Про как это было

 С утра муж снизошел таки и откликнулся на мои мольбы о рамочках для Тасиных рисунков. И повез нас в Икею, предварительно взяв с меня клятвенное обещание, что одна нога за обрамлением для шедевров, а вторая домой. Но я теряю всякую бдительность, когда оказываюсь в больших магазинах, забываю о своих благих намерениях и впадаю в хозяйственный раж. Сельско-хозяйственный, если речь идет о Леруа Мерлен. Короче говоря, полтора часа - это для меня рекорд скорости)

За время стояния у кассы, Полина успела охмурить двоих мужчин иностранного происхождения. Один, по Диминым уверениям, француз.  А как по мне - не все то француз, что говорит bonjour и au revoir. Уходя, он потрепал Полю по свежесвязанной шапке и добродушно сказал: "It's a nice hat!" Ни что так не стимулирует к творчеству, как одобрение посторонних незаинтересованных лиц!

... И собственные шедевры, висящие в аккуратных беленьких рамочках на самом видном месте!

Тася настойчиво затребовала у меня краски и бумагу (много бумаги!!!), сразу, как мы переступили порог квартиры. Струдом удалось отсрочить это грязное мероприятие на после сна. Дочь порывалась спать с охапкой беличьих кистей...

Сначала мы с Тасей рисовали на бумаге, а моя мама читала Поле в соседней комнате книжку про Хрюняшу (доктор ей градусник ставит под мышку, капает капли в больной пятачок, колит уколами окорочок. Хрюне болеть не понравилось, Хрюня взяла и поправилась). Потом, когда книжка закончилась, Поля пришла к нам и тоже села рисовать. После пятнадцати насыщенных минут арт сейшна Полину надо было мыть всю и все, что было вокруг Полины тоже требовало моих рук и тряпки... Ну а дальше я решила, что хуже уже быть не может и произошло то...что произошло.

И час спустя, когда я уже навела порядок на просторах моей десяти метровой кухни и вымыла после этого безобразия ванну и, вздохнув с облегчением, сделала себе кофе, Полина, бегающая по привычке без штанов, обкакалась прямо посреди комнаты. Спасибо, что не на мой шерстяной персидский ковер. И очень, надо сказать, она испугалась. А после, высуший слезы и успокоившись, долго причитала, что это Ксеня в комнате накакал, прямо перед ее ни в чем не повинной попой.