Я - Олеся, мне тридцать семь лет, живу во Владивостоке. С мужем я повстречалась в семнадцать, у нас приличная разница в возрасте. Прожили вместе большую интересную жизнь. Сначала он заботился обо мне, потом мы заботились друг о друге, потом родилась наша дочь Арина-дитя любви, но, спустя время, мне одной довелось позаботиться о них обоих. В 2012 году после укуса клеща Сергей попал в реанимацию, забрала я его домой в очень сложном состоянии: речь отсутствует, глотательный рефлекс угнетён, самостоятельно ходить, обслуживать себя не может, обратная связь минимальна, при этом он всё понимал. Арише тогда было три с половиной года..

Оглядываясь назад, вижу, как долго всячески меня готовила жизнь к сегодняшнему дню. До чего непредсказуемо, ужасно и прекрасно ткётся ткань судеб людских…

Вся эта эпопея с укусом маленького насекомого обрушилась на нас, когда мы были на пике всяческого благополучия: дела на производстве у мужа шли в гору, он хотел строить дом для нас, были закуплены необходимые материалы; мы растили счастливо дочь, мечтали о новых детях, говорили о возможных приёмных..

А нынче - две комнаты в семейном общежитии для сотрудников университета, где я работала, с общими «услугами» в конце коридора.

Моё материнство преотлично подготовило меня к уходу за беспомощным человеческим существом. И сила во мне проснулась большая. Руки не опустились, напротив, все шесть лет, которые он был с нами в таком вот состоянии, всё это время я жила в авральном режиме, успевала каждый день делать столько, что в «прошлой» жизни и вообразить бы не могла. Для врачей он был бесперспективен, мне не верили, что он хоть что-то может понимать, мозг множественно поражен. Но я очень скоро перестала искать помощи извне, действовала сама. Первые полтора года он был обездвижен, но постепенно удалось раскачать, вертикализовать, поставить на ноги. Так мы и ходили, подпирая друг друга, и на прогулки, и в театры, и на концерты, и на простые карусели, и в автобусах, и на поезде, и на фестивали в палатках, и в море… бесконечные массажи, упражнения, разговоры, круглосуточный уход, специфичное зондовое питание..

Когда всё более-менее устаканилось, наша дочь немного подросла и стало ясно, что в таком уязвимом, но стабильном состоянии он может жить долго, годы и годы, моя тоска по маленькому сыну вернулась с новой силой, и я стала думать… Решено было взять малыша-отказника. Пожалуй, это естественно, что поддержки от друзей и родных не получилось, многим казалось, что это будет отягощением и без того сложной ситуации. Главным моим единомышленником тогда была и остаётся по сей день моя дочь Арина, мы вместе с ней и с безмолвным одобрением её папы продумывали, как наша семья пополнится. Моя мама очень переживала и была против, но ближе к моменту «Х», увидев, что всё серьёзно и неотвратимо, перестроилась, дальше мы действовали сообща.

С начала обязательного обучения в школе приёмных родителей и до момента появления в нашей странной семье шестимесячного Алёшки прошло девять месяцев, срок вынашивания младенцев. А было это так: решив для себя, что выбирать , перебирать не стану, кого судьба пошлёт, тот и наш, я взяла направление на знакомство с отказничком-«контактником» Сашей, он был рождён в декабре, как и наша дочь, и мне подумалось тогда, что вдруг так несказанно повезёт, и сын получится таким же ясным, лёгким и осознанным, как она.

Эти дети рождены ВИЧ-инфицированными матерями с Гепатитами, с рождения помещены в специальное больничное отделение, где их кормят-моют и время от времени берут кровь на анализы, лет до двух, а после снимают «контакты» и переводят в дом малютки. Риск инфицирования ребёнка мизерный, как позже скажет мне специалист СПИД-центра, и, как правило, в первые же месяцы жизни ребёнка медикам уже ясно, снимутся эти диагнозы в последствии или нет. Но этот факт не афишируется, дети томятся в больнице, сильно отстают в развитии, кандидаты в опекуны и усыновители от них шарахаются, как от заразы. Между тем, пойти за отказничком-«контактником» - кратчайший путь урвать относительно здорового малыша, без многолетних очередей. Ведь известно, что относительно здоровые младенцы быстро попадают в семьи, до федеральной базы анкет сирот они не доходят, на них очередь из кандидатов.

Но тогда я заблуждалась, думала, что риски высоки, но шла в это отделение именно потому, что таких детей многие боятся, у них мало шансов на семью. И не была я тогда готова к тому, что Саша совсем не держит голову, помимо этих «контактов». Меня отговаривали от него дружно все медики, говорили, что Саша будет инвалидом, не сядет, не пойдёт. И я дала слабину. К тому же нигде ничто не «ёкнуло», не было чувства, что именно он - мой ребёнок, хоть он и понравился мне и моей маме. Я подписала отказ. И взяла направление на другого малыша из того же отделения. В первую нашу встречу мной было подписано согласие, и в апреле 2016 года, в мой День рождения, мы забрали домой Алёшку. Потом - два незамутнённых ничем абсолютно счастливых месяца. Алёшка вошёл в семью непринуждённо, моя мама расцвела на глазах, да мы все там были, как цветочки.. Но мысли о Саше меня не оставляли. Я понимала, что он там у них так и останется лежать, никто на него не решится, на такого, а я ведь так много уже знаю и умею в сложной реабилитации.. В общем, забрали мы и Сашу почти сразу. Этот подарочек выпал на День рождения моей мамы. Удалось убедить опеку в том, что это по силам нам. Так у нас появились наши почти двойняшки: абсолютно разные внешне и по темпераментам, Алёшка старше Саши на три месяца. Сейчас, когда я пишу эту историю, им почти по три года, они славные, дружные, прекрасные сыночки и братики. Сашей и в самом деле пришлось заниматься специально, он поздно перевернулся, пополз, долго не мог сесть, но в итоге пошёл, да ещё как пошёл.. Сейчас он - здоровый активный мальчишка, заботливый сын, неуёмный и непредсказуемый выдумщик, отважный брат. С Сашей довелось прочувствовать всю прелесть адаптации, которая длилась год, лишь спустя год мы породнились с ним, теперь легко любить.

Лишь только стало полегче с Сашей, снова настигла мысль вернуться «туда», в систему, за ещё хоть одним ребёнком. Невозможно жить счастливо, зная, что там томятся и страдают ничьи дети.. На этот раз моя дочь очень просила сестру-ровесницу. Ну, а мне уже почти всё равно, кого. Просто ещё ребёнка. Собрала все необходимые документы, снова получила заветное заключение о возможности быть кандидатом в опекуны с уточнениями: девочка должна быть здоровой и не слишком маленькой, чтобы могла себя обслуживать и даже немного помогать. В интересах уже имеющихся детей.

Мы честно искали такую девочку. Но, по независящим от нас причинам, не складывалось. Как вдруг - ищут сиделку в больницу маленькой девочке в тяжёлом состоянии из коррекционного интерната. Ребёнка перевели из дома малютки в КШИ, а он не смог адаптироваться, отказался от пищи, ушёл в себя, запустилась программа самоуничтожения. Поместили в больницу, а ухаживать там за девочкой некому. Одна, под капельницей, мотается из стороны в сторону по кровати, кожа да кости, орёт по-звериному.. Не находилась ей сиделка, такой, даже за деньги. Моя дочь спросила в один из дней: «Так что, мама, если мы эту девочку не заберём, то она умрёт?» Я и сама была в смятении: «Похоже на то..» Тогда Арина сказала: «Так давай её заберём!» И это послужило отправной точкой, она вслух сказала то, что я себе мысленно боялась произнести.

Моя младшая дочь, Дарина, - она не тот ребёнок, которого можно желать или выбирать. Это тот случай, когда нет выбора, невозможно пройти мимо. Имея возможность помочь, переступить через гибнущее дитя. Как потом жить счастливо, если совесть не спит? Как своим детям оправдать бездействие? Когда сам живёшь уже годы в борьбе за жизнь, за трудное, но настоящее счастье, когда, как мантру сам себе наговариваешь, что «в нашей семье никто никого не бросит», то чужая беда перестаёт быть далёкой.

Забрали мы Дарину в очень сложном состоянии. Ребёнок не умел кусать и жевать, потому что не научили; не знал своего имени, не говорил и не понимал человеческую речь, потому что с ним не разговаривали; сильно отставал в развитии и не нуждался в нежности, каких-либо контактах с людьми. Маугли. Она родилась недоношенной и, я думаю, если бы сразу попала в хорошую семью, была бы обычным ребёнком, по крайней мере, грубых органических поражений головного мозга нет у неё, есть выраженная незрелость коры . Но в условиях системы девочка сильно ментально искалечилась. Сейчас Дарине оформлена инвалидность, основным диагнозом идёт «умственная отсталость». Она не говорит и за неё не берутся специалисты-дефектологи, потому что контакта не достаточно. Но ребёнок очень поменялся за год, мы её полюбили, она начинает походить на человеческого детёныша. Лично я ей ограничений никаких не выставляю, отношусь как к полноценной, здоровой. Такой она и станет когда-нибудь. А и если не станет, то не страшно. Мне ведь теперь всегда есть с чем сравнить.. К нам она попала 1 августа 2017 года.

Удалось убедить опеку, что такой ребёнок не деформирует общую внутрисемейную ситуацию, что по силам нам и такое. Редко в органах встречаются специалисты, которые за горами бумажек в состоянии разглядеть конкретного ребёнка и встать на защиту его интересов, профессия эта очень неблагодарная, человечность там искажается.. Мне и моим детям очень повезло с опекой. Но я прекрасно понимаю, что больше мне детей не дадут. В условиях, в которых мы сейчас живём, и так было невероятно щедро позволить мне всех моих имеющихся. Их я, конечно, выращу, все людьми будут, без сомнений. Но внутреннего ресурса мне хватит ещё на пару-тройку детей. Я бы очень этого хотела. Это моя персональная «золотая жила», моя гордость, мой источник сил и вдохновения. Мечтаю о своём доме, в котором были бы и ещё дети. Не самые простые дети на свете. Но самые любимые.

Мечтаю о том, что повстречается мне человек или группа людей, имеющих достаточный материальный ресурс, которых сиротская тема цепляет, но не до такой степени, чтобы идти и забирать ничейных детей себе; которые сделают мир лучше моими руками, помогут мне с домом, с детским моим домом..

В декабре прошлого года корреспондент Анна Маленко написла статью про нас на правмире: https://www.pravmir.ru/vrachi-zapugivali-i-otgovarivali-no-ya-vzyala-v-semyu-detey-ot-vich-materey/

Мой муж внезапно умер в январе этого года. Подрастил нас с Аришей, уверился в том, что мы не пропадём и всё сможем, и ушёл.. Шесть долгих, трудных, счастливых, невероятных лет.. Теперь и они ощущаются «прошлой» жизнью, будто и не с нами всё это происходило. Самые ценные, самые настоящие и живые годы. Осталась я с детками. Вот как такое возможно: мой муж в таком сложном, практически нежизнеспособном состоянии помогал мне быть такой сильной и уверенной?! Поддерживал меня и утешал. Был таким необычным, но мужем, союзником, другом, папой, учителем.. Незадолго до его смерти про нашу семью снял видеосюжет товарищ, чтобы показать своим воспитанникам, там все мы, какие есть в жизни. https://www.youtube.com/watch?v=BEkxsUzHaqs

В какой-то момент я поняла, что очень нужно рассказывать свою историю другим. Кого-то ободрить, вдохновить на просто жизнь. Кому-то помочь решиться сделать шаг в направлении приёмного родительства. Я открыта для общения.

+79242402490