В августе сорок четвертого

Книги о Войне.
Их было много. Даже не нужно было специально искать и выбирать - их просто было много, так получилось...
В детстве я терпеть не могла книги, написанные от первого лица. Казалось бы - так легче идентифицировать себя с героем, представлять себя на его месте, а вот не любила. Наблюдать со стороны было привычней и комфортней, и нисколько не мешало идентификации. И только в военных книгах я радовалась такому стилю изложения - это была гарантия того, что герой останется жив... Но вовсе не гарантировало от переживания гибели его друзей и родных. Тогда я не плакала, тогда мне нравилась вычитанная в одной из военных книг фраза "у него были железные тросики вместо нервов". Это сейчас я не могу их читать, если рядом нет носового платка.

Мне трудно говорить об этих книгах, трудно найти слова, наиболее точно выражающие, что я думаю и чувствую, чтоб не свалиться в излишний пафос и избежать излишней сухости. Да еще теперь стали расплываться в общественном сознании когда-то очень четкие и, казалось, незыблемые ориентиры.
Уже много очень нужных и проникновенных слов сказано о военных книгах, мне нечего к ним добавить - лучше уже не скажешь.
Я мысленно перебирала их - о скольких же мне хотелось рассказать! Вот Симонов - знакомство с ним началось еще в октябрятскую школьную пору с тонкой книжечки "Подвиг капитана Сабурова" - это отрывок из повести "Дни и ночи". Потом были и эта повесть, и цикл стихов "С тобой и без тебя", пронзительные строки которого каждый раз отзываются острой болью и мучительной тоской при прочтении. Была трилогия "Живые и мертвые" - с 16 и почти до сорока лет это было одно из наиболее часто перечитываемых произведений - я просто вытаскивала любой том и начинала читать с любой страницы. Вот книги о пограничниках и партизанах, а вот толпа летчиков - однополчан Героев, реальных и вымышленных, сошедших со страниц художественных книг. А вот моряки и подводники, и морская пехота, вот артиллеристы Бондарева и танкисты Пшимановского и Леонова, пехота и связисты, минометчики и саперы, хирурги и медсестры, взрослые и дети, на фронте и в тылу... Все они сыграли какую-то роль в моей жизни, кто большую, кто меньшую, пусть самую ничтожную, но какое-то время мы жили вместе - переживания героев переполняли меня.

И рассказать я решила о книге, которая в подростковом возрасте поразила, хоть уже и имелся в моем багаже очень солидный запас прочитанной литературы на военную тему. Это - "В августе сорок четвертого" Владимира Богомолова.

В ней нет сражений, батальных сцен, бомбежек и артобстрелов, да и из личного оружия стреляют всего пару раз при задержаниях. Но в ней широкомасштабно и со скрупулезным описанием мельчайших деталей показан ежедневный труд контрразведки, когда герои, по словам одного из них - чистильщика-волкодава Таманцева, "уродуются как бобики" - многочасовые прочесывания и осмотры, наблюдения и сидение в засадах, опросы местных жителей и работа с документами. Книга стала очень важной для меня, буквально задающей и формирующей отношение к профессионализму. Странным образом, такой важной оказалась именно она, а не один из многочисленных производственных романов, которые мы называли цитатой из какого-то фильма "любовь пополам с лесосплавом"

Наверно, просто приходит время, когда ищутся ответы на определенные вопросы. И находятся порой в совсем неожиданных местах. Может быть, поэтому роман стал для меня книгой о Профессионалах. Меня потрясало терпение, собранность, внимательность, умение анализировать и импровизировать, предельное чувство ответственности за всех и за все, что относится к делу. Вот командир группы Алехин спрашивает, расстроенный тем, что при задержании агент застрелился:
- Как же вы его упустили?
Бросив неприязненный взгляд на прикомандированных, Таманцев отвернулся и, помедля секунды, с неожиданной злостью сказал:
- По халатности, Павел Васильевич… Исключительно по халатности! Я должен был подставить свою голову, но, извините, не успел!

На всю жизнь сложилось четкое понимание важности соблюдения инструкций ("Кому сказал - пять раз сказал! - если он будет один, вы не понадобитесь! А вы?!), того, что дурак с инициативой страшнее просто дурака ("И куда он вылез?" - удивился Андрей, но только спустя секунды с ужасом сообразил, что произошло, и даже вспомнил - ему говорил Таманцев, - как это называется: блокировать директрису. Но зачем помощник коменданта это сделал?.. Ведь Алехин его предупреждал - дважды! - затмение на него нашло, что ли?..). В некоторых ситуациях меня периодически пробивал страх не оправдать доверия и помешать кому-то выполнить важную задачу. "Прикомандированные" - это было самое беспощадное мысленное клеймо для бесполезных людей. И не дай бог услышать такое в свой адрес - на всю жизнь это слово стало презрительным символом никчемности

Как мощно выписаны Богомоловым характеры героев! Я восхищалась всеми - легендарный Таманцев, которого показывают друг другу московские волкодавы - специалисты по задержанию, энергичный, изобретательный, тренированный - чего стоит одна строка-упоминание о стрельбе по-македонски, какой опыт отражен в его мыслях во время поисков улик - сколько воспоминаний, случаев, сравнений... и как трогательно он заботится о других членах группы, опекает и натаскивает Андрея, которому сам дал прозвище Малыш, балагурит-бутафорит, утешая его после встречи однополчан, готов взвалить на себя что-то еще, лишь бы легче стало командиру, меня трогает его отношение даже к пособникам врагов - Юлии он оставляет внесенные в опись, только что оставленные застрелившимся при задержании агентом продукты, беря на себя все объяснения с начальством, ведь у нее маленькая дочка, такая "занятная пацаночка".
А Алехин! "Мозга! Мысленно я ему аплодировал!" - довольно часто говорит о нем Таманцев. До войны бывший агрономом, он стал контрразведчиком высочайшего класса, тонкий психолог, как по-разному разговаривает он с разными людьми! А в финальной сцене проверки документов и задержания он меня просто сразил наповал. Я однажды бралась подсчитывать, сколько ориентировок он вспомнил, сопоставляя особые приметы, сколько деталей оформления документов! Я даже аплодировать ему не могла - я просто тупо пыталась осознать, как это можно - держать в памяти такие массивы информации и как можно при этом еще и достоверно-убедительно играть какую-то роль.
Вот Андрей - девятнадцатилетний заикающийся после контузии мальчик-москвич, вчерашний школьник, бывший командир лучшего в полку взвода, с закрытыми глазами обезвреживаюший мины, как старательно постигает он азы оперативной работы, как боится оказаться бесполезным, не оправдать доверия, что-то упустить...

А огромный массив документов, приведенный в книге! При первом чтении я их просто пролистывала, не читая - так торопилась узнать следующие повороты сюжета, скорей добраться до развязки. Потом перечитывала внимательно, не торопясь, поражаясь объему проделанной работы, отраженному в справках, сводках, служебных записках.

Я думаю своей нужностью книга ни в чем не уступает другим - пронзительным и страшным. Она тоже заставляет о многом задуматься. Во всяком случае для меня послужила толчком подумать об очень многом, кроме уже много раз упомянутого профессионализма. Война присутствует там в каждой строчке, в очень точных деталях - приметах времени, в разговорах и в письмах, и в мыслях...

И совсем немного об авторе из Википедии:
Награждён орденами и медалями, шесть боевых наград, включая четыре (пять) боевых ордена. 4 ноября 1967 года указом Президиума ВС СССР награждён орденом «Знак Почёта» за сценарии к фильмам «Зося» и «Иваново детство». В 1984 году был награжден орденом Трудового Красного Знамени, от присутствия на вручении отказался. В 2001 году награжден премией «Новой газеты» им. А. Синявского «За достойное творческое поведение в литературе», от вручения отказался. В том же 2001 году Богомолову присуждена премия имени разведчика Николая Кузнецова, от вручения отказался. В 2003 году награждён дипломом и медалью ЮНЕСКО «За выдающийся вклад в мировую литературу» за «гуманизацию жестокого военного ремесла"