Об отличниках и двоечниках

Взято отсюда.

На самом деле, все мы делимся не на белых и черных, мужчин и женщин или евреев и антисемитов. Мы делимся на отличников и двоечников. И между нами веками длится классовая борьба.


Отличники встают рано, причем далеко не всегда потому, что они – жаворонки. Они встают рано потому, что им надо. Если рано им случайно вставать не надо, они встают поздно. Поздно – это в десять утра. Ну ладно, в одиннадцать. Самый край – в двенадцать, со словами «сколько можно спать». Отличникам вообще свойственно задавать себе и окружающим риторические вопросы. Например, «когда, если не сегодня, я буду это делать?», «сколько твое безделье может продолжаться?» и «неужели ты не понимаешь, что…». «Неужели не понимаешь?» - ключевой вопрос отличников. Они не понимают, как можно не понимать. Двоечники не понимают.

Отличники работают в системах. Им это важно. При этом им важно, чтобы в системе, где они работают, их ценили. Если в системе, где они работают, их не ценят, отличники ищут новую систему. Самая большая награда для отличника – когда система их сначала не ценила, а теперь ценит. Самое страшное наказание – провалиться в глазах системы. Если отличника спросить «Кто ты?», он честно ответит: «Инженер-технолог». Если спросить «кто ты?» двоечника, он ответит: «Вася».

Основная причина всех действий отличника – убежденность, что так надо. Надо хорошо учиться, надо получать хорошие оценки за экзамены, надо найти хорошую работу (а как же иначе?), а на этой хорошей работе надо сделать карьеру, потому что карьеру делать надо. Да, еще по той же причине они моют грязную посуду. Двоечники тоже моют грязную посуду. Когда заканчивается чистая.

Первичное расслоение происходит в школе. Отличника узнать легко, и вовсе не по очкам и умному лицу. Отличник – это тот, кто Делает уроки. Каждый день. Приходит домой после школы, переодевается в домашнюю одежду, разогревает обед, обедает – и садится. Иной отличник скор и легок, поэтому садится он на полчаса, и за полчаса у него все готово. Другой отличник основателен и упорен, поэтому его уроки делаются целый вечер. Есть даже такие, которые ежедневно делают Уроки на Послезавтра – но это особая категория человечества, и речь сейчас не о них.

Сделав уроки, отличник улыбается и потягивается. Если он - Истинный Отличник, он может после этого еще и собрать портфель. Впрочем, это необязательно – я знала одного настоящего отличника, за которого все десять школьных лет портфель собирала мама.

А теперь быстро поднимите руку те, кто регулярно строчил домашнюю математику на подоконнике в туалете напротив кабинета химии на пятом этаже. С вами все ясно. Вы наверняка еще помните, что на средней величины домашнее задание нужна обычная перемена (десять минут) в пятом классе и большая (двадцать минут) – в восьмом. Что? Не «строчил», а «сдувал»? Сами вы «сдувал». Чтобы спокойно списать задание по любому предмету, не нужна никакая перемена. Нужна последняя парта и урок биологии. Можно литературы.

Но сдувание – это детский сад. Высший пилотаж двоечника – сделать домашнее задание самому, причем на том самом уроке, на который он задан. Желательно сидя не на последней, а на первой парте. Сделать блестяще, с выдумкой, с переподвыподвертом и, сделав, немедленно вызваться отвечать. Ответить так, что преподаватель заплачет от восторга, получить законную пятерку с бантиком и, сев на место, углубиться наконец в чтение второго тома сочинения Освальда Шпенглера «Закат Европы». Ради которого и нужно было ответить добровольно, чтобы потом не дергали. На такое способен только истинный, глубинный, не побоюсь этого слова, духовный двоечник. Которому в общем-то все равно, чем заниматься, лишь бы было интересно и не дергали. К сожалению, сочетание «интересно» и «не дергали» в школе (да и в жизни) бывает редко, поэтому ради своего смысла жизни двоечнику приходится трудиться куда упорней, чем отличнику. Если он, конечно, достаточно трудолюбив, чтобы это делать.

Оценки не говорят нам ни о чем. На доске «Гордость школы» висят вперемешку как портреты отличников, так и портреты двоечников. У последних ничуть не меньше высоких оценок, похвальных грамот и побед на физико-математических олимпиадах, а среди первых есть масса хмурых середнячков. Дело не в баллах, дело в подходе.

Отличник на любое «Зачем?», отвечает: «Надо!».

Двоечник на любое «Надо!» спрашивает: «Зачем?»

По окончании школы отличники и двоечники выкатываются в большую жизнь. Отличникам там легко, слово «надо» ведет их за собой. Двоечникам сложнее: им приходится изо всех сил думать, как бы выкрутиться так, чтобы ничем не поступиться. Поступаться двоечники не любят. Это, пожалуй, второе существенное различие между двумя классами: отличник твердо знает, чем нужно и должно поступиться, дабы достичь того, что НАДО достичь. Двоечник абсолютно уверен, что поступаться не имеет смысла ничем, поэтому поступается только тем, что ему неважно. Ему многое неважно. Собственно, ему по-прежнему важно исключительно, чтобы было интересно и особо не дергали. В слове «особо» проявляется последняя уступка, которую двоечник делает обществу.

Отличник работает как плуг: равномерно пашет, оставляя за собой глубокую борозду.

Двоечник работает как взрыв: пусто, пусто, пусто, покер.

И отличники, и двоечники бывают талантливыми. И двоечники, и отличники бывают блестящими. Из блестящих отличников получаются миллионеры и президенты корпораций, а из блестящих двоечников – писатели-поэты, программисты-инженеры и прочая творческая соль земли, не отягощенная излишней социализацией.

Из нормальных способных отличников выходят хорошие специалисты с приличной зарплатой. Из нормальных способных двоечников получаются люди свободных профессий, работающие на себя и получающие то штуку в день, то фигу в месяц. К тому же в любой системе исправно кормится довольно большое количество двоечников, которые время от времени подают более или менее гениальные идеи, за что им сквозь зубы прощают постоянные опоздания, отпуска в самый неподходящий момент и непрерывные кончины любимых родственников во все остальное время.

Из неудачных отличников все равно получаются неплохие специалисты с нормальной зарплатой – просто потому, что абсолютно неудачных отличников просто не бывает. Отличники так устроены: они не в состоянии работать плохо. А вот что получается из неудачных двоечников, не знает никто. Потому что кто же из гордых двоечников сознается даже себе самому в том, что именно он – неудачный?

Два класса, как и положено, испытывают друг к другу классовую ненависть. Отличники считают двоечников везучими бездельниками, получающими дары от жизни за красивые глаза. Если при этом конкретный двоечник хотя бы неудачлив в той сфере, которая кажется отличнику наиболее важной (скажем, у него постоянно нет денег, потому что он не готов работать в системе, или он лишен личной жизни, потому что кто же пойдет за такое счастье), отличники готовы отнестись к нему снисходительно. Но если двоечник живет, как считает нужным, работает, как ему нравиться, имеет за это много денег и счастливо влюблен – любой отличник при виде его испытывает законное возмущение. Лучше всего двоечнику быть пьяницей – тогда отличники будут его любить. Потому что сами они, разумеется, никогда.

Двоечники, со своей стороны убеждены, что отличники – примитивные зануды, не умеющие вставать не по будильнику и жить не по указке. Смягчить их отношение может, допустим, явное отвращение отличника к собственной работе. Или небольшая клиническая депрессия, а еще лучше – нервный срыв. Или хотя бы осознание отличником бедности своей серенькой дорожки перед вершинами горного пути свободного двоечника. Если же отличник занят важным и интересным делом, получает большие деньги, здоров и, хоть убей, не понимает, чем его жизнь хуже жизни Ван Гога без ушей, - гордая птица двоечник будет его презирать. Это презрение сродни тому, которым обливает веснушчатый пацан с дыркой на штанах и пальцами в чернилах аккуратного мальчика с челкой и носовым платком.

Зато тот, с веснушками, может бегать по лужам и пинать консервные банки. Зато этого, с челочкой, постоянно ставят ему в пример. В глубине души оба класса смутно завидуют друг другу – потому что та, вторая сторона, умеет то, что не умеет эта.

Отличница точно знает, что в доме должна быть еда, в холодильнике - продукты, а полы в квартире надо мыть хотя бы раз в неделю.

Двоечница считает, что между мужчиной и женщиной должно быть равноправие. Равноправие выражается в том, что она выходит за него замуж, а он делает за нее все остальное.

Отличница заводит детей, потому что она женщина, воспитывает их, потому что она мать, и помогает родителям, потому что она дочь.

Двоечница заводит детей, потому что ей интересно, какие у них будут рожи, не воспитывает их вообще,, потому что и так сойдет, и помогает родителям, потому что иначе они не отстанут.

Отличница никогда не пустит своего мужа на работу в грязной рубашке.

Двоечница не посчитает нужным проверить, надел ли он рубашку вообще.

Отличница скорее удавиться, чем подаст семье на ужин сосиски.

Двоечница скорее удавиться, чем задумается об ужине.

Да, а еще отличницы умеют гладить. Белье. Утюгом. Двоечницы, как правило, считают, что «чистое» означает «красивое», а гладят чаще всего голую кожу. Рукой. Впрочем, отличницы это тоже умеют – когда находят время, свободное от дел.

А зато отличница следит за модой, за фигурой, за лишним весом и за репутацией семьи.

А зато двоечница не знает, что слово «оргазмы» существует в единственном числе.

Логично было бы предположить, что межклассовых браков почти не бывает, но это не так. Двоечники очень часто любят отличниц – потому как порядок в доме и без вопросов ясно, кто у нас в паре, блин, творческая личность. Отличники порой влюбляются в двоечниц, потому что стирать носки невелико искусство, а вот настолько искренне улыбаться, спрашивая «Милый, что у нас на ужин?», умеет далеко не всякий.

Создаются, безусловно, и идеальные пары. Двое отличников, живущие вместе, могут достичь невиданных карьерных высот, заработать миллионы, выстроить огромный дом и вырастить кучу румяных детей. А влюбленные двоечники способны изобрести вечный двигатель, соорудить из него аэроплан и улететь куда-нибудь к такой-то матери и всеобщему удовлетворению.

Но двоим отличникам при этом часто невыносимо скучно друг с другом.

А пара двоечников зарастет грязью по уши и умрет с голода, потому что ни один из них не согласиться встать пораньше, чтобы пойти и получить патент на вечный двигатель. Точнее, один согласится, но проспит. А второй пообещает его разбудить, но забудет.