Сон Татьяны.

Здесь нет претензий на литературное исследование, каких написано очень много, хороших и разных. Это попытка анализа с религиоведческих позиций. Приводить пушкинский текст целиком считаю излишним.

Этот пост взят у моего друга, он мне показался интересным

http://tamarafavor.livejournal.com/583419.html

Литературные критики часто начинают с образа медведя. Увидеть медведя во сне, согласно народным поверьям, к жениху, к свадьбе. Эта ветвь критики легко входит в основную сюжетную линию романа. Татьяну действительно ожидает свадьба, ее будущий муж является дальним родственником Онегину (вспомним, во сне медведь говорит про Онегина: «он мне кум»). Тогда сон Татьяны - лишь предсказание грядущих событий, судьбы. Замечательный литературный прием, завораживающий читателя. Теперь попробуем взглянуть с точки зрения религиозной критики. Может быть, она позволить постичь глубинный смысл?

Медведь - очень древний, со времен среднего палеолита, символ Божества.
Водная преграда, через которую переходит Татьяна (с помощью медведя!), символизирует, согласно древним верованиям, путешествие в потусторонний мир. Описание хлипкого мостика усиливает ощущение опасности.
Итак, сон Татьяны это путешествие в мир духов. То, что увидит Татьяна - имеет духовный смысл.

Что же она видит? Невеселый пир («как на больших похоронах»), пир чудовищ, бесов. Во главе стола - Онегин («Так, он хозяин, это ясно»).
Что же получается? Онегин - начальник бесов?
Давайте посмотрим, в чем выражается бесовская сущность (помимо того, что бесы дурно выглядят и шумно пьют вино).
«Явилась дева; ярый смех
Раздался дико; очи всех,
Копыты, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки,
Рога и пальцы костяные,
Всё указует на неё,
И все кричат: моё! моё!»

Сущность беснования в том, что человек становится предметом вожделения, средством. В данном случае - средством утоления похоти. Это беснование начинается с Онегина. Это он - начальник бесов, грозно говорит «Моё!», и все остальные бесы скрываются. Они подвластны этому духу, происходят из него. Это относится и к убийству, которое во сне (и по ходу романа) тоже происходит.
Имел ли сам автор такой смысл в виду? А давайте вспомним характеристику Онегина из первой главы романа, строфы X-XII, разве она не об этом?
Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать…

Предлагаю посмотреть с этой точки зрения, может, читатель согласится со мной?