Братья и сестры
Флешмоб!Хорошая тема.
Не знаю сколько напишется, но попробую, хоть уже и не успеваю. В свободном потоке. Современных дошкольных книжек тут и без меня много покажут, поэтому я просто то, что вспомнится, хотя бы в двух словах отмечу.
У нас с братом разница в возрасте 2 года, до школы мы были очень дружны, играли вместе, рисовали, лепили, читали все взахлеб друг за другом. В школьный период началось соперничество и отстаивание личного пространства в постоянных (не кровопролитных) боях
Из братьев-сестер дошкольной поры вспоминаются мне самыми первыми братья-близнецы Митя и Миша
У нас тоже была такая же старенькая, без обложки...
Детсад я терпеть не могла, а книжку эту до дыр зачитала, наверное, она помогала мне принять неизбежное, но и заставляла завидовать - братья-то в саду были вместе!
А еще в саду была книжка
того же автора - Надежды Калининой и тоже про братьев-близнецов Сашу и Алешу. Я любила иллюстрации и рассказ Про снежный колобок. О том, как слепил Алеша на прогулке колобок и положил его в шкафчик в раздевалке, чтоб вечером маме показать.
Каждый день перечитывала. Хотелось, чтоб такая книжка была у меня дома. До сих пор ее нет.. ((
тоже в детском саду постоянно перечитывалась. Радуюсь, что с ней мне повезло больше )) Как же я любила, когда старшая двоюродная сестра, бывая у нас на каникулах рисовала вот так по моему заказу! Но рисовала правильно, в отличие от Мурочкиного брата )
И очень нравились мне в книжке Наталии Забилы стихи , у которой была старшая сестра Галочка. У меня была аж троюродная старшая сестра Галя, с которой мы виделись хорошо если раз в год, но все равно очень приятны были совпадения имен )
Я и Осееву любила с ясельных времен и в младшей школе, хоть и читала уже давно разные толстые книги.
И хоть я любила стихи Барто из цикла Младший брат, мне совсем не нужен был никто младший, вполне хватало старшего )
Конечно, потом были
До школы книга мне показалась страшной и странной - мы ведь тогда еще не дрались с братом )) Ему она нравилась больше, он смеялся и уговаривал маму перечитывать, а я засыпала, хотя при чтении других книг такого никогда не было...
Потом стала понятной реакция брата )) И тоже было интересно перечитывать.
Уже в школе появились дружные братья Митя и Никита в повести Алексея Толстого "". Первая книга, в которой я оценила язык и юмор автора. Мы с братом хохотали и цитировали друг другу отрывки про очень работящего Митю, про ремонт паровоза и приклеивание ему трубы слюнями, про стрелы для лука, умело отравленные в помойном ведре.
И Дети подземелья, над страницами которых наворачивались слезы... Но у меня тогда были крепкие нервы, не то что теперь.
В моем детстве среди школьников на дни рождения было принято дарить книгу с открыткой. И после празднования всегда пополнялись полочки нашей этажерки с детскими книгами, а потом и шкафа. Брату подарили вот такую:
Елена Кршижановская - Человек решает сам
Про пятиклассника Веню Фонарева, который живет вместе со своей старшей сестрой Катей. Кате девятнадцать лет, она работает на заводе. Родители их погибли в автомобильной катастрофе. И поэтому они сами решают, как им жить дальше. Книга о выборе жизненного пути, о дружбе, о цирке, о школе, о хороших людях. Перечитывала много раз.
Тогда же читались и книги про большую дружную норвежскую семью с восемью детьми, и Девочки Смирновой, и Саджо и ее бобры, в которой главные герои - брат и сестра. Эту книгу дарила моя подруга-одноклассница. У нас с братом не было таких забавных бобрят, но зато был щенок Мухтар ))
Читая Мэри Поппинс, мы даже драться перестали. На время, конечно )) Нас тогда очень занимала описанная в книге идея, что маленькие дети, пока не научатся разговаривать, понимают язык птиц и зверей )
Еще один период сохраняемого вооруженного нейтралитета был во время чтения про Сат-Ока.
Это иллюстрации из книги Земля Соленых Скал.
Старший брат - Танто, что означает Железный Глаз (его стрелы всегда попадали в цель) и младший Сат-Ок - Длинное Перо. Они должны были спасти свое племя, запертое в безжизненной долине Соленых Скал и обреченное на голодную смерть.
Отрывок из книги:
Я с трудом пришел в себя. Иногда из сна возвращаешься, как из долгой дороги, как из другой жизни. И сейчас мне казалось, что я был где-то далеко-далеко, в чужом, но спокойном мире. Меня разбудил только чудесный запах жареного мяса, жирного медвежьего окорока. Я вскочил на ноги и одновременно неуверенно посмотрел на Танто. Что означал этот ночной пир? Ведь отец строго приказал до самого конца, пока можно будет терпеть, сберегать еду.
Танто сказал:
- Слушай меня внимательно. Белые заперли нас в Долине Соленых Скал. Если ничего не изменится в нашей жизни, долина будет иметь другое название. Ее будут называть Долиной Смерти Шеванезов. Вся долина станет Пещерой Безмолвных Воинов. Кто расскажет о нас людям? Шакалы и стервятники?
- Молчи, Танто, - прошептал я умоляюще.
- Это сделали белые, - продолжал он, не слыша моей просьбы. - А ты и я - сыновья белой женщины.
- Танто! - крикнул я
Танто повысил голос:
- Да, мы сыновья белой женщины. Наша мать была здесь сегодня. Она была здесь, когда ты спал, и принесла медвежье мясо и сказала так: «В жилах моих сыновей течет кровь белых и красных людей. Мои сыновья несут на своих плечах вместе со мной всю большую вину белых людей перед племенем шеванезов за все их злодеяния и измены Поэтому мои сыновья должны пройти через перевал и спасти свободное племя от смерти и голода, а перед дорогой пусть подкрепятся медвежьим мясом, как воины, идущие в бой».
- Мать была здесь? - спросил я.
- Никто не должен ничего знать. Мы пойдем вопреки приказу вождя и совета старейших. Пойдем вдвоем, ведь только в нас течет кровь белых и только мы двое несем на себе их вину.
- Мы снимем с себя эту вину, Танто, - сказал я, - снимем, если даже погибнем.
Братья смогли выбраться из долины практически непроходимыми тропами и спасти свое племя.
Меня очень впечатляли методы воспитания мальчиков, обычаи племени. Старший брат брал младшего с собой на охоту даже на медведя!
Купер после этих книг казался скучным...
******
И хотя у меня был старший брат, вполне понятна была тоска детдомовца Гешки из книги Кассиля Черемыш, брат героя.
Гешка придумал себе старшего брата, летчика, про которого прочитал небольшую заметку в газете. Летчик был земляком и однофамильцем, у них там полдеревни с одной фамилией было. С придуманным братом ему было легче идти по жизни, можно было мысленно разговаривать с ним, советоваться. Но воображаемый далекий старший брат неожиданно стал стремительно набирать известность, благодаря своим подвигам. О нем пишут газеты, его награждают орденами, о нем знает вся страна. Жить стало трудней, отблеск известности и славы падал на Гешку, им все интересовались, надо было как-то соответствовать. И приходилось подтягиваться и равняться, воспитывать в себе необходимые качества. Повесть начинается с того, что Гешка приходит в новый класс уже окутанный ореолом славы орденоносного брата. Но он и сам завоевывает авторитет у ребят - становится капитаном хоккейной команды.
И вот после очередного опасного рекордного перелета летчик-герой должен приехать на родину. К его встрече готовится весь город. Что делать Гешке, который совершенно не ожидал, что все может так повернуться... Как сознаться ребятам и учителям?
Мне кажется, что книга и сейчас интересна детям.
А еще я очень люблю рассказ Драгунского "Сестра моя Ксения" про самый первый день, когда в жизни Дениски Кораблева появилась маленькая сестренка, и он почувствовал себя старшим братом. Долго искала сборник именно с этим рассказом и за неимением ничего лучшего купила от Проф-Пресса с компьютерными страшненькими иллюстрациями по принципу "лучше что-нибудь, чем ничего"
Вот еще немножечко книг из тех, что лежат поближе )
Какой прекрасный рассказ Железникова Голубая Катя! Очень нужный.
Очень своеобразное, но такое обаятельное семейство Дарреллов! ))
Герои Вестли - так хочется, чтоб они жили рядом, в соседних домах, чтоб можно было случайно встречаться с ними во дворе, в магазине или на прогулке, как они встречаются друг с другом. Как повезло Малышу и Щепкину со старшим братом! Чуткий, заботливый Филипп - просто идеальный его образ.
****
Хочу еще рассказать о мальчике Сеньке, о котором я читала уже взрослой.
В недавно переизданной издательством Речь книжке Что у Сеньки было Сенька еще маленький.
Сколько ему? Четыре? Пять? По-моему пяти еще нет.
Что же у Сеньки было?
А были у него мать и отец.
Пес Яша, свободной деревенской породы - и добрый и злой.
Кошка Тоня с котятами.
Зорька - корова.
Васька - поросенок.
Десять простых овец.
Петух Петя с разноцветными курицами.
Изба высокая. А на окнах белые занавески.
Были у Сеньки огород с садом и деревня Малявино - тесовые крыши, насквозь пропахшая медом с окраинных лугов да горячими пирогами.
Все деревенские жители были Сенькиными.
Все птицы оседлые, все птицы пролетные, все букашки и золотые пчелы, вся лесная тварь и озерная, и та, что в реке, та, что в ручьях и болотах, по Сенькиному малолетнему разуму, жили - старались для него, Сеньки. И деревья, и неподвижные камни, и горячая пыль на дорогах. И небо. И солнце. И тучи.
И появилась у Сеньки сестренка вместо обещанного брата, но вдруг оказалось, что не готов Сенька всем, что у него было, делиться с новым человеком.
Поэтому унес он свою сестренку в огород к молодой бездетной соседке.
Сенька принес девчонку в огород к молодой тетке Любе через два дома. Положил среди крупных капустных кочанов. Оправил одеяло, чтобы красивее. Прикрыл лицо капустным листом, чтобы, когда проснется, солнце не спалило бы ей глаза.
Постоял безмолвно и строго. Потом сказал:
- Лежи дожидайся. Моя мамка по ошибке тебя нашла, а теперь будет не по ошибке.
И ушел. Насовсем. В огромадный город, где самолеты строят.
Поднялся на бугор...
От своей земли, от ее прекрасного широкого вида почувствовал Сенька в сердце тепло.
«Ух ты, - подумал он, - куда от такой земли уйдешь, если она моя! И мамка моя, и отец, и сестренка, и все люди-соседи, и птицы пролетные, и птицы оседлые - все мои. И старый дед Савельев, и совсем старая бабка Вера. Потому мои, что я ихний». Подумал Сенька еще, что делить это ему ни с кем не нужно - неделимое оно. У каждого оно свое, хоть и одно и то же.
На этом заканчивается рассказ Что у Сеньки было летом перед самой войной.
А в повести Где леший живет и рассказе Послевоенный суп из другой букинистической книги уже совсем другой Сенька - отвечающий не только за свою маленькую сестренку, но и за других малышей деревни. Старший. Взрослый.
Только вчера Сенькина деревня стала тылом.
Мальчишка сидел у ручья. Возле него копошили землю две сухогрудые курицы. Неподалеку кормился бесхвостый петух. Хвост он потерял в недавнем неравном бою, потому злобно сверкал неостывшим глазом и тут же, опечаленный и сконфуженный, стыдливо приседал перед курицами, что-то доказывая и обещая.
- Здорово, воин, - сказал мальчишке танкист. - Как тут у нас настроение по женской части?
Мальчишка то ли не понял, то ли нарочно промолчал.
- Я говорю, девки у вас веселые? - переспросил танкист.
Мальчишка поднялся серьезный и сморщенный. Покачнулся на тонких ногах. Он был худ, худая одежда на нем, залатанная и все равно в дырах.
- Зачем тебе девки?
Танкист засмеялся:
- Побалакать с девками всегда интересно. Поспрашивать о том о сем. Короче говоря, девки есть девки. - И чтобы укрепить свое взрослое положение над этим сопливым жидконогим шкетом, танкист щедро повел рукой и произнес добрым басом: - А ты гуляй, малый, гуляй. Теперь не опасно гулять.
- А я не гуляю. Я курей пасу.
Танкист воевал первый год. Поэтому все невоенное казалось ему незначительным, но тут зацепило его, словно он оцарапался обо что-то невидимое и невероятное.
- Делать тебе нечего. Курица червяков ест. Зачем их пасти? Пусть едят и клюют что найдут.
Мальчишка отогнал куриц от ручья и сам отошел.
- Ты, может, меня боишься? - спросил танкист.
- Я не пугливый. А по деревне всякие люди ходят.
Танкист запунцовел от шеи и сухо крякнул, сообразив, что и в будущем потребуется ему сила и выдержка для разговоров с невоенным населением.
Петух косил на танкиста разбойничьим черным глазом - видать, лихой был когда-то, он шипел, и грозился, и отворачивал свой горемычный хвост, готовый, чуть что, уносить свое мясо и лётом, и скоком, и на рысях.
- Мужики - они все могут есть, хоть ворону съедят. А у Маруськи нашей и у Сережки Татьяниного ноги свело от рахита. Им яйца нужно есть куриные… Тамарку Сучалкину кашель бьет - ей молока бы…
Маленький был мальчишка, лет семи-восьми, но танкисту внезапно показалось, что перед ним либо старый совсем человек, либо бог, не поднявшийся во весь рост, не раздавшийся плечами в сажень, не накопивший зычного голоса от голодных пустых харчей и болезней.
Танкист подумал: «Война чертова».
- Хочешь, я тебя угощу? У меня в танке пайковый песок есть - сахарный.
Мальчишка кивнул: угости, мол, если не жалко. Когда танкист побежал через луговину к своей машине, мальчишка крикнул ему:
- Ты в бумажку мне нагреби. Мне терпеть будет легче, а то я его весь слижу с ладошки и другим не достанется.
Танкист принес мальчишке сахарного песку в газетном кульке. Сел рядом с ним подышать землей и весенними нежными травами.
- А батька где? - спросил он.
- На войне. Где же еще?
- Мамка?
- А в поле. Она с бабами пашет под рожь. Еще позалетошным годом, когда фашист наступал, ее председателем выбрали. А у других баб ребятишки слабые - они их за юбку держат. А у нас я да Маруська. Маруська маленькая, а я не капризный, со мной свободно. Мамке деда Савельева дали в помощники. Ходить он совсем устарел. Он погоду костями чувствует. Говорит, когда пахать, когда сеять, когда картошку садить, только ведь семян все равно мало…
Танкист втянул в себя густой утренний воздух, уже пропитанный запахом танков.
Танкист месил мыло в руках.
- Все мыло зазря сомнешь. Давай я тебе спину натру. - Мальчишка наклонился, промыл глаза водой бегучей. - Я у немцев много чего покрал. Один раз даже апельсину украл.
- Ловили тебя?
- Ловили.
- Били?
- А как же. Меня много раз били… Я только харчи крал. Ребятишки маленькие: Маруська наша, и Сережка Татьянин, и Николай. Они как галчата, целый день рты открытые. И Володька был раненый - весь больной. А я над ними старший. Сейчас с ними дед Савельев сидит. Меня к другому делу приставили - курей пасу.
Мальчишка замолчал, устал натирать мускулистую, широченную танкистову спину, закашлялся, а когда отошло, прошептал:
- Теперь я, наверно, помру.
Танкист опять растерялся.
- Чего мелешь? За такие слова - по ушам.
Мальчишка поднял на него глаза, и в глазах его было тихое, неназойливое прощение.
- А харчей нету. И украсть не у кого. У своих красть не станешь. Нельзя у своих красть.
Танкист мял мыло в кулаке, мял долго, пока между пальцами не поползло, - старался придумать подходящие к случаю слова. Наверно, только в эту минуту понял танкист, что и не жил еще, что жизни как таковой не знает и где ему, скороспелому, объяснить жизнь другим людям так, чтобы они поверили.
********
Когда мне в детстве нечего было читать, я начинала таскать книги с родительского стеллажа, среди которых было много биографий из серии ЖЗЛ. Я читала о детстве этих замечательных людей и бросала, когда начинались нудные описания их профессиональной (часто революционной) деятельности. На слуху были родственники знаменитостей - из биографии Чайковского помнила его брата Модеста (вообще удивляло обилие среди родственников разных знаменитостей Модестов и Аполлинариев), братьев Николая и Антона Рубинштейнов. Читала про Аполлинария Васнецова, Александра Брюллова, совсем не знаменитых Александра и Екатерину Суриковых, многочисленных братьев и сестру Чехова (Николай Чехов подсказал Левитану образ идущей по осенней аллее женщины и даже подрисовал ее),
Помнились детские игры Льва Толстого с братьями, переписка братьев Муравьевых (декабристов), шумная жизнь семьи Мамонтовых с многочисленными знаменитыми гостями в Абрамцеве, семьи Чуковских и Репиных в Куоккале. И получилось, что "историческое" и "искусствоведческое" чтение в младшем школьном детстве для меня было преимущественно "семейным". Очень нравились портреты детей, написанные известными художниками - они ведь были более близки и понятны, чем их монументальные полотна. "Девочка с персиками" была не безымянной девочкой, а Верой, "Стрекоза" - Надей, "Дочь художника" - Олей, Алеша Попович в васнецовских "Богатырях" - Андрей Мамонтов.
Они жили за полотнами и рамками, за страницами книг, у них были братья и сестры, друзья и знакомые, и это было удивительно. Мне нравились описания жизни больших семейств и было очень жалко, что авторы книг часто быстро-быстро пробегались по детским годам и ударялись в описания жизненных подвигов своих героев. Я листала книги в поисках страниц, когда герои создавали уже собственные семьи, читала про них, листала дальше и бросала, не в силах справиться с творческими исканиями, научными, общественными и финансовыми проблемами.
И я очень признательна Валерию Воскобойникову за его серию Жизнь замечательных детей, которой мне так не хватало в детстве. Может, это и не к месту, но раньше семьи были большими, и замечательные дети обычно росли в окружении братьев и сестер.
Завершить хочется моим любимым стихотворением Марины Бородицкой
Пока все, но надеюсь на продолжение )
