Юрий Герман "Вот как это было" (Речь, 2015)
Отзывы
В нашей семье к Юрию Герману как-то всегда относились по-особому, поэтому когда я спросила у мамы, есть ли у нас эта повесть, она вполне уверенно ответила: "Конечно, у нас же его шеститомник и в разные годы докупали еще отдельные книги". Так вот ни в шеститомнике (1976 года издания), ни в других изданиях этой повести не оказалось. А в предисловии к книге (Александра Смоляна) упоминается о том, что при жизни писателя она не публиковалась (т.е. до 1967 года), предположительно потому, что сам Юрий Павлович не считал ее законченной. Предположительный характер носит и установление периода ее написания, поскольку повесть не датирована: вероятно конец сороковых годов.
Вот как это было
Автор: Юрий Герман
Иллюстратор: Ольга Фадеева
Издательство: Речь, 2015
Серия: Вот как это было
ISBN: все978-5-9268-1592-1
Страниц: 96 (Офсет)
Отпечатано в филиале "Тверской полиграфический комбинат детской литературы" ОАО "Издательство "Высшая школа"
Это рассказ (точнее - целая серия небольших зарисовок) от лица семилетнего Мишки о том, как он жил с мамой и папой в довоенном Ленинграде и в блокаду. Читаешь, а в ушах так и звучит тоненький мальчишечий голос, который по-простому, по-детски рассказывает обо всем, что он видел. Тут есть и забавные истории, например, про Лошадкина:
"У меня есть один товарищ, Геня Лошадкин. У Гени есть папа - очень полненький, в кепочке с пуговице. Вот как-то идёт Генин папа по улице и кушает апельсин. Покушал, покушал и бросил корки на тротуар. Вдруг свисток. Это мой знакомый милиционер свистнул Гениному папе.
- Что такое? - спрашивает Генин папа. - Моя фамилия - Лошадкин. Вы мне свистнули?
- Вам, - говорит Иван Фёдорович. - Или подберите корки, или заплатите штраф. Нельзя сорить на улице.
- Что такое? - говорит Лошадкин. - Это просто удивительно. Куда же мне деть мои корки?
- Бросьте в урну, - посоветовал Иван Фёдорович и козырнул. Он был очень вежливый.
- Не хочу, - говорит Лошадкин.
- Ах так, - говорит Иван Фёдорович, - ну, так знайте, что вы и ваш сын очень несознательные люди. Вам известно, что ваш сын Геня ни больше, ни меньше как катается на трамвайной колбасе? Я его два раза уже снимал с трамвайной колбасы. Мне стыдно думать, что бывают такие несознательные отцы и дети. Вы уже пожилой гражданин - и вдруг швыряете корки на тротуар. А если кто-нибудь поскользнётся на вашей корке и сломает себе ногу? На новеньком, чудном бульваре вы швыряете свои корки... И ваш сын катается на колбасе... Я удивляюсь!
Сказав это, он опять козырнул, а Лошадкин говорит:
- Не хочу в урну, вы мне настроение испортили.
Ивану Фёдоровичу пришлось взять штраф, и у него тоже испортилось настроение. А я перестал дружить с Геней за то, что он катается на трамвайной колбасе. И кроме того, Геня сказал мне, что мой папа вовсе не пожарный. Как будто раз пожарный, то и ходи всё время в каске".
И совсем на самом деле не смешные, но в восприятии ребенка уже и не такие страшные, например, про скарлатину. Интересно, что этот диагноз мама Миши поставила сама, но не в Интернете вычитала, как мы сейчас, а в книжке. А дошло дело аж до больницы!
"Меня положили на носилки, закутали в одеяла и понесли. Потом в машину носилки засунули и который помоложе сел рядом. Как раз в эту минуту папа к дому подбежал.
- Не робей, - кричит, Мишка, и в больнице люди живут!
Дверца захлопнулась, и мы поехали.
А на нашем перекрёстке я поднялся и крепко прижал лицо к стеклу, чтобы Иван Фёдорович увидел, кто проезжает мимо него в шикарной "скорой помощи" с красными крестами и ревущим гудком.
Вот уж не думал, что мне удастся прокатиться в "скорой помощи".
Положили меня в больницу и говорят:
- Очень у Мишки лёгкий случай скарлатины. Вот бы всем такую скарлатину. Это очень милая скарлатина".
В больнице Мишка встретил начало войны.
"Военный лётчик Алексей Павлович сел посередине нашей палаты и покашлял. Потом заговорил:
- Напали на нас фашисты сегодня ночью и на многие города уже бомбы сбросили. На Севастополь сбросили, на Киев, на Житомир и людей поубивали. Они сразу хотят нас запугать, но не будет этого, ребята, не такие мы с вами люди, чтобы испугаться Гитлера с его фашистами. Правильно я говорю?
- Правильно! - закричали мы все. - Ура!
И нам было даже странно смотреть на наших нянечек, которые ходили с заплаканными глазами и очень нас всех гладили, и тискали, и даже целовали - точно мы были лётчики, или танкисты, или военные моряки".
А потом на детскую больницу бомбу сбросили и Мишку в ногу ранило. Лежат они с лётчиком Алексеем Павловичем, и тот рассказывает, как бомба пробила "потолок, полы и угодила в бомбоубежище.
Поранило, говорит, кое-кого.
Рассказал и отвернулся.
Я стал спрашивать, кого поранило; он молчал, молчал, потом ответил:
- Нас с тобой.
- А ещё?
Молчит.
- Где же все остальные? - спрашиваю.
Молчит.
Потом поднялся и стал ходить".
Слезы наворачиваются, когда этот эпизод читаешь... Сильное произведение. Из тех, что читать надо обязательно. Особенно сейчас, в наше время сомнений и перемен. Чтобы устоять. И знать, как это было.
Корешок:
Форзац и нахзац идентичны:
Вспоминаются сразу же, естественно, строчки Алексея Суркова:
"Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза..."
Несколько тревожит меня переплет у книги, как-то неплотно он прилегает, нет ощущения надежного крепления. Но, надеюсь, будем читать аккуратно и все будет хорошо :)
Вот здесь посередине темная полоска - часть иллюстрации с 11 страницы. К сожалению, это не единственное такое место в книге.
Мне очень понравилась идея с таким оформление заголовков, как будто ребенок писал - старательно выводя буквы и, может быть, даже высунув язык :)
Когда увидела, в какой художественной манере выполнены рисунки, честно говоря, памятуя о "Маскараде", очень переживала. Мне показалось, что здесь, вроде, немного получше, хотя проблема осталась: в некоторых местах рисунки как бы проступают на другую сторону листа и дают некрасивые отпечатки:
Но, если честно, мне бы даже в голову не пришло оставить эту книгу в ПВЗ или вернуть курьеру. Такими вещами, знаете ли, не разбрасываются. Это вам не Шмяк какой-нибудь.
Я понимаю, что в любую хорошую книгу вложен большой труд, поэтому хотелось бы выразить свою благодарность издательству "Речь"за возможность пополнить собрание произведение Юрия Павловича Германа. Спасибо! 
