Константин Сергиенко "Самый счастливый день"

Только что закрыла книгу,  и сразу захотелось перелистнуть страницы назад и начать сначала. Редко со мной такое случается, видимо, как раз тот случай, что называется «мой автор».

Он приехал глубокой ночью, потратив полгода на сбор документов и разрешений, задействовав при этом всех свои связи и знакомства. Колючая проволока и усиленная круглосуточная охрана. Закрытые для въезда «Бобры» - особая опасная зона. Место таинственное и пугающее, почти опустевшее, покинутое бывшими жителями; место, где «по службе» появляются лишь на пару часов в сутки. В центре которого зияет таинственный Провал, испускающий временами сиреневое свечение.

Он стремился сюда всеми правдами и неправдами. И все из-за полученного недавно синего конверта с адресом, написанным таким знакомым подчерком… ее рукой... Рукой той, которой давно уже нет, пропавшей во время страшной трагедии.

«Я прикрыл глаза. В огромном тёмном пространстве, в замкнутом храме воспоминаний замельтешили лица, обрывки речей и мелодий. Моментальные всполохи чувств. Шорохи, шепотки, дуновенья. Неясные знаки, намёки, ускользающие слова. Всё это сливалось в нестройный, хаотичный наплыв былого».

То же место только 15-ю годами ранее...

Сентябрь. Купина Неопалимая. Хмурое небо и нескончаемый дождь. Молодой специалист из Москвы, только что окончивший институт и получивший  распределение в Бобры, принят на должность учителя литературы в одну из районных школ.

«От волненья и страха я не мог различить ни одного лица. Все они слились в белый хоровод, мечущий в меня любопытные взоры. Директор говорил о новом поколении учителей, о старательных учениках, о предстоящих меж нами «трудовых» отношениях, а хоровод тем временем кружил. Последним усилием воли я попытался собраться. Хоровод вдруг замедлил круженье, и так же, как рулетка усмиряет свои бег и остриё её замирает на одной цифре, взгляд мой, глаза в глаза, соединился с другим пристальным взглядом…»

Странное послание, таинственный внезапный отъезд прежнего учителя литературы, смутное чувство тревоги, сомнения.  И огненно красный берет.

«И до сих пор это так, наши взоры слиты навеки. Эта блестящая острая нить пронзает пространство. От звезды к звезде, через тьму, через вечность…»

Она. Странная, загадочная, необыкновенная, неземная и одинокая, «не от мира сего», как говорят про нее одноклассники. Девушка в красном берете, умеющая видеть чужие сны и чувствовать чужую душу.

«— Мне снился ваш сон.

— Мой сон? Удивительно. Как можно во сне увидеть сон другого человека?

— А я была вами, и мне снился сон.

— Какой же, какой?

— Вам снился мой красный берет. Он был такой яркий, что вы зажмуривали глаза».

Бал-маскарад, часовня Барского сада, Вермеер и Босх, и снова Пушкин, теперь уже совсем вскользь…

Что это мираж, наваждение? Или что-то иное?

 «…мы разделены и соединены всего лишь одной буквой. Я знаю, что она означает…

МИГ. В любое мгновенье кто-то из нас может исчезнуть и в любое мгновенье может появиться опять».

«Незримая глубинная связь между нами. Словно за плечами долгая жизнь, выпавшая ныне из памяти».

И назад уже дороги нет. А дальше, все сложенее с каждым днем, все запутаннее: неясное прошлое, слишком много загадок, недосказанных слов. Просто верить, не требую объяснений, идя против всех. Это оказалось совсем непросто.

Ее отчужденность и отстраненность от коллектива, частые необъяснимые болезни, необходимость скрывать свои встречи, нарастающее напряжение коллег, «разборы» на комитетах, и наконец, донос.

«Нужно идти до конца, никого не страшится. А ты, ты даже боишься первого снега…»

И вот он снова здесь, спустя многие годы… И один и тот же сон, повторяющийся каждую ночь, как на кинопленке.

«Кто знает. Может быть, то, что сейчас происходит, сон. А то, что было во сне, настоящая явь»...

И снова неожиданное для меня произведение, пронизывающее, западающее в душу.