ВИДЕНИЕ ДИВЕЕВСКОЙ СТАРИЦЫ

Зима лихолетия 1917 года

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно; ни звука не слышно кругом;

Бор вековой позабылся таинственным сном.

В сизом тумане, над белой поляной, одна,

Робко, как призрак, скользит золотая луна;

Блещет огнями на рыхлых алмазных снегах,

Ярко играя на скитских червонных крестах.

Мирно обитель в сугробах навеянных спит;

Только вдали огонек одинокий блестит.

В келье сосновой, окутанной трепетной мглой,

Жарко лампадка горит пред Иконой Святой.

Пламя, мерцая, то гаснет, то, вспыхнув, дрожит;

Старица Ксенья на образ с любовью глядит.

Катятся слезы из стареньких, слепеньких глаз;

Шепчут уста: "О, Господь, заступись Ты за нас!

Гибнет Россия; крамола по царству растет;

Мутит нечистый простой, православный народ.

Кровь обагрила родные поля и леса;

Плачет и стонет кормилица наша земля!

Сжалься, Спаситель, над темной, безумной страной;

Души смири, распаленные долгой войной.

Русь Православная гибнет на радость врагам;

Сжалься, Господь, не карай нас по нашим грехам!

Боже Великий, создавший и твердь и моря,

К нам снизойди и верни нам родного Царя!"

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно; ни звука не слышно кругом;

Бор вековой позабылся таинственным сном.

Жарко лампада горит пред Иконой Святой;

Старица смотрит - и видит Христа пред собой:

Скорбные очи с любовью глядят на нее,

Словно хотят успокоить, утешить ее,

Нежно сказав: "Не печалься, убогая дщерь,

Духом не падай, надейся, молися и верь".

Робко лампада, мерцая во мраке, горит;

Старица скорбно во мглу, в безпредельность глядит.

Смотрит и видит - молитву честную творя,

Рядом с Христом Самого Страстотерпца Царя!

Лик Его скорбен; печаль на державном лице;

Вместо короны стоит Он в терновом венце;

Капли кровавые тихо спадают с чела;

Дума глубокая в складках бровей залегла!

Смотрит отшельница, смотрит, и чудится ей -

В облик единый сливаются в бездне теней-

Образ Господень и Образ Страдальца - Царя...

Молится Ксенья, смиренною верой горя:

"Боже Великий, Единый, Безгрешный, Святой,

Сущность виденья рабе безталанной открой;

Ум просвяти, чтоб могла я душою понять

Воли Твоей недоступную мне благодать!"

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно; ни звука не слышно кругом;

Бор вековой позабылся таинственным сном.

Жарко лампада пред Образом Спаса горит,

Старица Ксенья во мглу, в безпредельность глядит.

Видит она - лучезарный нездешний чертог;

В храмине стол установлен, стоит поперек:

Явства и чаши для званных стоят;

И со Иисусом Двенадцать за брашной сидят,

И за столом, ближе всех, одесную Его,

Видит она Николая, Царя своего!

Кроток и светел Его торжествующий Лик,

Будто Он счастье желанное сердцем постиг,

Будто открылись Его светозарным очам

Тайны, незримые нашим греховным глазам.

Блещет в алмазах Его драгоценный венец;

С плеч ниспадает порфиры червленный багрец;

Светел, как солнце, державный, ликующий взор;

Ясен, как неба лазурный простор.

Падают слезы из стареньких, слепеньких глаз:

"Батюшка Царь, помолись Ты, кормилец, за нас!"

Шепчет старушка, и тихо разверзлись уста;

Слышится слово, заветное слово Христа:

"Дщерь, не печалься; Царя твоего возлюбя,

Первым поставлю Я в Царстве Святых у Себя!"

Зимняя ночь и трескучий мороз на дворе;

Ели и сосны безмолвно стоят в серебре.

Тихо, безлюдно, ни звука не слышно кругом,

Бор вековой позабылся таинственным сном.

Сергей Бехтеев

25 ноября 1922 года.