Ремонт
Позитив в сообществе.
По опыту последних двух месяцев я поняла, что в ремонте и строительстве я готова принимать участие лишь двумя способами.
Способ первый. Любоваться новостройками: наблюдать, как день за днем растут пока еще серые дома с пока еще черными окнами; лицезреть подъемные краны и площадки, заваленные мешками с цементом, шпаклевкой и прочими кирпичами; слышать грохот укладываемых плит и стук забиваемых свай. Видеть, как растет город, район, квартал, улица. По этой стройке можно бегать, залезать в каждую щель, громко кричать и действовать на нервы строителям. Есть в таком процессе что-то от Волка из «Ну, погоди!» и от Шурика из «Операции Ы». Ностальгическое.
Способ второй. В качестве участника программы «Школа ремонта». Исключительно в тот момент, когда этот самый участник заходит в свежеотремонтированную комнату, складывает домиком ручки на груди и изрекает восторженное: «Ах!» Я готова так же самоотверженно закатывать глаза, воздевать руки к потолку, падать ниц перед главным прорабом и другими доступными мне способами выражать восторг, вызывая тем самым слезы умиления на глазах телеаудитории.
Все. Остальные способы прикосновения к ремонту моей слабой личности не подходят. Но ремонт это мало интересует: если уж он начал прикасаться, то прикасается к вам каждой точкой своей лакокрасочной сущности.
Выбор
Все началось с ламината. Оказалось, что у ламината есть страна-производитель, фирма-изготовитель, прочность, фактура и цвет. Слишком много информации. Слишком много цветов. Темненький или светленький? Если темненький, то красноватый, желтоватый или сероватый?
Параллельно ламинату наступали двери. Во всех тех же качествах. К которым добавились еще и дизайн с замками и ручками.
Многоразовые рейды по магазинам ситуацию лишь усугубляли.
В этот непростой момент моей жизни на горизонте появился салон кухонь. И магазины сантехники. И керамической плитки. И обоев. Тысячи рулонов обоев, миллионы рулонов обоев.
В моей душе начала зарождаться болезненная зависть к жителям Советского Союза.
- Пална, стенку брать будешь?
- Стенку?! Спрашиваешь! Конечно, буду! Слава КПСС! Стенка!
А можно даже так:
- Пална, брать будешь?
- Буду! А че дают?
- На месте узнаем.
А потом и так:
- Алё! Родственники? Стоит ваш Воронеж? А мы тут стенку достали!
И пошло-поехало! Родственники из Воронежа, из Тулы и Твери, три дня запоя, порвали два баяна и одну дудочку об колено, культмассовые экскурсии для соседей: «Ох, ах, повезло так повезло, стенку отхватили!» Гуляй душа, коврижки жуй – жизнь удалась! Цвет, форма – что это такое? Ручки? Круглые? Квадратные? С позолотой? В бронзе? С рисунком по эмали? Вы о чем?? Это же шкаф! Шкаф, вы понимате?! С пол-ка-ми! А то, что у него еще и ручки есть – это просто приятное дополнение.
На кухню – мойку, полы – покрасим, коммунизм построим и будем жить.
А тут ламинат! И не просто ламинат, а страна-производитель, фирма-изготовитель, прочность, фактура и цвет.
***
Поначалу моя голова пыталась порождать гениальные дизайнерские планы. Комбинации из разных видов обоев, сегментированные полы, зональное разделение комнат. А потом психанула и остановилась на универсальном – бежевенькое. Стены бежевенькие, потолки бежевенькие, мебель бежевенькая. А все, что не бежевенькое – то орех.
Через несколько дней выяснилось, что орехи каждый магазин выращивает самостоятельно. Где-то грецкие, где-то бенгальские, а где-то в ближайшем овраге с куста рвут. Один орех другому не товарищ.
Про то, что «бежевенькие» между собой совершенно не знакомы, я вообще молчу.
Ремонтник
К моему огромному несчастью, родиться штукатуром, маляром или иным каким рукодельником мне не посчастливилось. Поэтому к проблемам выбора добавился еще и ремонтник Евгений.
Внешность Евгений имел сугубо пьющую, но руки весьма даже золотые. А душой, как и любой другой алкоголик, он обладал тонко чувствующей, стремящейся к красоте и эстетике. Везет мне на выпивающих эстетов.
Первым делом Евгений оборудовал свое рабочее место. Тщательно протер подоконник, постелил на него чистую салфеточку, поставил ажурное зеркальце в красной пластиковой рамочке, банку с кофе, пачку сигарет, губку для обуви, а рядышком положил носовой платочек в голубую полосочку.
Две недели Евгений работал, не щадя живота своего. С рассвета до зари, по праздникам и выходным, без перерывов на прогулки и обед. В начале третьей недели он приляпал над дверью клочок обоев. Взял и приляпал. Клочок призывно торчал, поражая глаз своей кривизной и неуместностью. «Иначе никак!» - бодро отрапортовал Евгений. Под нашими грозными взглядами он сумел иначе. Очень даже неплохо сумел.
Потом была прихожая. Обои внахлест на одной стене, щели между обоями на другой. Часть коридора Евгений выполнил в лоскутной технике пэчворк. По диагонали привинтил розетки. Заляпал краской оклеенные стены и сделал еще несколько очень приятных глазу вещей. Трещина, разбежавшаяся лучиками по потолку через неделю после его покраски, стала последней каплей в чашу моего терпения, которую и без этого уже через край заполнили затянувшиеся сроки.
Объяснением стала обнаруженная под раковиной пустая бутылка из-под водки.
- Расскажите, пожалуйста, дорогой наш Евгений, помогает ли вам в работе каким-то образом наша находка?
- Она там давно уже стоит.
- Да мы так-то поняли, что не вчера появилась. Первый приляпанный клочок обоев подсказывал нам нечто подобное.
При этом Евгений не забывал спрашивать оплату. «Мне бы тысяч 15, мне бы еще 10, и еще 10». На пятом десятке я взбунтовалась. Остаток – в момент окончательной сдачи всех работ. Ибо боюсь, что после следующей десятки под нашей раковиной будет стоять не одна бутылка, а целая стеклянная шеренга. А нам шеренг и в армии хватает.
Не добившись денег, Евгений решил зайти с другой стороны – со стороны материалов. Рассчитанных нами с приличным запасом обоев, краски и шпаклевки почему-то катастрофически не хватало.
- Я могу, конечно, поклеить маленький коридорчик клочками, подгоню их друг к другу хорошенько, но лучше бы все же купить целый рулончик.
После покупки целого и очень недешевого рулончика маленький коридорчик был исполнен в той самой, практикуемой Евгением, лоскутно-клочковой технике.
- Как так? Вы же обещали, что после покупки целого рулона эти два квадратных метра будут выглядеть прилично и достойно и без единого клочка. Это при том, что изначально обоев было куплено больше положенного метража.
Евгений смущенно улыбнулся:
- Без клочков, это вам надо еще два рулончика приобрести.
В тот момент я была близка к членовредительству как никогда.
- Все последующие покупки за ваш счет, - объявила я ему.
***
Евгений тем временем ободрал пошедшую трещинами потолочную краску, запылил уже поклеенные на тот момент обои и другие предметы мебели, стал приходить на пару часов в день, да и видеть его можно было чаще с кружкой кофе в руках, чем с валиком и краской.
Переезд в свежеотремонтированную квартиру переносился и откладывался. Временно приютившая нас семья, в составе моих родителей и престарелой бабушки, начала нервничать и выражать недовольство нашим образом жизни.
Я применила к Евгению тяжелую артиллерию. Сначала я его умоляла, потом устроилась к нему прорабом – дневала и ночевала на вверенном Евгению объекте, затем отругала, воззвала к совести, в конце концов, разрыдалась, а на третий день устроила показательную истерику с требованием немедленно закончить ремонт, иначе я за себя не отвечаю. Евгений миролюбиво кивал, продолжал попивать кофе и работать по часу в день. На уговоры остаться и доделать наконец уже то, что можно сделать за четыре дня, он ласково улыбался и разводил руками: «Дела».
На Олимпиаде триумфально «выступил» Плющенко. У меня появились некоторые претензии к имени Евгений.
До меня начало доходить, почему с регулярностью раз в две недели наш Женя появлялся с фингалами и прочими кровоподтеками. Я была готова поддержать начинание этих неизвестных мне, но очевидно, доведенных до предела, людей. И вот в минуту моей наивысшей готовности Евгений исчез. Сначала он просто перестал брать трубку, а потом принялся сообщать ласковым женским голосом, что недоступен и выключен.
***
Мы нашли новую бригаду рабочих. По знакомству. Местами даже по родству. Бригада приехала, оценила масштаб работ, назвала сумму и пообещала явиться на следующее утро. К девяти часам утра. В половине десятого следующего утра их еще не было, а их мобильный номер радовал ухо бесконечной мелодией. Не отвечали они ни на мои звонки, ни на звонки порекомендовавшего родственника. Их родственника, что характерно. Родственник недоумевал и матерился вместе с нами.
Ко мне начали закрадываться мысли, что с нашей квартирой что-то не так. Сглаз, порча, проклятье. Что угодно. Работники исчезают один за другим и целыми группами.
***
Больше никаких знакомств. Евгений ведь тоже был из «знакомых». Интернет мне в помощь. Первый же попавшийся номер телефона порадовал своей пунктуальностью – вовремя прибыли, грамотно все оценили, пообещали приехать на следующее утро.
Утром раздался звонок:
- Марина, это Владимир. Ваш объект действительно какой-то заколдованный. Мастер, который должен был ехать к вам сегодня, сорвал спину.
Я нервно рассмеялась:
- Ха-ха! Спасибо, что позвонили.
- Мы завтра обязательно приедем! – пообещал Владимир и отключился.
Мама по личной инициативе созвонилась с батюшкой. Тем самым, что с кадилом и молитвами.
- Так не бывает! - горячилась моя родительница. – Что-то здесь не так! Завтра же нужно освятить квартиру!
Точно! Именно батюшки нам и не хватало. Интернет-Владимир вызывал у меня самое жгучее доверие, ему хотелось верить: придет-таки бригада, а за ними батюшка: песни поет, свечи жжет, кадилом машет. «Ой-ё, - восхитятся работники. – Да тут секта! Неудивительно, что предыдущие мужики спасались бегством. Бежим, парни!» - и, по примеру Евгения, покинут свой инструмент и личные вещи.
- Мать моя, отменяй батюшку. С батюшкой будем общаться наедине и чуть позже.
***
Ну что я скажу. Это тоже опыт. Теперь в моем сознании роятся доселе неведомые мне названия и понятия: грунтовка, шпаклевка, русты, откосы, виниловые обои на флизилиновой основе, с алкоголиками лучше не связываться. Не одной же педиатрией мне увлекаться, в самом деле.
Ремонт – дело наживное. А в нашем случае – переживное. Выстоять и пережить.