Бетти остается одна
феминизм в кино, литературе, искусствеВ тот же день позже, когда я из-за невыносимой боли в спине лежала, свернушись, на кровати, прозвенел дверной звонок. Я поспешила к домофону. Это была Эллен. Она стояла на тротуаре со своими детьми Марьям и Али.
"Я пришла повидать тебя, - сказала она и добавила: - Али хочет пить".
"Я тебе не могу дать попить, - объяснила я мальчику. - Меня заперли".
Эсси, конечно, слышала наш разговор через окно и вскоре вышла с чашкой воды.
"Что мы можем сделать?" - спросила Эллен. Эсси тоже хотела бы знать ответ на этот вопрос.
"Приведи Хормоза, - предложила я. - Попытайтесь побеседовать с Муди".
Эллен согласилась и торопливо зашагала вместе с детьми по заполненной людьми улице. Ее черная чадра развевалась на весеннем ветру.
Еще позже в тот же день со мной говорил Реза. Он не захотел подняться наверх и стоял во дворе, а я на балконе.
"Реза, - говорила я, - я ценю твое хорошее отношение ко мне. Особенно после того, что случилось в Штатах".
"Спасибо, - ответил он. - Как ты?"
"Пожалуйста, помоги мне! Ты, наверное, единственный, кто может поговорить с Муди. Увижу ли я когда-нибудь Махтаб?"
"Не волнуйся, увидишь. Он не будет долго держать вас в разлуке. Он любит тебя, он любит Махтаб. Он вырос без матери и не хочет такой же судьбы для Махтаб. Завтра мне нужно уехать по делам. Если за пару дней ничего не изменится, я с ним поговорю"
"Прошу тебя, не уезжай, - умоляла я. - Мне страшно оставаться одной".
"Но я должен ехать".
Вечером Эсси отворила дверь.
"Спустись вниз", - сказала она.
Там были Эллен с Хормозом и Реза. Пока дети играли друг с другом, мы искали выход. Эти люди раньше помогали мне в моей борьбе с Муди, и они были правоверными мусульманами. Они знали, что в этой проклятой Исламской Республике муж и отец может зайти очень далеко.
Все мы понимали, что с Муди сейчас невозможно разумно беседовать. И, кто знает, будет ли возможно снова. Я едва сдерживалась, чтобы не закричать: избейте его! Заприте его! Отправьте нас с Махтаб домой! Компромиссное решение казалось невозможным.
Мы услышали, как открывается входная дверь на лестницу. Реза вышел посмотреть, кто пришел, и привел Муди.
"Как ты вышла? Почему ты здесь?" - спросил он.
"Эсси открыла дверь. Она меня позвала".
"Дай сюда ключ!" - заревел он. Эсси покорно подчинилась.
"Все в порядке, Да'иджан", - мягко сказал Реза, пытаясь успокоить бешенство Муди.
"А ЭТИ что здесь делают?" - Муди тыкал пальцем в сторону Эллен и Хормоза.
"У нас проблемы, - ответила я. - Они хотят помочь".
"У нас нет проблем, - вопил Муди, - это у тебя проблемы".
Он повернулся к Эллен и Хормозу:
"Убирайтесь, вас это не касается. Я больше не хочу иметь с вами дела".
"Не уходите, - умоляла я. - Он же убьет меня, и никто не узнает. Не бросайте меня".
"Мы должны уйти, - сказал Хормоз. - Он велел нам уйти, и это его решение".
Как только они ушли, Муди затащил меня наверх и запер.
"Где Маммал и Нассерин?" - нервно спросила я.
"Из-за твоего дурного поведения они не могли оставаться здесь больше. Они у родителей Нассерин. Их выгнали из собственного дома, - он повысил голос. - Их это не касается. Никого не касается. Лучше тебе ни с кем не говорить об этом. Я беру все в свои руки".
Я молчала в страхе. Он орал, но хотя бы не бил меня.
На следующий день перед уходом на работу Муди надел другой костюм, не тот, что я порвала. Он захватил зайца Махтаб.
- Она просила принести его, - сказал он.
И исчез.
Я долго лежала и рыдала: "Махтаб! Махтаб! Махтаб!". Все мое тело болело, как один сплошной синяк.
Со стороны двора я услышала знакомый звук. Это скрипела ржавая цепь качелей Мариам, которые обожала Махтаб. Я медленно встала и выползла на балкон посмотреть, кто там играет.
Это была Мариам, дочка Эсси, которая радовалась солнечному свету в этот апрельский день. Она заметила меня и спросила невинным детским голоском:
"А где Махтаб?"
