Родильный дом №6, дородовое отделение.

Поступила на дородовое 9 октября по причине маленького для 33х недель веса у плода. За 2 дня до этого на узи, проведенном в Центре Медицины Плода, мне сказали, что малышка весит 1500-1600 грамм, когда должна весить около 2х кг. Спросили сдавала ли я коагулограмму и очень удивились, что в женской консультации даже речи не шло об этом анализе. Посоветовали сдать ее и анализ на маркеры тромбофилии, а также пройти консультацию гематолога в Снегиревке, специализирующейся по вопросам проблем с кровью. Посмотрев стоимость коагулограммы, я решила, что проще будет взять направление в жк, благо, я не работаю и времени у меня вагон и маленькая тележка. И вот настал день Х, четверг, 9 октября 2014 года. Я, как ни в чем не бывало, пришла к своему участковому врачу за бумажкой невнятного цвета, в голове роились планы на выходные и казалось, что жизнь плавно и упорядочено двигается в нужном направлении. О, как же я ошибалась!

Протянув участковому врачу бумаженцию с результатами узи, я бодро оттарабанила исходную информацию и рекомендации узистки, после чего была слегка сбита с толку ее фразой, обращенной к акушерке "Ну что, в роддом?". Если честно, ни в какой роддом я ближайшие пару месяцев не собиралась. О чем не преминула поведать стражам системы здравоохранения. На что мне коротко и емко ответили, что к гематологу в Снегиревку по записи я попаду через три месяца. А госпитализировавшись, я получаю шанс на своевременное оказание помощи мне и моему малышу. Да, а госпитализироваться нужно сегодня до 17 часов, ибо "места у них на вес золота". "От тля", подумала я. Но убедила себя, что пара анализов и 20 минут разговора со специалистом не займут много времени, собралась и поехала "укладываться".

Приемное отделение встретило меня резким запахом кошачьей мочи, щербатыми полами, облупленными стенками и атмосферой крайнего упадка, присущей интерьерам постперестроечного времени. А также двумя дамами стиля "плохой и хороший полицейский". Одна угрюмо бурчала, что на госпитализацию нужно записываться и что мест нет, другая в это время просила документы и ласково просила "померять температурку". После чего мне дали подписать пару бумаженций и сказали засунуть верхнюю одежду и обувь в объемный мешок. Эта процедура немного сбила с толку, потому что я мало представляла дальнейшую судьбу мешка, но, решив не выпендриваться, я просто сделала, что сказали.

Далее все по протоколу: часовое ожидание, ктг, сбор анамнеза и я уже лечу на третье дородовое отделение, окрыленная обещанием ужина и надеждой на скорое разрешение дюймовочкиного вопроса.

Интерьер третьего дородового поверг меня в такой же эстетический шок, но как потом оказалось, третье по сравнению с первым - царские палаты) Дали ужин, баночку для сбора мочи и поселили в 4хместную палату, девочки в которой были весьма милы днем, но жутко храпели-кашляли-скрипели после отбоя, из-за чего, часа в три ночи у меня началось предистерическое состояние "выпустите меня отсюда, я хочу домой, спать с любимым мужем". Пару часов удалось поспать на диване в коридоре, но ближе к утру слабые беременные мочевые пузыри начали нашаркивать тропинку туалет-палаты, поэтому пришлось возвращаться в логово скрипа. К слову, измотанный организм под утро становится толерантен к высоким и низким волнам, поэтому утренний крик "анализ крови" застал врасплох. Через час после этого в палату ворвалась женщина с требованием отдать еще унцию крови, чем вызвала немалое удивление и резонный комментарий "мы ж только что". "Это на свертываемость", ответила она и назвала фамилии целевых пациентов. Моей среди них не прозвучало, чему я также была немало удивлена, ибо, собственно, за этим анализом и посетила профильные стены. "Анализы по назначению врача", отрезала кровезаборная тетенька, оставив меня в осознании смутной необходимости что-то сделать, чтобы ускорить ход истории. К слову, на дворе была пятница и по больнице носился гул "анализы по выходным не принимают". Перспектива ни за что ни про что остаться в юдоли скорби на выходные подзадоривала активность и я начала поиски "врача". Для начала необходимо было узнать имя светила, коим оказалась некая Черемисина Людмила Борисовна. Дальнейшие изыскания привели меня в ординаторскую, где мне поведали, что Людмила Борисовна на плановой операции, а потом еще на одной и, в общем, ждите. Время шло. Пятница таяла, а вместе с ней надежда на осмысленный уик-енд и возможность выспаться. В итоге около трех часов дня в воздухе что-то забурлило и моим очам, дежурившим у ординаторской предстала высокая темноволосая мощная женщина, громогласно костерившая кого-то на чем свет стоит. Нарываясь попасть под горячую руку, я таки поинтересовалась, каким образом можно подписать отказ от госпитализации (о чем я начала подумывать, узнав про манящую возможность провести выходные в компании щербатого пола, запаха кошачьей мочи и симфонии храпа и скрипа). "Я занята, идите в палату и ждите", и мне отчего-то стало жутко тоскливо… однако, громогласная дама довольно быстро пришла и расставила все по своим местам. "Нужные вам анализы будут назначены на понедельник и, если вы остаетесь, то соглашаетесь делать что велят. А если вам что-то не нравится, вы можете смело идти нахер, сознавая, что наносите серьезный урон здоровью, а, возможно, и жизни вашего ребенка". Про нахер я, конечно, утрировала, но уж очень точно это слово описывает то, что сказала темноволосая валькирия. "Резонно", подумала я, и покорно согласилась на выходные, на лечение и на храп.

Согласиться-то я согласилась, но провести все это время в 144х стенах и 32х коридорах Снегиревского роддома вольному духу не представлялось возможным. И я начала искать "выход". А выход и вход Снегиревки - это целая отдельная поэма. Которая начинается как раз с того, что вещи "попавших", отбираются на входе в пользу пресловутого мешочка. Мешочек тот, как оказалось потом, транспортируется в комнату под назвнием "узельная", которая стоит, закрытая амбарным замком все время, кроме промежутка с 12 до часа дня. В это же время разрешены посещения, которыми предполагается наслаждаться под лестницей главного входа, прислонившись к стеночке, ибо кругом снуют счастливые выписавшиеся мамы-папы со свертками и бабушки-родственники с цветами и шариками. Все прочее время официальные входы и выходы закрыты, а необходимые пациенткам вещи предполагается передавать через "справочное", работающее, то-ли до 16, то-ли до 18. Узнавать конкретнее я не стала, потому что начала планировать побег. Уж очень хотелось провести вечер пятницы с любимым мужчиной) Исследовав все возможные ведущие на волю двери, я обнаружила, что пройти наружу можно только через одну, ту, откуда выходят мужья, проводившие жен в дальнее плавание. К слову, верхнюю одежду из своего "мешочка", я предусмотрительно выкрала еще днем, притворившись чрезвычайно выписывающейся дамой) Выкрала и припрятала, чтобы под покровом вечера и тишины незаметно проскользнуть за дверь, ведущую на волю.

Выскользнуть-то я выскользнула, а вот вскользнуть обратно в 23 часа оказалось весьма проблематично. Дверь, через которую я вышла была оснащена звонком, в который мы с мужем рискнули позвонить и…нарвались на бабушку-гардеробщицу, недобро пославшую нас на три буквы. Не очень огорчившись, мы решились позвонить в звонок приемного отделения и после допроса с пристрастием и обещаний страшных кар меня все-таки впустили.

Выходные прошли в подобных первому нарушениях режима тюремного учреждения и постепенном привыкании к постоянному звуковому насилию. В понедельник после анализов, ктг, встреч с родственниками и плотного обеда, я заснула днем при включенном освещении и громких разговорах соседок по палате. Воистину, человек ко всему привыкает…

В понедельник вечером в моей палате начала рожать девочка и мы весь вечер ждали врачей, но они так и не появились ни вечером, ни даже ночью, в обещанный обход. Девочка, отличающаяся, на мой взгляд, железными нервами, легла спать и громко захрапела, а вот у меня начались "сочувствующие боли" и стал твердеть живот. Ее, кстати, посмотрели только на следующий день.

Во вторник я сказала о тонусе врачу и она назначила мне гинипрал. Пок капали гинипрал, я со щенячьей надеждой ждала результатов коагулограммы и консультации гематолога, которая, к моему приятному удивлению, появилась еще до 12 дня, "обрадовав" меня тем, что результаты немного отклоняются от нормы и необходимо будет проколоть разжижающее кровь лекарство (фраксипарин), чтобы через 5-7 дней сдать повторный анализ. Уточнив на следующий день при очередном обходе, у своего врача, а не могу ли я все это делать в стенах дома, я поняла, что пока у меня есть хоть какой-то намек на тонус, отпустить они меня не могут, и придется проводить "лечение" фраксипарином в стенах больницы. К слову, фраксипарин, в отличие от глюкозы с аскорбинкой, государством не обеспечивается и стоит 350 рэ за шприц. А слово "лечение", взятое в кавычки, я обосную позднее.

От гинипрала у меня начался понос) С каждым днем, проведенным в больнице, я становилась все более достойной занимать койко-место) Людмила Борисовна заменила гинипрал на магнезию, которая, кстати, оказалась куда прятнее (от нее не было тахикардии) и действеннее, потому что в четверг тонус прошел. "Так может домой?", опять поинтересовалась я, и Людмила Борисовна даже пробила мне внеочередное узи, чтобы посмотреть, не укладываемся ли мы уже, случаем, в нормы веса. В нормы веса мы, к сожалению, не укладывались, хоть и набрали с последнего узи 400 грамм. За 10 дней, к слову. Что, на мой взгляд, даже очень неплохо. Но мой взгляд мало волнует министерство здравоохранения, поэтому надежды официально выписаться в ближайшее время не было никакой.

Дальше больше. В пятницу, на третий день фраксипарина, меня почему-то позвали сдавать коагулограмму, хотя гематолог говорила только о контрольном анализе "после". Я спросила у Людмилы Борисовны почему у меня взяли анализ посреди лечения и будет ли контрольный после, на что она сказала, что назначает анализы гематолог, а как она это делает и почему именно так, никому неизвестно и в понедельник коагулограммы не будет.

Близятся выходные. Пятница. День. Постовая акушерка по имени Мира пытает меня капельницей с магнезией. Два раза промахивается мимо вены и у меня вздуваются огромные, жутко щиплющие пузыри под кожей. Параллельно орет на меня, что все это из-за того, что я как-то не так лежу. После второго пузыря она предпринимает попытки найти живое место и просто тыкает во все подряд иголкой, пока я не указываю ей на наиболее подходящую для инъекции вену. Шестой прокол и - ура! Мы на месте! А я думаю, что с таким же успехом я могу заниматься всем этим дома.

Пятница вечер. Договорилась с мужем пойти в кино и пытаюсь проскользнуть к выходу, но меня вылавливает "добрый полицейский" из приемного покоя и говорит, что никуда я сегодня не пойду, если только не напишу отказ от госпитализации. Следующий кадр: я нахожу на первом этаже окно без решеток и переставляю цветы с подоконника в надежде его открыть. Все становится похоже на фильм про побег из психушки. Щеколды оказываются слишком тугими, а голоса в коридоре указывают на то, что пока я буду открывать окно, меня в очередной раз поймают. Слезы бессилия и отчаяния застилают глаза… и я понимаю, что мое спокойствие важнее любых денег и что бесплатная медицина - удел стойких. Иду писать отказ от госпитализации. Недолгая борьба с постовой акушеркой на тему "вы отрываете дежурного врача от важных дел" и околотридцитилетнее светило женского пола темных волос пред очами моими, отказывает мне не только в копиях анализов, но и в доступе к истории. Что, в общем, не особо огорчает, потому что пока происходит сбор подушек и мытье чашек, моя, доступная объективу телефона, история оказывается без присмотра на посту.

Коагулограмму в понедельник сдаю платно. Нахожу по отзывам хорошего гематолога, Колоскова Андрея Викторовича, который работает в Алмазова и в МедЛабе. Иду к нему уже с объемистой папкой своей "истории", посмотрев на которую и задав мне пару уточняющих вопросов, он говорит, что я абсолютно здорова и чтобы в следующий раз не давала колоть себя фраксипарином. Попутно отзывается нехорошими словами о "специалистах" из Снегиревки, говоря о том, что неплохо было бы пересмотреть вопрос об их квалификации. Рожайте, говорит, и не нервничайте, вам это сейчас ни к чему. Медицина, говорит, не место для истерики. Э-эх, выбить бы их над дверью каждой женской консультации, родильного дома, кабинета узи и платного медицинского центра… но придется просто хранить их в сердце, вспоминая в нужный момент по дороге из супружеской постели к рохмановке)