Затем была Москва, куда папа получил назначение в НКПС, на должность заместителя Кагановича по лечебно-санитарной работе. Но страшный тридцать седьмой год не обошел моего отца стороной, он был арестован и в 1938 году приговорен к "10 годам без права переписки". Естественно, семью "врага народа" (у мамы, кроме меня, было еще двое детей) выслали из Москвы в подмосковное Пушкино, где нам разрешили занять две комнаты в бараке. Так закончилось мое детство и состоялось первое знакомство с суровой жизненной действительностью.

- Как вы стали художником?

- Впервые наименование "художник" я получил в... Бутырской тюрьме, и эта история требует отдельного рассказа. Осенью 1941 года, когда немец рвался к Москве и вероятность "блицкрига" была весьма реальной, несколько таких же зеленых, как и я, мальчишек решили самостоятельно вооружиться, чтобы дать отпор врагу на родной земле. Достать оружие в то время не было проблемой, и через некоторое время мы представляли собой небольшой, но по-настоящему вооруженный "боевой отряд". Теперь нужно было научиться стрелять и метко бросать гранаты, чем мы и занялись, используя местные пустыри и овраги. Конечно, отыскались доброхоты, которые стукнули на нас куда следует. И над "потешными" защитниками Родины нависла самая настоящая, реальная опасность. К счастью, нашелся человек, предупредивший об аресте, и у нас хватило здравого смысла избавиться от своего арсенала. Тем не менее НКВД не заставило себя долго ждать, и через некоторое время весь наш "партизанский отряд" оказался в одной из камер печально знаменитой Бутырки. И вот здесь, в тюрьме, страдая от холода, голода и унижений, увидев однажды, как мучаются над рисунком очередной наколки уголовники, я, набравшись смелости, подошел и сказал: "Я смогу это нарисовать". И изобразил на предоставленной мне спине незамысловатый сюжет, который тут же был одобрен, и я получил "звание" художника. Эта неожиданно приобретенная "профессия" помогла мне выжить в тех нечеловеческих условиях, с этого дня уголовники начали подкармливать "художника" и не давали его в обиду.

К счастью, мои "тюремные университеты", учитывая детский возраст (мне было только 13 лет), и отсутствие "вещдоков" (которые покоились на дне отходной ямы в Пушкино) окончились неожиданно мягким приговором - два года с отсрочкой отбытия наказания. И я вернулся к своей поседевшей за это время матери.

- А настоящее художественное образование?

- После войны я поступил в Московский полиграфический институт и закончил его с отличием в 1953 году. Здесь меня приметил известный ученый и знаток книги профессор Алексей Алексеевич Сидоров, которого я вправе называть своим крестным отцом. Не без его помощи я попал в 1956 г. в только что основанные "Веселые картинки" и проработал там художником и художественным редактором более 10 лет. Кстати, когда я покидал этот журнал, его тираж достиг шести миллионов - абсолютный рекорд для детской периодики, что официально зарегистрировано в Книге Гиннесса. Потом я работал главным художником и главным редактором музыкального журнала "Колобок".

Беседовал Лев Шпринц