Размышления Достоевского
Разное"... по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому - не
будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников,
клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только
их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! И пусть
не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и
что я ненавистник славян! Я, напротив, очень люблю славян, но я и защищаться
не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я
говорю, и не по низкому, неблагодарному, будто бы, характеру
славян, совсем нет, - у них характер в этом смысле как у всех, - а именно
потому, что такие вещи на свете иначе и происходить не могут. Начнут же
они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с
того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии,
например, ручательство и покровительство их
свободе, и хоть в концерте европейских держав будет
и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают. Начнут они непременно
с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя
в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что
от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством
европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия проглотила бы их
тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской
империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому
племени". Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно
трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать
перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать
на нее и интриговать против нее. О, я не говорю про отдельные лица: будут
такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них
всегда. Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком
меньшинстве, что будут подвергаться
насмешкам, ненависти и даже политическому
гонению. Особенно приятно будет для освобожденных славян
высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные
к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна
варварская, мрачный северный колосс, даже не
чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.
У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление,
парламенты, ответственные министры,
ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и
восхищать. Они будут в упоении, читая о себе в
парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после
долгой парламентской бури пало наконец министерство в (...страну по
вкусу...) и составилось новое из либерального большинства
и что какой-нибудь ихний (...фамилию по вкусу...) согласился наконец принять
портфель президента совета министров. России надо серьезно приготовиться
к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до
потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и
социальными, и таким образомдолжны будут
пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть
что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском
призвании в среде человечества. Между собой эти землицы будут вечно
ссориться, вечно друг другу завидовать и друг
против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды
они все непременно обратятся к России за помощью. Как ни будут они
ненавистничать, сплетничать и клеветать
на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они
всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа
естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они
существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит -
Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем
сдерживает их целость и единство...."
Ф.М.Достоевский Дневник писателя. Сентябрь - декабрь 1877 года.
