Начиталось за первый квартал 2021, 30+

Начиталось прилично, я ведь постоянно выкраиваю время для чтения - участвую в марафоне как-никак.

Большая часть книг взрослые.

* Валентин Пикуль. Каторга.

Прослеживается путь афериста-взломщика от одного из первых взломов через каторгу до последних дней. Основные действия книги происходят на Сахалине. Неказистая жизнь, а то и просто звериное существование на острове-тюрьме... Описание перескакивает с одного героя на другого. Иногда казалось, что о некоторых уже и забыли... Лёгкой книгу не назовёшь. Но, несмотря на мою нелюбовь к описаниям грязных сторон жизни и особенно к нелицеприятным персонажам (как в "Собачьем сердце" Булгакова и "Открытии медлительности" Надольного), отторжения книга не вызвала.

Меня удивили описанные наглость и жестокость японцев. Потом я попыталась найти упоминания об этом в книге о русско-японской войне, но там о Сахалине было сказано лишь в описании мирных переговоров... Для себя я нашла там лишь подтверждение, что Япония имела широкую разветвленную сеть разведки. Буду искать дальше. На очереди книги о Сахалине Чехова, Веркина и Дорошевича.

* Лион Фейхтвангер. Семья Опперман. Многие советовали, и книга того стоит.

Как могло произойти в культурной Европе пусть почти сто лет назад такое, что к власти были допущены убийцы? Для ответа надо, конечно, копать намного глубже. В "Семье Опперман" же показано не зарождение, а уже период смены власти, приход времён страха. Показана реакция разных людей на эту перемену. В первую очередь состоявшихся зажиточных братьев и сестры Опперман с их семьями, друзьями, коллегами и просто знакомыми. Неужели такое может случиться везде и в любой момент? Живёт семья, расширяет свой бизнес из поколения в поколение, обходит конкурентов. А потом оказывается, что у них нет прав на ИХ родине, без которой они не представляют себя. Они не могут вести бизнес, не войдя в зачастую невыгодную для себя и меньшую долю с людьми "высшей расы", платят свободой или даже жизнью, если даже по неосторожности высказывали несогласие с новым режимом, не могут дальше работать в своей стране, будь то исследование биографии или успешное лечение неизлечимо больных. Они могут лишь принести беду тем, кто всё ещё с ними общается. И укладчик-нацист в мебельном магазине уже диктует директору, кого надо уволить... Жёны расходятся с мужьями - сволочи или умницы, спасающие себя и детей? А некоторые продолжают бороться и неизменно заканчивают в одном из сорока трёх концлагерей, выбраться откуда почти невозможно.

Само произведение читалось легко, надо бы попробовать в оригинале... И, как всегда после таких произведений, меня мучает жажда узнать больше. Обязательно прочитаю что-нибудь о зарождении нацистских настроений. Пусть пока не самое глубокое - на это надо набраться сил. "Волну" Штрассера уже заказала. Жду.

* Дарья Димке. Снегири.

Множество разбросанных по времени, событиям и местам рассказов от имени одной девочки (а иногда девушки) со многими именами: мама называет её Дарьей, младший брат, именуемый Мелким, - Марусей, бабушка - и так, и так, а дедушка неизменно Эльзой. Много вопросов остаются открытыми. При этом книга наполнена весёлыми событиями, как спелый подсолнух семечками! Как я в голос смеялась, когда вспоминала, как и меня "ритуально" заворачивали в сорок одёжек зимой. С повсеместными валенками, калошами, шубой, шарфом поверх воротника, за короткий можно ещё и придерживать! Какие проказы выделывал мелкий, как во всём удавалось видеть радость и сказку.

Я сначала была убеждена, что героиня намного старше меня. Я не жевала гудрон, не лазила по стройкам, вообще не имела такой свободы, как герои книги. Но нет, мы с героиней ровесники. И тем больше вопросов у меня возникает - а когда, а почему...

Не могу не упомянуть, что в историях постоянно мелькают разные книги и авторы - про Гулю Королеву, Калевала, разные сказки, Дюма, Жюль Верн... Калевала упоминается как любимая книга перед школой, а я-то думала, она лет с 12-ти... Надо бы, наконец, сесть почитать её.

* Валентина Гоби. Детская комната. Спасибо ЮЛисе за совет прочитать её.

Здесь воспоминания французкой девушки из сопротивления, попавшей в концлагерь. Беременной. Как будто и так мало ужаса во всей этой ситуации.

Сначала я была настроена несколько скептически. Из некоторых книг наших писателей я заключила, что условия содержания французов в концлагерях сильно отличались от условий русских не в пользу последних. Там, где в воспоминаниях русских преобладает мысль, как найти что-нибудь съестное, как доплестись до работы, сбежать, что санчасть - как отпуск... Тут преобладают мысли - как ужасно выглядят эти ноги с нагноениями, что выбрать - туалет или утренний кофе(- заменитель), санчасть - смерть... Но это только в начале. Мила с кузиной только недавно попали в этот концлагерь. Ещё противно видеть, что твою отвратительную баланду с плевком готовы оторвать с руками, ещё думаешь, неужели у меня тоже будут такие изорванные ноги... Потом добавляется голод, но он всё же не на первом плане. На первом - изнуряющие многочасовые утренние построения, избиения, повсеместные испражнения, вши, боязнь попасть в санчасть, пронос лекарств и других ценных предметов, украденных на работе при разгрузке, несмотря на многочисленные обыски, чёрный транспорт, увозящий людей и привозящий обратно только одежду с их номерами. И вот появляется он - ребёнок. В концлагере. Скрываемый ото всех, кроме самых близких. Живой. Пока что... Мы заглядываем в детскую комнату, куда имеют доступ единицы. Туда, где нет детей старше трёх месяцев... А что потом? Потом они умирают...

При всей этой боли, ужасе и грязи книга насколько это возможно светлая. В ней всегда остаётся место надежде и людям, которые подержат.

* Сергей Юрский. Игра в жизнь.

Книга-мемуары о тяжёлой и красочной, наполненной событиями, путешествиями, людьми и чувствами жизни талантливого актёра. Он упоминает, что писал отдельно книгу больше о театре, а тут - жизнь.

Тут очень много о его любимом Большом Драматическом Театре (БДТ) в Ленинграде, о друзьях актёрах, о ролях, о гастролях. Много о препятствиях в карьере, как его перестали ставить на роли, стали "забывать", приходилось пробиваться, что-то менять, куда-то уезжать...

Путешествия - и личные, и гастроли (когда было можно, а то ведь он был и "невыездным") - это всегда праздник. Да, денег по заграничным меркам мало, а по советским - шикуем! Да, накоплений не сделаешь, да, иногда живёшь впроголодь, но всё равно весело, всё равно встречаешься с друзьями, всё равно устраиваешь какие-то праздники.

Насыщенно. Мне приходилось постоянно прерывать чтение на другие книги. И думаешь - вот же жили! Сколько обаяния, смелости, радости! А сколько трудов, работы, организации, оттачивания умений... Игра в жизнь.

* Хотелось чего-нибудь лёгкого после стольких тяжёлых книг (что-то в этом году очень многие книги мне тяжело давались), так что отключила мозги на бульварном романчике "Ненавижу тебя, красавчик", 18+, давно мелькавшем на Литресе.

* Ксения Кнорре Дмитриева. Найден, жив! Писала отдельный отзыв. Must have.

* Альфи Кон. Наказание наградой. Писала отдельный отзыв. Необычно, но я поверила. В комментариях развернулась жаркая дискуссия.

* Маша Трауб. Лишние дети.

Несколько непонятное, но всё равно очень душевное произведение про девочку Риту-Ретузу, которая ходила в садик, но была уже не по годам самостоятельной. Мать ей совсем не занималась, не интересовалась, даже не кормила особо. А больше у неё никого не было. При этом она многое смогла сделать в своём садике, даже один раз спасти жизнь. И даже об этом она не могла рассказать матери. Странно читать о таком. Пожалуй, когда-нибудь ещё раз перечитаю, чтобы получше осознать. И буду ещё читать книги автора.

* Исаак Бабель. Одесские рассказы.

Разрозненно, местами безнадёжно описывается жизнь еврейского народа в Одессе.

Они вышли из босяков и стали контрабандистами, вымогателями и аферистами, пытающимися устроить свою судьбу и судьбу своих родных.

Тут есть и пара слов о притеснении евреев: и в школе на экзаменах (кстати, не первый раз читаю об этом, точно помню, что такое было в книге "Дорога уходит в даль..." Бруштейн), народ открыто высказывает неприязнь к евреям, даже убивают "одного дедка". Я, наверное, наивная. Но я не понимаю, почему надо делить людей по расам и национальностям. У них другая мораль, другой менталитет? Возможно, но не у всех. Как они и не одинаковые у многих русских. Так, конечно проще, крикнул "жид", и всё "ясно"... Только глупо.

При некоторой зацикленности и смаковании несчастий, они всё же воспринимаются в книге не однозначно в чёрных тонах, а скорее, как часть жизни, с этими проблемами просто учатся жить. А вот другая важная лично для меня черта по-разному, но повсеместно встречаться - это давание пустых обещаний. Ну, сказал, что женится, но увидел другую, женился на ней. Ну, сказали, что подержат сумасшедшего старика у себя, чтобы друг сына не увидел его, а старик сбежал и пришёл домой, когда там ещё был гость... Тут ещё много разных моментов - и тяга к музыке, или "лотерея, в которую играют все евреи" - обучение музыке детей, чтобы они прославились и обогатили своих родителей. Эта привязанность детей к родителям и родителей к детям. И, конечно, необыкновенная одесская манера речи - это то, что даёт бесподобный притягательный колорит книге: "Я имею вам сказать пару слов", "Положите мои слова себе в уши", "Папаша, возьмите камертон и настройте ваши уши", "Теперь обнимите умом заядлое варварство мадам Горобчик".

Оформление книги отличное - белый плотный офсет, хороший чёткий шрифт, необыкновенные рисунки Ломаева. В книге ещё Конармия, которая считается выдающимся творением автора. Но я пока не знаю, когда я за неё возьмусь.

* Братья Стругацкие. Далёкая Радуга.

Перечитывала книгу. Планета Радуга используется для опытов с перемещениями в пространстве, нуль-переходами. Мне нравится, как прописан характер главного героя Роберта. Он учёный, не выдающийся, осознающий свои границы, пытающийся вывести новые формулы и донести свои наработки до коллег. Эти попытки, как пытки. Именно из-за них я в прошлый раз очень хорошо прочувствовала книгу - мне тогда самой на работе было тяжело.

А сколько здесь про человечность! Вот случилось бедствие, ты пытаешься спасти товарища и понимаешь, что уже поздно. Уходишь, а потом узнаешь, что он жив. Как? Мог ли ты быть в таком бреду, что внушил себе его гибель? Как объяснить остальным, что ты не бросил его умирать? Вот тебе приходится выбирать, кому дать шанс выжить, а кому - нет, потому что мест на всех не хватит. Это решение в книге приходится принимать не одному человеку. Интересно, как по-разному ставят приоритеты и вообще ведут себя при этом люди. А чуть раньше, при нормальной жизни, как увёртливо ведут себя многие, чтобы заполучить заветные дефицитные ресурсы. Да, вот такая советская частичка жизни вполне обоснованно оказывается вплетена в книгу.

Есть упоминание "Золотого телёнка" в контексте "смешная, но непонятная книга то ли про золотого козла, то ли про осла".

Могу безоговорочно посоветовать эту книгу всем любителям фантастики и тем, кто думает, с чего начать читать Стругацких. Здесь меньше обычного для них приёма с недомолвками и недописанным фоном, Вселенной, окружением мира.

* Дина Сабитова. Где нет зимы.

Книга о детях при маме-кукушке. Пока была жива бабушка, они хоть были обеспечены самым необходимым. А потом мама просто исчезла и всё. Детей забрали в приют, хотя и не сразу. Им даже не к кому было пойти рассказать о своих проблемах... Грустно. Хорошо, что история хорошо кончилась. Интересно показано шоковое состояние сестры. Но обязательной книгу не назову.

Некоторые книги у меня не пошли.

* Фридрих Ницше. Так говорил Заратустра.

Слушала аудио. Видимо, в этом была моя большая ошибка. Очень много фраз, которые нельзя слушать вскользь, а надо прочитать раз, два, потом ещё перечитать и обдумать. Это фразы для обдумывания так нагромождены, что кажется, что просто собрали обрывочные мысли, капля из которых, может, и имеет смысл, но надо знать контекст. Так что с первых строчек поняла, что не моё, но слушала пока готовила. Не понимаю я этих поисков сверхчеловека, к которому обычный человек относится, как канат, соединяющий сверхчеловека и животного. В какой-то момент слышу речь о том, чтобы сделать за день сколько-то дел, сколько-то высказываний, сколько-то ещё чего-то, и тогда уже так устанешь, что будешь хорошо спать. Вот, думаю, одна мысль, которую хоть можно обдумать. А тут вдруг звучит что-то вроде "но что это за глупец, который учит спать"... На этом я решила, что хватит, не моё.

* Петер ван Гестел. Зима, когда я вырос.

Читала ознакомительный фрагмент. Может, и прочла бы больше, если бы была книга. Но так интереса не возникло. Повествование от лица мальчика. Как-то суховато. Да и что, почему, откуда, зачем - ничего не поняла. На этом и оставила. Стоит всё-таки читать?

P.S. У вас тоже ссылки добавляются по одной за редактуру? Чтобы добавить следующую, приходится снова пост редактировать...