Как предотвратить побег кошки на даче?

Одним словом, сегодня, как всегда, сердечно славословя Бога и Случай за едва ли повторимое счастье существования, я горько жалуюсь и горько слезы лью, но, как бы то ни было, строк печальных не смываю; жену, детей, друзей и Пушкина люблю, а перед Свободой благоговею

      - Вот послушай. Я уж знаю - скучно не будет. А заскучаешь, значит, полный ты мудила и ни хуя не петришь в биологии молекулярной, а заодно и в истории моей жизни.

Вот я перед тобой - мужик-красюк, прибарахлен, усами сладко пошевеливаю, "Москвич" у меня хоть и старый, но ни хуя себе - бегает, квартира, заметь, не кооперативная и жена скоро кандидат наук. Жена, надо сказать, загадка. Высшей неразгаданности и тайны глубин. Этот самый сфинкс, который у арабов, - я короткометражку видел, - говно по сравнению с нею. В нем и раскалывать-то нечего, если разобраться. Ну, о жене речь впереди. Ты помногу не наливай, половинь. Так забирает интеллигентней, и фары не разбегаются. И закусывай, а то окосеешь и не поймешь ни хуя. 
      Короче говоря, после войны освободился я девятнадцати лет, тетка моя меня в Москве прописала - ее начальник паспортного стола ебал прямо на полу в кабинете, - и месяц нигде не работал, не хотел. Куропчил потихоньку на садке, причем без партнеров, и даже пропаль спульнуть некому. Искусство! Видишь пальцы? Ебаться надо Ойстраху: мои длиннее. И, между прочим, потому что я завязал, чуял я этими пальцами, что за купюры в лопатниках или просто в карманах. Одними пальчиками брал и ни разу не ошибся. А сколько таких парушек, которые за рупь горят или за справку из домоуправления, которые они, фраера, тянут как банкнот в мильон долларов, сколько сил тратят, на цыпочках балансируют, вытягивают, а их за жопу и в конверт. У нас не считается, сколько спиздил, главное - не воровать. Ну ладно, куропчу я себе помаленьку. Маршрут "Б" освоил и трамвай "аннушку". Карточки, заметь, не брал. А если попадались, я их по почте отсылал или в стол находок перепуливал. Был при деньге, жениться собрался. Вдруг тетка говорит: 
      - Сосед тебя в институт к себе берет. Лаборантом будешь. И завязывай, все одно погоришь. Скоро срока увеличат. Мой сказывал, а у него брат на Лубянке шпионов ловит. Все знает прямо от Берии. 
      И правда, указ вышел: от пяти до четвертака. Я перебздел. И везло мне что-то очень долго. И специальность получить хотелось. Но работать я не любил. Не могу и все. Хоть убей. Пришлось идти в институт к соседу, все ж-таки, потому что примета такая: если перебздел - скоро погоришь. С соседом этим по утрам здоровались, он в сортире подолгу сидел, газетой шуршал и смеялся. Воду спустит и хохочет. Ученые, они все авоськой стебанутые. По-моему, он тетку тоже ебал, и в общем, устроился я в его лабораторию. Фамилия его была Кизма. Нацию не поймешь, но не еврей и не русский. Красивый, но какой-то усталый, лет под тридцать. 
      - Будешь, - говорит, - реактивы носить, опыты помогать ставить, захочешь - учиться пойдешь. 
      - Нам, - говорю, - татарам, одна хуй. Что ебать подтаскивать, что ебаных оттаскивать... 
      - Больше чтобы мата не слышал. 
      - Ладно. 
      Неделю работаю, таскаю хуйни всякие, склянки мою, язык какой-то солью обжег и дристал четыре дня подряд. Думал, соль - поваренная, а она, падла, химическая была. Бюллетень не брал, однако. А то в жопу миномет вставлять будут, как в лагере. Ну уж чернил пузырек я уделал, чтоб на этап северный не идти... В общем, работаю. Оборудую новую лабораторию. Микроскопов до хуя и приборов, моторов и так далее. Вдруг надоело. Я даже нашалил. У начальника кадров лопатник на "скулы" увел, ради искусства своей профессии. И, еби твою мать, что тут началось! Часа через полтора взвод в штатском приехал, из института никого не выпускают. Генеральный шмон, и разве что в жопу не заглядывают. А все из-за чего? Я с лопатником пошел срать, раскрыл его - денег нет. Одни ксивы, то есть доноса. И на моего Кизму тоже. Дескать, науку хуй знает куда отодвигает, на собрании не поет, не хлопает и включает легкую музыку советских композиторов. Опыты его направлены против человека, который звучит гордо, и поэтому косвенно расшатывают экономику. Понял? Четвертаком завоняло. Пятьдесят восьмой. Но я их не люблю. Чужими жопами жопу подтер. По ним получалось, что весь институт - сплошной заговор осиного гнезда, а значит и ты в том числе? А кизмов донос я из сортира вынес. Лопатник расписал на части и в унитаз бросил. Дверь кто-то дергает, орет и бушует. Я вышел, объяснил, что химией обхавался и что дверь - не зуб, не хуя ее дергать. 
      - Смотрите, - говорю Кизме, - ксивота на вас. 
      Он прочитал, побледнел, поблагодарил меня, все понял и хуяк бумажку в мощнейшую кислоту. Она у нас на глазах растворилась к ебене бабушке. 
      Тут меня вызывают, вернее, дергают. Я, разумеется, не в сознанке. 
      - Не такие, - говорю, - портные шили мне дела и то они по швам расползались на первой примерке. 
      - Показания есть, что сзади в очереди терся. Может, старое вспомнил? 
      - Ебал я эти показания. Много хоть там денег было? 
      - Денег совсем не было. 
      - На такое говно никогда бы не позарился. 
      Штатские смеялись. Отдохнули, видать, с моим простым языком и отпустили. 
      Назавтра говорю Кизме, что работать не буду. Принципиально - я не рабочий, а артист своего дела. "Я, - говорю, - на тахте лежать и читать литературу люблю". Тут он странно на меня так посмотрел и, главное, долго, - и начал издалека насчет важности для всего человечества евонной науки - биологии, и что он начинает опыты, равных которым не бывало. Одним словом - эксперимент. И я ему необходим. И что работа эта благодарная, творческая. Но самое интересное, что она и не работа, а одно удовольствие, причем высокооплачиваемое. Только без предрассудков к ней отнестись и с мыслью о будущем человечества. Он чаще всего на него напирал. 
      - Слушай, сосед, - говорю, - не еби ты мне мозгу, о чем речь-то? 
      - Ты должен стать донором. 
      - Кровь, что ли сдавать? 
      - Нет, не кровь. 
      - А что же, - смеюсь, - говно или ссаки? 
      - Сперма нам нужна, Николай, сперма. 
      - Что за сперма? 
      - То, из чего дети получаются. 
      - Какая же это сперма? Это малофейка. Малофья, по-научному. 
      - Ну, пусть малофья. Сдавать для науки. Только не пугайся. Позорного ничего в этом нет. Кстати, полнейшая тайна тебе гарантируется. 
      - А что ты не сдаешь? - подозрительно спрашиваю. Он нахмурился. 
      - Могут обвинить в выборе объекта по родственному признаку. Давай, соглашайся! 
      Тут я сел на пол и давай хохотать. Ни хуя себе работка! Чуть не обоссался, и аппендицит заболел. 
      - Ржешь как болван. Сядь и послушай, для чего нужна твоя сперма. 
      Шутки шутками, я прислушался, и оказалось, что план у Кизмы таков: я дрочу и трухаю, что одно и то же, а малофейку эту под микроскопом изучают. Потом пробуют ввести ее в пизду бесплодной бабе и смотрят, пропадет она или нет. Тут я его перебил насчет алиментов, в случае чего. 
      - Это, - говорит, - пусть тебя не тревожит. 
      И еще у него имелись тайные планы насчет моей малофейки. Обещал рассказать, как приступит к опытам. И, веришь, встал мой сопливый от этих разговоров. Хоть сейчас начинай. А это мне не впервой. В лагере каждый сотый не трухает, а остальные дрочат как сто. Другой подрочит и ходит три дня, как убитый, от самопозора страдает. И на всю жизнь себя этим переживанием калечит. Знал я Мильштейна Левку - мошенника. Тот вслух клятву не раз давал не дрочить больше и не выдерживал. Отбой. Кожаные движки начинают работать, а Левка зубами скрипит, борется с собой и затихает постепенно. Я его успокаивал. Организм, мол, требует, и нечего над ним издеваться, он ни при чем. Не будь ему прокурором. 
      Ну, ладно. Задумался я и спрашиваю про условия: сколько раз мне спускать, какой рабочий день, оклад и название должности в трудовой книжке. 
      - Оргазмы ежедневно, по утрам, один раз. Оформим тебя техническим референтом. Рабочий день не нормирован. Восемьдесят два рубля. После оргазма - в кино. 
      Я виду не подал, что удивился и даже охуел. Приду, - думаю, - струхну и на трамвай "аннушку" да в троллейбус "букашку". В случае, если погорю, - смягчающие обстоятельства - работал в институте. Согласился. Вечером сходил к старому урке, к родичу, международного класса вор был, пока границы не закрыли. 
      - Ты, - говорит, - Микола, в детстве говно жрал, счастливчик, везунчик, но продешевил. Струхня ведь дороже черной икры стоит. Почти как платина и радий. Пиздюк официальный ты! Я бы этим биологам хуевым поштучно свои живчики продавал. На то им и микроскопы даны - подсчитывать. Поштучно, блядь, понял? 
      Понял, как не понять. Жопа я и вправду. Ведь живчик - это самый наш цимес. И на здоровье хуй знает как отразится. 
      - Не бзди, - говорю, - урка. Цену я постепенно подниму. Не фраер. 
      - Жалко, ведь нельзя разбавить малофейку, ну вроде как сметану в магазине. Тоже ведь товар бы был... 
      - Еб твою мать! - по лбу себя стукаю. - Я придерживать буду при спуске. А потом с понтом вторую палку сверх плана выдам. 
      - Не советую, - серьезно так говорит урка, - нельзя прерывать половое сношение хоть бы с Дунькой Кулаковой. Вредно. Я одну бабу из-за этого разогнал. Только и вопила: "Кончай куда-нибудь в другое место!" - "Может, в среднее ухо?" - спрашиваю. "Все равно куда, лишь бы не в мутер!" - у меня на этой почве на ногах ногти почти перестали расти. Веришь? Пришлось разогнать ее. Так что уж кончай по-человечески! Тащи бутылку с получки! Сдери с них молоко за вредность и скажи, что тех, кто кровь сдает, кормят бацилой Х после сдачи. Не будь фраером. В Америке пять раз струхнешь и машину покупаешь. Понял? 
      Ну, прихожу утром на работу, стараюсь, чтобы не рассмеяться. Стыдно немного, а с другого бока - хули, думаю, краснеть? Пускай ебучее человечество пользуется. Может, на пользу ему еще пойдет... Смотрю, а для меня уже малюханькую хавирку приготовили - метра три с половиной, без окон. Лампа дневного света, тепло. Оттоманка стоит. На столе пробирка. 
      - Ну вот, Николай, твое рабочее место, - говорит Кизма. 
      - Только договоримся - без подъебок, - отвечаю. 
      Кизма велел мне тут не развивать в себе какой-то комплекс неполноценности, а, наоборот, гордиться. 
      - Располагайся, приступай. После оргазма закрой пробкой пробирку. 
      - Чтоб не разбежались? 
      - Работай быстро и без потерь. Читал плакаты? 
      Я закрылся, прилег, задумался, вспомнил, как в побег ушли с кирюхой в бабский лагерь и переебли там всех воровок, а те, кому не досталось, все больше фашистки и фраерши, трусы с нас сорвали и на части их разорвали, чтобы хоть запах мужской иметь под казенными одеялами. Вспомнил, а сопливый, как кобра под дудку головой в разные стороны водит. Я тогда ебся редко, сразу струхнул пол-пробирки. Целый млечный путь, как говорил мой сосед по нарам, астроном по специальности. На дружка струхнул, что он Землю за планету и за хуй не считает и в рот ее ебет, если на ней происходит такая хуета, что ни в какие ворота не лезет. Прости. Отвлекся. Несу пробирки Кизме. 
      - Ого, - говорит, - посмотрим, - и размазал немного по стеклышку, а остальное в какой-то прибор сунул, весь обледенелый, и пар от него валит. Посмотрел Кизма в микроскоп и глаза на меня вытаращил, словно по облигации выиграл: - ну, Николай, - говорит, - ты - супермен! Сверхчеловек! Невероятно! Почему - не спрашивай. Потом поймешь. Я тебя поднатаскаю в биологии. 
      - Посмотреть-то можно? 
      - В другой раз. Сейчас иди. До завтра. 
      Ну, я вежливо говорю, что в Америке больше платят, и питаться нужно после каждой палки от пуза, а то подрочу неделю и вся наука остановится. 
      - А что бы ты хотел иметь на закуску? Учти: с продуктами сейчас трудно. 
      - Мяса грамм двести. Хлеб с маслом. Можно семечек. Стакан чаю покрепче. 
      - Зачем же семечек? 
      - Другой рукой можно грызть от скуки. 
      - Семечек не будет. А насчет мяса похлопочу. Мой шеф - академик - вегетарианец. Возьму его карточку. Он большое значение будет тебе придавать. 
      - И зарплату увеличить надо. Из своего кармана, что ли, платишь? 
      - Увеличим. Вот организую лабораторию, ставок выколочу побольше, и увеличим. Хорошо будем платить за твою малофейку. Злая она у тебя, Николай. Ну, иди, а то живчики передохнут. Вахтеру скажи, что наряд на осциллографы идешь получать. 
      - На чернуху я мастер, не бздите. 
      Иду по институту, и в первый раз во мне совесть заговорила. Ишачат все эти доктора, кандидаты и лаборанты, а я подрочил себе в удовольствие, и готово. Иду домой. Неловко как-то получается. А с другой стороны, малофейка науке нужна и всей стране, значит. И рабочий день тут ни при чем. Я аккордно на своем тромбоне работаю, курва. И вообще, это не совесть моя заговорила, а жалко тех, кто ишачит. Вот только на дремоту повело после дроча. И воровать лень. 
      Пошел в бар пиво пить с черными сухариками. Кстати, учти, от пива стоит, надо лишь о бабе думать после пяти кружек, а не насчет поссать. Как поссышь, стоять не будет. Как же не поссать, говоришь? Внушать себе надо уметь. Вон, которые в Индии живут, даже не серят по месяцу и больше, а ссаки в пот превращаются и в слезы. Я так полагаю, что по-научному, по-нашему, по-биологицки, кал, то есть, говно, у этих йогов в запах превращается. Ну вот, скажем, как спирт: не закроешь его, он и выдохнется. Только спирт быстро выдыхается, а говно долго. В нем, говне, молекула другая и очень вонючая, гадина такая. А уж про атом говенный и говорить нечего. Он, блядюга, и не расщепляется, наверное, в синхрофазотроне. Между прочим, спрошу у Кизмы, что будет, если он расщепится. Верняк - мировая вонь, запахнет до облаков. Ты пей. Спиртяга высшей чистоты. Мне на месяц два литра выдают, хуй перед оргазмом дезинфицировать. Ну, я экономию навожу. Ведь как дело было. Кизме и остальным всем выдают спирт, а мне нет. Ну уж, хуюшки, думаю, и в пробирку грязи наскреб с каблука. Не фраер. Кизма сразу тревогу забил. 
      - Почему живчики чумазые? Трудно руки помыть? 
      - Надо при опыте не руки мыть, а хуй. Он, небось, в штанах, а не в безвоздушном пространстве. Мало ли где за сутки бывает. 
      - Сколько тебе спирта надо? 
      - Два литра, - говорю. 
      - Многовато, триста грамм хватит. 
      Тут я сказал, что прежде чем за хуй браться, надо все пальчики обтереть, на обеих, причем, руках (я ведь руки меняю), а заодно и пах. 
      - Хорошо, - говорит, - литр. 
      - Э-э! Не пойдет так дело. Литр - это в расчете на хуй лежачий, а в самом лежачем виде, как, допустим, в холодном море. А на стоячий надо в три раза больше. А я еще по совести прошу. 
      - Хорошо, два литра, - сказал Кизма, - и ни грамма больше. 
      Вот и я со спиртом навсегда. А экономлю просто: протираю лежачий, и ебал я ваши рационализаторские предложения и премии за них. Я, блядь, самое ценное в себе отдаю науке! Я бы в Америке дачу давно уж имел на курорте, "Линкольн" и другую недвижимость. А я, блядь, не мертвые души забиваю государству, как Чичиков, а свежую, родную сперму. Хули я завелся, между прочим? А не хуй на мне экономию разводить! Я - человек! Ты меня залей спиртом - я его сам первый пить не стану. А то подебывает каждая падла, что я его при жизни заспиртовать решил. Мандавошки! Если бы не я, они бы не диссертацию защищали, а жопы свои на летучке у директора. На моем хуе держатся. Одним словом, учреждение наше - НИИ - склочное и порядка в нем нету. Не то, что в тюрьме или в МУРе. 
      И все ж-таки, онанизм разрушает под конец жизни нервную систему. А то, что укрепляет - параша. Ну, ладно. До полного разрушения еще далеко. Будем здоровы. Ты хавай. Эту севрюгу и красную икру я для тебя специально сегодня оставил. Ну, вот так. Черную, между прочим, я не уважаю. У меня диатез от нее. Жопа идет пятнами, чешется - ужас как, и кальций надо пить, а он, сволочь, горький очень. Ну, вот так. О такой закуске тогда еще и в мечтах не было. Хожу я, значит, по утрам в институт, номерок вешаю и с машками не путаюсь, потому что боюсь лично наебаться и при сдаче спермы фуфло двинуть, как сейчас говорят, или крутануть динамо. Привык. Решил Кизме ультиматум предъявить. 
      - Ты, - говорю, - на работу простую энергию тратишь, а я самую главную, и я, когда кончу, на ногах еле стою и под ложечкой сосет. Может, мне жить-то еще лет пятнадцать, а вам, сукам, гужеваться. 
      А у Кизмы опыты прошли успешно, он даже шутил иногда - памятник моему члену поставить заводной, чтобы он вставал с первыми лучами солнца. В старину такие памятники были, но их снесли. Застеснялись, мандавошки. А кого стесняться? Ведь член, кирюха, если разобраться, самое главное. Главнее мозгов. Мы же лет мильон назад не мозгами ворочали, а хуями. Мозги же развивались. Да если бы не так, и ракета была бы не на хуй похожа, а на жопу, и из нее только бы вонь и грохот шли. Сама же не только до Луны... В общем, хули говорить. Помни мое слово. Вот увидишь, когда мозгу больше некуда будет развиваться, настанет общий пиздец. Стоять по тем временам не будет даже у самых дураков, вроде нас с тобой. Все исключительно будут давать дуба, а в родильных домах и в салонах новобрачных пооткрывают цветочные и веночные магазины. А на улицах под ногами стружка будет шуршать. Столярные работы начнутся. Ладно. Хули ты шнифта раскрыл. Не скоро это еще, и общий пиздец все равно не состоится. Но об этом речь еще впереди. 
      Я и говорю Кизме, мол, набавляй: мне и прибарахлиться надо, и телевизоры скоро выпускать начнут, а то опять воровать пойду или на водителя троллейбуса "букашка" учиться. Хоть из своего кармана выкладывай, и я частным образом буду тебе живчиков таскать. Две тыщи с половиной получать хочу. 
      - Хорошо. Уволим двух уборщиц. Оформим тебя по совместительству. 
      - Ну уж, ебу я такой труд на половых работах! 
      - Ты будешь числиться, а убирать будут другие лаборанты, ясно? 
      - Это другое дело. 
      - Аппетиты твои растут, надо сказать. 
      - Что-о-о, курва? - говорю. 
      - Ну-ну, не бесись. Мне ведь и десяти тысяч на тебя не жалко. Вот, если я получу Нобелевскую премию, отвалю тебе приличную сумму. А сейчас времена в нашей науке сложные и тяжелые. Дай бог, опыт один до конца довести! Завтра начнем. 
      Ну, я обрадовался! 2500! Хуй на автобусе заработаешь, не то, что на "букашке"! И пошел я на радостях в планетарий. Сначала поддал, конечно, как следует. Я люблю это дело. Садишься под легкой балдой в кресло, лектор тебе чернуху раскидывает про жизнь на чужих планетах и лунах, а ты сидишь себе, дремлешь, а над башкой небо появляется и звезды на нем, и все планеты, которые у нас в стране не видны, например, Южный Крест, и чтобы его увидеть, надо границу переходить по пятьдесят восьмой статье, которая мне нужна, как будильник. Вот мигают звездочки и созвездья разные и небо - чернота сплошная - тихо оборачивается, а ты, значит, под легкой балдой в кресле вроде бы один на всей Земле и ни хуя тебе, жалкой твари, не надо. И вдруг светать начинает. Пути Млечного не видать, розовеет по краям. Хитрожопый аппарат какой-то! Потом часы бьют: бам-бом! Зеваю. Шесть часов. Скорее бы утро и снова на работу! Слава богу, думаю, не на нарах я лежу и не надо, шеломку похлебавши, пиздячить на вахте, как курва с котелками... Поддал я еще в баре на радостях от прибавки и попер к бывшему международному урке, а у него в буфете хуй ночевал, пришлось бежать в гастроном. Ну, захмелел урка, завидует мне и велит не трепаться, чтобы не пронюхал всякий студент-хмырь. 
      - Бойся, - говорит, - добровольцев, у нас их до хуя и больше. 
      Я тоже накирялся в сосиску. Утром проспал, бегу, блядь, а в башке от борта к борту, как в кузове, жареные гвозди пересыпаются. Кизма на меня полкана спустил, кричит: "Вы задерживаете важный опыт!", а около прибора, от которого пар идет, бегает академик в черной шапочке и розовые ручки потирает. 
      Запираюсь я в своей хавирке, включаю дневной свет. Рука у меня дрожит, хоть бацай на балалайке, а кончить никак не могу, дрожу, взмок весь. В дверь Кизма стучит, думает, я закимарил с похмелья, и спрашивает: "Скоро получу препарат или не скоро?" У меня уж руки не поднимаются, и страх подступил. Все! Увольняй, бляди, без выходного пособия - пропала малофейка! Открыл двери, зову Кизму. Так и так, что хочешь делай, - сухостой у меня, никак не кончу. Академик просунул голову и говорит: "Что же вы, батенька, извергнуть не можете семечко?" 
      Я совсем охуел и хотел сию же минуту по собственному желанию уволиться, и тут вдруг одна младшая сотрудница, Влада Юрьевна, велит Кизме и академику: "Коллеги, пожалуйста, не беспокойте реципиента!" то есть меня. Закрывает дверь. 
      - Отвернитесь, пожалуйста, - и выключает свет дневной. И своей, кирюха, собственной рученькой берет меня вполне откровенно за грубый, хамский, упрямую сволочь, за член. И все во мне напряглось и словно кто в мой позвоночник спинной алмазные гвоздики забивает серебряными молоточками и окунает меня с ног до головы в ванну с пивом бочковым, и по пене красные раки ползают и черные сухарики плавают. Вот, блядь, какое удовольствие! 
      Не знаю, сколько времени прошло, и вдруг чую: вот-вот кончу и уже сдержать себя не могу, заскрипел зубами, изогнулся весь и заорал. Потом мне уже рассказывал Кизма, орал я секунд двадцать так, что пробирки звенели и в осциллографе лампочка перегорела от моей звуковой волны. А сам я полетел в обморок, в пропасть. Открываю глаза - свет горит, ширинка застегнута на все пуговицы, в голове холодно и тихо, и вроде бы набита она сырковой массой с изюмом. Очень я ее уважаю. Никакого похмелья нет. 
      Выхожу я в лабораторию, на меня зашикали. Академик над прибором, от которого пар идет, колдует и напевает: "...а вместо сердца - пламенный мотор". Ну как не уважать себя в такую минуту!? Я и уважал. Вдруг что-то треснуло, что-то открыли, гайки скинули, академик крикнул: "Ура!", подбежал ко мне, руку трясет и говорит: 
      - Вы, батенька, возможно будете прародителем вновь зарождающегося человеческого племени на другой планете! Каждый ваш живчик пойдет в дело! В одном термосе - народ, в двух - нация! А может, наоборот. Сам черт не разберется в этих сталинских формулировках. Поздравляю! Желаю успеха! - и убежал. 
      Я ни хуя не понимаю. Влада Юрьевна смотрит на меня, вроде и не она дрочила. А, оказывается, вот что: мою наизлейшую малофейку погружали в разные жидкие газы, замораживали, к ебаной бабушке, в камень, ну и оттаивали. Оттают и глядят: живы хвостатые или нет. А в них гены затасованы. Никак газ не могли подобрать и градусы. И вот - подобрали. И что же? Ракет тогда не было, а Кизма мечтал запустить мою малофейку на Андромеду, и, в общем, я в этом деле не секу, посмотреть надо, что выйдет. Понятно? Ты ебало не разевай. Еще не то услышишь... Они попали бы на Андромеду, и в стеклянном приборе, как в пузе, забеременели бы. Через девять месяцев - раз и появляются на Андромеде живехонькие николаи николаичи. Штук сто сразу, и приспосабливаются, распиздяи, к окружающей среде. Не поверишь? Мудило! А ты купи карпа живого, заморозь, а потом в ванну брось, он и оживет. 
      - А-а-а! 
      - Хуй на! Чтоб не падал от удивления. Так вот, возвращается академик, хотя нет... Сначала я говорю: "Дайте взглянуть хоть краем глаза на этих живчиков". Пристроил шнифт к микроскопу, гляжу. А их видимо-невидимо. Правда, что народ или нация, и каждый живчик в ней - николай николаевич. Надо бы, думаю, по пизде на каждого, но наука еще додумается. Вот тут приходит академик и говорит: "Вы, батенька, уж как-нибудь сдерживайте себя, не рычите, не орите при оргазме, а то уж по институту слух пополз, что мы вивисекцией занимаемся. А времена, знаете, какие? Мы - генетики - без пяти минут враги народа. Да-с, не друзья, а враги. Сдерживайте себя. Трудно, по себе помню. Но сдерживайте, скрипите хотя бы зубами". 
      - Это, - говорю, - нельзя. От зубного скрипа в кишке глисты зарождаются. 
      - Кто вам, мой милый, сказал? 
      - Мама еще говорила. 
      - Кизма, подкиньте эту идею Лепешинской, пусть ее молодчики скрипят зубами и ждут самонарождения глистов в своих прямых кишках. По теории вероятности успех обеспечен. А еще лучше вставьте им в анусы по зубному протезу. Так будет ближе к глистине... Шарлатаны! Варвары! Нахлебники! Враги народа! - тут академик закашлялся, побледнел весь, глаза закатил, трясется, вот-вот хуякнется на пол, я его на руки взял. 
      - Не бздите, - говорю, - папаша. Ебите все в рот, плюйте на солнышко, как на утюг, разглаживайте морщинки! 
      Академик засмеялся, целует меня, благодарит меня за теплое живое слово. 
      - Не буду бздеть, не буду! Не дождутся! Пусть бздит неправый! 
      Кизма тут спирт достал из сейфа, я закусон приволок свой донорский, ну мы и ебанули за успех науки. Академик захмелел и кричит, что не страшна теперь человечеству катастрофа, и что если все пиздой накроются и замутируют, то моя сперма зародит нового здорового человека на другой планете, а интеллект - дело наживное, если вообще он человеку нужен. Потому, что хули от него, кирюха, толку, от интеллекта этого? Ты бы поглядел, как ученые хавают друг друга без соли, блядь, в сыром виде, разве что пуговички сплевывают. А международное положение какое? Хуеватое, вот какое! У зверей, небось, львов или шакалов, даже у акул, нету ведь интеллекта. Ладно, прости за лекцию. Пей! А радиация, блядь! Из-за радиации, знаешь, сколько импотентами стали? Хорошо, у меня иммунитет от нее, суки позорной. 
      Короче, прихожу на другой день или после воскресенья, ложусь в хавишнике на диванчик, а член не встает. Дрочу, дрочу, а он не встает. От рук отбился, гадина, совсем, заелся, пропадлина козырная. А дело было простое. Я же все воскресенье про Владу Юрьевну мечтал, сеансов набирался, влюбился, ебитская сила! Но работать-то надо! Кизма опять нервничает, и представь, Влада Юрьевна говорит, что у меня теперь тип какой-то динамический образовался в голове и придется ей снова вмешаться. Я от этих слов чуть не кончил.
      Села она, кирюха мой запатентованный, опять рядышком и пальчиками его... Ах! Глаза закрываю, лечу в тартарары, зубами скриплю, хуй с ними, с глистами, а в позвоночник мой по новой забивают, загоняются серебряными молоточками алмазные гвоздики друг за другом. Ебс! Ебс! Ебс! И по жилам не кровь течет, а музыка. И, веришь, ногти чешутся на ногах и на руках так, что как кошке в течку, все охота царапать, царапать, царапать и рвать на кусочки. Тебя пиздячило когда-нибудь током? Триста восемьдесят вольт, ампер до хуя и больше в две фазы? А меня пиздячило! Так это все муде, колеса по сравнению с тем, когда кончаешь под руководством Влады Юрьевны. Молния, падла, колен в двадцать ебидозит тебя между большими полушариями, не подумай только - жопы, - головы! И - все! Золотой пар от тебя остается, испарился бы в дрожащую капельку и страшно, что рассыпались навсегда все двадцать розовых колен твоей родной молнии. Выходит дело, я опять орал и летал в пропасть. 
      Кизма ворвался, как бешеный, белый весь, пена на губах, заикается, толком ничего сказать не может. Влада Юрьевна ему и говорит, спиртом рученьки протирая: 
      - Опыты, Анатолий Магомедович, будут доведены до конца. Не теряйте облика ученого, так идущего вам. Если Николай кричит, то ведь при оргазме резко меняются параметры психического состояния, и механизмы торможения становятся бесконтрольными. Это уже особая проблема. Я считаю, что необходимо строить сурдобарокамеру и заказывать новейшую электронную аппаратуру. 
      Ты бы посмотрел на нее при этом! Волосы мягкие, рыжие, глаза спокойные, зеленые, и никакого блядства в лице нет. Загадка, сука! То-то и оно-то. А у Кизмы челюсть трясется и на ебале собачья тоска. Если бы был маузер - в решето распотрошил бы меня. Блядь буду, человек, если не так. Ну и я не фраер, подобрался, как рысь магаданская, и ебал я теперь, думаю, всю работу, раз у меня любовь и второй олень появился на горизонте. 
      - А вас, Николай, попрошу не пить ни грамма две недели, чтобы не терять времени при мастурбации. У нас его мало - лабораторию вот-вот разгонят. 
      Кизме я потом говорю: 
      - Чего залупился? Давай кляпом рот затыкать буду. 
      - А разве без кляпа не можешь? 
      - Ты бы сам попробовал, - говорю. 
      Он опять побледнел, но промолчал. А у меня планы наполеоновские. Дай, думаю, разузнаю, где живет Влада Юрьевна. Подождал ее на остановке, держусь на расстоянии, когда сошли. Темно было. Она идет под фонарями в черном пальто-манто, ноги, как колонны у Большого театра, белые, блядь, стройные, только сужаются книзу, и у меня стоит как новый валеный сапог, а я без пальто, в кожанке с Дубинского рынка. Кое-как строгнул хуй в бок, руку в кармане держу, хромаю слегка. 
      Зашла она в подъезд. Смотрю, по лесенке не спеша поднимается, и коленка видна, когда ногу ставит на ступеньку. Пятый этаж... Ушла... А у меня в глазах ее нога и коленка. Ох, какая коленка, кирюха ты мой! Вдруг легавый подходит и говорит: 
      - Чего выглядываешь тут? 
      - Нельзя, что ли? Не почтовый, небось, ящик! 
      - Ну-ка, руку вынь из кармана! Живо! 
      - Да пошел ты!... На хуй соли я тебе насыпал? - как же я руку выну? Неудобно, думаю. 
      - Р-руки вверх! - заорал легавый. 
      Смеюсь. 
      - Руки вверх, говорю. - И, правда, дуру достает и дуло мне между рог ставит. Я испугался, руки поднял, а хуйло торчит, как будто в моем кармане "Максим"-пулемет. Легавый ахнул, дуло к сердце моему перевел и за хуй цап-царап. 
      - Что такое? - растерянно спрашивает. 
      - Пощупай лучше и доложи начальству, - говорю, - убедился? 
      - А документы есть? - дуру в кобуру спихнул сразу. 
      - Только член, - отвечаю. 
      - А чего он у тебя... того?... 
      - А у тебя что, не того? 
      - Иди уж, дурак, весь в комель уродился. Увидел, что ли, кого? - Посмотрел легавый, голову задрал, нету ли где в окне голой бабьей жопы и ушел с досадой. 
      А я сел на краешек мостовой, напротив, и гляжу как стебанутый мешком с клопами на дом Влады Юрьевны. Любовь, бля, это тебе, кирюха, не червонец сроку. Это, бля, на всю жизнь. От звонка и до звонка. Ох, как я тогда мучился! Вроде мне гвозди кто под ноготки загонял. Ты не думай, что в ебле было дело. Мне бы просто так смотреть на лицо ее белое без блядства, волосы рыжие, глаза зеленые. А руки? Рук таких больше ни у кого нету. Вот с чем тебе, мудило, сравнить их? Вот представь, стоишь босиком на льдине. Семь ветров дуют в семь твоих бедных дырочек. В душе сквозняк, и жизнь твоя, курва, кажется чужой зеленой соплей, харкотинкой, более того, а вокруг тебя конвой в белых полушубках горячие бараньи ноги хватает, обжигается. Дрожишь, говнюк? А ты выпей! Вот так! И вдруг... Вдруг нет ни хуя: ни льдины, ни конвоя, ни чужих бараньих ног, а теплый песочек и пальмы, одни пальмы, чтоб мне твое сердце пересадили. А под пальмами шоколадные бабы, и одна, самая белая, подходит и намазывает тебе бесплатно на муде целую банку розового крема, не для бритья, а в пирожное "эклер" который помещают. Приятно? Но приятно что? - так тебя быстро перевели из одной окружающей среды в другую, словно бы из карцера в больничку, что в это не веришь ни хера и орешь со страху и хуяк-с в обморок. Урка международный так говорит: "Это, господа, не мираж, а козырь ваш". А ты не горюй, попадаешь еще по обморокам. Попадется баба вроде Влады Юрьевны и попадаешь. Ты малый темпераментный - в залупе ртуть. Только тебе чего надо? Тепла! Паечку тепла, законного и кровного. Хули ты ко мне с обмороками пристал? Что я, профессор, что ли? Еб твою мать! Раскинь шарики свои! Ведь из мужиков редко кто падает в обморок. Все больше бабы. И какие бабы? Простые, работяги, не только асфальтировщицы. Мудак ты, все-таки. А и кассирши, и бухгалтерши, и в химчистке которые блевотину нашу принимают, и воспитательницы из яслей, и продавщицы, особенно зимой, если на улице овощи продают, фрукты и мороженое, со стройки бабы и с мясокомбината, из всяких фабрик и мастерских.
      Ведь как дело обстоит? Вроде бы за день наебешься на работе так, что только пожрать и на бок, или намерзнешься, жопу отсидишь, руки ноют и глаза болят, если баба - чертежница. А на самом деле в чем секрет-то? Или муж, или ебарь кидают такой простой бабе палку, и она, милая, как на другую планету переносится. Я тебе не раз пережевывал, дубина ты врожденная. Вот летчик когда в пике входит, тоже обморок чувствует, и космонавты, пока не вырвутся из нашей вонючей атмосферы. Перегрузки, значит. Вбей себе это в голову: и в ебле, при палке, тоже перегрузки наступают уму непостижимые и телу невозможные. И все это вмиг сгорает к ебаной бабушке: и забота, и ломота, и что за квартиру не плачено, и что какая-то мандавша чулок порвала в автобусе, а ему в паре с другим цена пять рублей - полтора дня работы... Все забывается, еще раз подчеркиваю. Все, что ебет за день нашу работящую женщину... А вот, приблизительно, миллионерши - те не то, чтобы в обморок упасть, но и вообще кончать не могут, скажу тебе официально. Разберем, почему. 
      Неверующему Андропу - хуй в жопу. Я тебя логикой между рог вдарю. Слыхал про Муссолини "Сладкая жизнь"? Там это дело показано. Или про кинозвезд читал? По пять раз замуж выходят. Разве побежит баба от мужика, если он ее в космос выводит? Если она по нем помирает, травиночка, от счастья? Ни в жисть! И эта самая жисть устроена хитрожопно. Раз тебе на обед какаду леденцами набитые и шашлык из муравьеда, и лакеи в плавках шестерят, а в шкапе шуб - что в комиссионке, и три машины внизу, да в каждой шофер с монтировкой до колен (только позови - побежит и влупит), то от всего этого изобилия ты в обморок не упадешь и совсем не кончишь. Отсюда хулиганство в крови и легкие телесные повреждения. Бывают и тяжелые. Она кончить не может и начинает миллиардера кусать, а он, паскудина, не орет: ему приятно. Потом сам ее кусает и рычит от удовольствия, ну и до блевотины надоедят друг другу. Развод. 
      Или идет смотреть, как баба под музыку раздевается сама. Они зачем это смотрят? А вот зачем. Если ты мужик нормальный, и баба перед тобой - платьице влево, комбинацию - вправо, лифчик - фьюить, штанишки в сторону, а прожектор в сиськи, то не знаю, как ты, кирюха, а я бы, клянусь, пусть мне твое сердце пересадят, если вру, помчался бы по черепам на сцену и пока полиция крутит мои руки, бьет дубинкой по башке, свистит, гадина такая, газы в глаза пускает, а я пилю и пилю этот стриптиз, пока не кончу. А когда кончу, вези меня в черном форде на суд. И на ихнем суде я скажу в последнем слове: поскольку горю с поличным, сознаюсь - уеб. И правильно! Не раздевайся на моих глазах. Ты мне не жена! Всегда готов к предварительному тюремному заключению. Вот как поступит здоровый русский человек, который против разврата. А миллиардеры, знаешь зачем на стриптиз ходят? Потому что можно эту бабу не ебать. Они рады, что закон запрещает подниматься на сцену. И здоровый мужик туда не пойдет - яйца так опухнут после сеанса, что до Родины в раскоряку добираться придется. 
      Ну, теперь тебе все ясно? Откуда я знаю? В сорок четвертом с одной бабой жил в лагере - жена директора дровяной фабрики. С дровами-то вшиво было в войну, ну он и нахапал миллион. А она, миллионерша, полхера ему откусила без смягчающих обстоятельств. Ее посадили, а его вылечили и сказали: "Поезжай на фронт. Развратничаешь, сволочь, когда всенародная кровь проливается". Так что миллионы выходят боком, как видишь? Вопросы есть? 
      Да! И с кассиршей я жил, и с завхимчисткой, и с поварихой. Ты лучше спроси, с какой профессией я не жил. Разве что с вагоновожатой трамвая "аннушка". Даже с должностями жил, не то, что с профессиями. Да! Так все в обморок падали, докажу. 
      Замечал, что в аптеках часто нашатырного спирта не бывает? Почему, думаешь? Нет, его не пьют, а нюхают, он при обмороках помогает. А они когда бывают? Или ваты нету ни в одной аптеке, значит, у всех в один день месячные появились. Теория вероятности выпала. Анализ надо привыкать делать. 
      Помнишь, лезвий было нигде не достать? Эти китайцы стаю мандавошек перекинули нам через Амур! Пришлось все вплоть до бровей брить. А я же не стану после мудей этим лезвием скоблить бороду. Перерасход вышел по лезвиям. Логикой думать надо, одним словом. И хватит мне мозги засерать! Налей боржомчику, у меня изжога от твоей тупости. Любя говорю. 
      На чем остановились? Да, влюбился я. Въеборился по самые уши. На другой день Кизма волком на меня смотрит, не разговаривает, а Влада Юрьевна своим цыганским голосом говорит: 
      - Может быть, сегодня, Николай, вы сами? А я подготовлю установку. 
      - Конечно, - говорю, запираюсь в хавирке, думаю о Владе Юрьевне, и у меня с ходу встает. Тут она в дверь постучала, просовывает в дверь книжку и советует: 
      - Вы отнеситесь к мастурбации, как к своей работе, исключите начисто сексуальный момент, как таковой. К примеру, мог бы дядя Вася работать в морге, если бы он рыдал при виде каждого трупа? 
      Логикой она меня убедила, хотя я подумал, что как же это, если исключить сексуальный момент. Ведь тогда и стоять не будет. Однако поверил. Одной рукой дрочу, а другой - книгу читаю. Кизма, сволочь, олень-соперник, стучал два раза, торопил. Я его на хуй послал и сказал, что я не Мамлакат Мамаева и не левша, и обеими руками работать не умею. Книга была "Далеко от Москвы", интересно. Я сам ведь был на том нефтепроводе. Вот какие судьба делает повороты. Несу пробирку с малофейкой Владе Юрьевне. 
      - Пожалуйста, - говорю. 
      - Спасибо. Вы не уходите, Николай. Вникните в суть наших экспериментов. Анатолий Магомедович разрешил. В этой установке мы будем сегодня бомбардировать ваших живчиков нейтронами и облучать гамма-лучами. А затем, вот в этом приборе ИМ-1 начнется наблюдение за развитием плода. Это та же матка, только искусственная. Наша тема: "Исследование мутаций и генетического строения эмбрионов в условиях жесткого космического облучения с целью выведения более устойчивой к нему человеческой особи". 
      Я раскрыл ебало, как ты сейчас, ничего не понимаю, но смотрю. Малофейку мою в тоненькой стекляшке заложили в какую-то камеру. Кизма орет: "Разряд". А мне страшно и жалко малофейку. Ты представь, нейтрон несется, как в жопу ебаный, и моего родного живчика, Николая Николаевича, - шарах между ног. А он - хвостик в сторону. Надо быть извергом, чтобы спокойно чувствовать такое. Я зубы сжал, еще немного и распиздонил бы всю лабораторию. Тут вынимают мою малофейку, смотрят в микроскоп, а она ни жива, ни мертва: и в газ суют для активности, потом отделили одного живчика от своих родственников и в искусственную матку поместили. 
      "Господи, - думаю, - куда же мы забрели, если к таким сложностям прибегаем? Кто эту выдумал науку? Пойду лучше по карманам лазить в троллейбусе "букашка" и в трамвае "аннушка". Особенно это меня разобрало на эту матку искусственную. Шланги к ней тянутся, провода, сама блестит, стрелками шевелит, лампочками, сука такая, мигает, а рядом четыре лаборантки вокруг нее на цыпках бегают, следят, и у каждой по матке, лучше которых не придумаешь, хоть у тебя во лбу полтора с дюймом. И поместили туда Николай Николаевича! А что, если он выйдет оттуда через девять месяцев, а глаз у него правый нейтроном выбит и ноги кривые, и одна рука короче другой, вместо жопы - мешок, как у кенгуру, хуй бы ей в сумку? А? Чую: говно ударило в голову. Хорошо, Влада Юрьевна спросила: 
      - Вы о чем задумались, Николай? 
      - Так, прогресс обсуждаю про себя, - говорю я и в обе фары уставился на нее, сердце стучит, ноги подгибаются, дыханья нет. Любовь! Беда! 
      Вечером беру спирт, закусон и иду на консилиум к международному урке. Так и так, говорю, что делать? 
      - Не с твоим кирзовым рылом лезть в хромовый ряд. На деле этом грыжу наживешь и голой сракой об крашеный забор ебнешься, - говорит урка. - Забудь! 
      - Пошел ты на хуй малой скоростью, - говорю. 
      - Хороший ответ, молодец! Вот если бы так в райсобесе отвечали, то никакой бюрократии в государстве не было бы. А то тянут-тянут. Патриотизма в них ни на грош. 
      Урка пенсию по инвалидности хлопотал, оно видать, задумался, приуныл, и я покандехал до дому. В сердце сплошной гной, в пору подсесть и перезимовать в Таганке всю эту любовь. Мочи нет. И даже не думаю, есть ли у нее муж, или его нет, насрать мне на все, глаза на лоб лезут, и учти, дело не в половой проблеме. Бери выше. Ночь не спал, ходил, голову обливал из крана, к Кизме постучал. Он не пустил, может, спал. Утра не дождусь. Как назло, часы встали, взямши с хера пример. 
      Прибегаю я в лабораторию, все Владу Юрьевну с чем-то поздравляют, руки трясут, в руках у нее букет, она головой кивает по-княжески. С высоты увидела меня, подходит, дает цветочек. Кизма же, заметил я, плачет тихо. Слезы текут. 
      - Николай! Для вас это тоже праздник своего рода. 
      У меня рыло перекосило шесть на девять. И что бы ты думал? Оказывается, Влада Юрьевна попала от меня искусственно в первый раз то ли в РСФСР, то ли во всем мире. Как, как? Ну, и олень сохатый! На твои рога только кальсоны вешать, а шляпу - большая честь. Голодовку когда объявлял? А я объявлял. Меня искусственно кормили через жопу. Ну и навозились с ней граждане начальники! Только воткнут трубку с манной кашей, а я как пердну - и всех их с головы до ног. Они меня сапогами под ребра, газы спущают, опять в очко кашу или первое, уже не помню. А я опять поднатужусь, кричу: "Уходите, задену". Их как ветром сдуло. Откуда во мне бздо бралось - ума не приложу. От волюнтаризма, наверное.. а может, от стального духа. Веришь, перевели меня из казанской тюрьмы в Таганку, чего и добивался. Похудел только. 
      Короче, Владе Юрьевне вставили трубочку, и по трубочке мой Николай Николаевич заплясал на свое место. Вот в какую я попал непонятную историю. Не знаю, как быть, что говорить. Только чую - скоро чокнусь. Мне бы радоваться, как папаше будущему и мать своего ребенка зажать и поцеловать, а я стою в тоске и думаю: "Ебись ты в коня вся биология, жить бы мне сто лет назад, когда тебя не было". 
      Смотрю на Владу Юрьевну, вот она - один шаг между нами и не перейти его. А в ней ни жилочка не дрогнет, ни жилочка. Сфинкс! Тайна! Вроде бы ей такое известно, до чего нам, мудакам, не допереть, если даже к виску молоток приставить. Однако беру психику в руки. 
      - Вы, Николай, не смущайтесь, ни о чем не беспокойтесь. Если хорошо кончится, вы дадите ему имя. Я вас понимаю... Все это немного грустно, но наука есть наука. 
      И чтобы не заплакать, я ушел в свою хавирку, лег, мечтать стал о Владе Юрьевне, привык на нарах таким манером себя возбуждать. Мастурбирую и "Далеко от Москвы" читаю. В лаборатории вдруг какой-то шум. Я быстро струхнул в пробирку, выхожу, несу ее в руке, а там, блядь, целая делегация: замдиректора, партком, начкадров и какие-то, не из биологии, люди. Приказ читают. Кизме лабораторию упразднить, лаборанток перевести в уборщицы, а на меня подать дело в суд - ни хуя себе уха - за очковтирательство, прогулы и занятия онанизмом, не соответствующие должности референта. А за то, что я уборщицей по совместительству, содрать с меня эти деньги и зарплату до суда заморозить. 
      Я как стоял с малофейкой в руках, так и остался стоять. Ресничками шевелю, соображаю, какие ломаются мне статьи, решил уже - сто девятая - злоупотребление служебным положением, часть первая. А замдиректора еще чего-то читал про вредительство в биологической науке, и как Лысенко их разоблачил, насчет империализма-менделизма и космополитизма. Принюхиваюсь - родной судьбой запахло, потянуло тоскливо. Судьба моя пахнет сыро, вроде листьев опавших, если под ними куча говна собачьего с прошлого года лежит. 
      - Вот он! Взгляните на него! - замдиректора пальцем в меня тычет, - взгляните, до каких помощников опустились наши горе-ученые, так любившие выдавать себя за представителей чистой науки. Чистая наука чистыми руками делается, господа менделисты-морганисты! 
      Челюсть у меня - клацк! Пиздец, думаю, тут окромя собственной судьбы еще и политикой чужой завоняло. С ходу решаю уйти в глухую несознанку. С Менделем я не знаком, на очной ставке так и скажу, что в первый раз вижу и что таких корешей "Политанией" вывожу, как лобковую вшу. А насчет морганизма прокурору по надзору скажу прямо, что моей ноги в морге не было и не будет, и мне не известно, ебал кто покойников или не ебал. Чего-чего, а морганизма, сволочи, не пришьете. За него больше дают, чем за живое изнасилование. Это ты уж у прокурора спроси, извилина у тебя одна, и та на жопе, причем не извилина, а прямая линия. Не перебивай, лох корявый! 
      Прибегает академик, орет: "Сами мракобесы!" а замдиректора берет у истопника ломик и - шарах! - этим ломиком по искусственной пизде. 
      - Нечего, - говорит, - на такие установки народные финансы тратить. 
      Пробирку у меня из рук вырвал, выбросил, гад такой, в форточку. Из этого я вывел, что он уже не зам, а директор института. Так и было. Кизма вдруг захохотал, академик тоже, Влада Юрьевна заулыбалась, народу набилось до хера в помещение, академик орет: 
      - Обезьяны! Троглодиты! Постесняйтесь собственных генов! 
      - У нас, с вашего позволения, их нету. У нас клетки! - отбрил замдиректора. - Признаетесь в ошибках? 
      Потом составляли кому-то приветствие, потом на заем подписывали, и меня дернули на заседание научного совета. И вот тут началась другая свадьба, убрали говно собачье из-под осенних листьев, выкинул я его собственными руками. Но по порядку... 
      Поставили меня у зеленого стола и вонзились. Мол, зададут мне несколько вопросов и чем больше правды я выложу, тем легче мне будет, как простой интеллигентной жертве вредителей биологии. Задавать стал замдиректора. 
      - В каких отношениях находится Кизма с Молодиной? Писал ли за нее диссертацию и оставались ли одни? 
      Я тебе разыграл допрос по порядку. 
      - В отношениях, - говорю, - научных. На моих глазах не жили. 
      - Говорил ли академик, что сотрудники Лепешинской только портят воздух? 
      - Не помню. Воздух все портят, только одни прямо, а другие - исподтишка. 
      - Вы допускали оскорбительные аналогии по адресу Мамлакат Мамаевой? 
      - Не допускал никогда. Уважал с детства. 
      Я сразу усек, что донос тиснула одна из лаборанток. Больше некому. 
      - Кизма обещал вам выдать часть Нобелевской премии? 
      - Не обещал. 
      - Кто делал мрачные прогнозы относительно будущего нашей планеты? 
      - Не помню. 
      - Как вы относитесь к бомбардировке вашей спермы нейтронами, протонами и электронами? 
      - Сочувственно. 
      - Обещал Кизма сделать вас прародителем будущего человечества? 
      - На хуй мне его надо? - завопил я. - Первым по делу хотите пустить? 
      - Не материтесь. Мы понимаем, что вы жертва. Что сказал академик насчет сталинского определения нации? 
      - По мне все хороши, что жид, что татарин, лишь бы ложных показаний на суде не давали. 
      - Почему вы неоднократно кричали? Вам было больно? 
      - Приятно было, наоборот. 
      - Вам предлагали вивисекцироваться? 
      - Нет, ни разу. 
      - Вы знаете, что такое вивисекция? 
      - Первый раз слышу. 
      - В чем заключалась ваша... ваши занятия? 
      - Мое дело дрочить и малофейку отдавать. Больше я ничего не знаю. 
      - Как относились сотрудники лаборатории к Менделю? 
      - Исключительно плохо. Неля даже говорила, что они во время войны узбекам в Ташкенте взятки давали и вместо себя в какой-то Освенцим посылали. И что ленивые они: сами не воюют, а дать себя убить - пожалуйста. 
      - Как проповедовался морганизм? 
      Началось, думаю. Самое главное, вспомнил, как Влада Юрьевна говорила, что было бы, если бы дядя Вася в морге рыдал над каждым трупом. С ходу стемнил: 
      - Это что за штука, морганизм? 
      - Вам лучше знать... и т.п. 
      - Кто с уважением отзывался о космополитах? 
      - Это кто такие? Первый раз слышу. 
      - Выродки, люди, для которых не существует границ. 
      Пиздец, думаю, сейчас надо предупредить международного урку. 
      - Сколько часов длился ваш рабочий день и сколько спирта вы получали за свою трудовую деятельность? 
      Ну, думаю, пора принимать меры. Затрясся я, надулся до синевы, прибегаю к другому концу стола и хуяк в рыло администратору полную чернильницу чернил. Хуяк, значит, в эпилепсию. Упал, рычу. Пену пускаю, ногами колочу, завкадрами по яйцам заехал. Кто-то орет: "Язык ему быстрее убрать надо, задохнется, зубы быстрей чем-нибудь железным разжать!" кто-то сует мне между зубов часы карманные. Я челюстью двинул, они и тикать перестали. Глазами вращаю бессмысленно. Эпилепсия первый класс, по Малому театру! Перестарался, подлюга, затылком ебнулся об ножку стула и начал затихать постепенно. А вокруг меня держат совет. Чтоб сору из избы не выносить, Западу пищу не давать - скорую помощь вызвали. 
      - Этого я никогда не ожидал от своей бывшей жены, - сказал замдиректора (вся рожа и рубашка в чернилах), - хотя о ее связи с Кизмой догадывался. Она просто мелкая извращенка. С сегодняшнего дня мы разведены. 
      Ну, тут уж я чуть не вскочил с пола, однако сдержался. А скорая помощь (ее за смертью посылать, сволочь) все не едет. Я опять забился, потом притих и говорю: 
      - Воды-ы-ы... Где я? - отплевываюсь сам почему-то чернилами, с губ пена фиолетовая капает, шатаюсь, с понтом все болит. Мне говорят, чтобы не нервничал, работу обещают подыскать, воды подали. На Кизму просили заявление сочинить и вспомнить, не приносил ли он на опыты фотоаппарат. Скорая так и не приехала. В общем, перебздели они из-за меня. 
      Только я вышел из института, беру такси и рву к дому Влады Юрьевны. В голове стучит: "Ни хуя уха... Евонная жена она... Ни хуя уха... Ах ты, сука очкастая!" и жалко мне, что чернильница не была глобусом, а Земля не квадратная. В темечко бы ему, до самого гипоталамуса, гниде, острым краем. Такую парашу пустить про лучшую из женщин! Мелкая извращенка! 
      Подъезжаю, блядский рот, к ее дому, шефу говорю: "Стой и жди!". Сам квартиру нашел, звоню, открывает она, слава тебе, господи! 
      - Николай, почему у вас лицо в чернилах? 
      - Ваш бывший муж допрашивал, но я не раскололся и нигде не продал. 
      - Ах, он успел уже публично отказаться от менделистки-морганистки? Заходите. Собственно, я сама ухожу. Уже собрала вещи. 
      Короче говоря, тута я уже не телился и говорю: 
      - Едемте ко мне, не думайте ничего такого, я один живу, могу и у приятеля поошиваться, а вы будете как дома. 
      - Едемте, - говорит она, - но ведь вы с Толей в одной квартире? 
      - Ну и что? - кричу я и чемоданы беру уже за глотку. 
      Жил я тогда один. Тетку мою, месяцев шесть, как захомутали. Ее, помнишь, паспортный стол ебал, она и устраивала через него прописки за деньгу большую. И погорели. Один прописанный шпионом разведки оказался. А эти падлы, не то что мы, которые всю дорогу в несознанке, раскололся и тетку продал. Дедка - за кепку, бабка - за репку. Трясонули яблоньку и всех, которых они прописали, начали выселять. Между прочим, тетке я каждый месяц кешари шлю и деньгами тоже. Хуй в беде оставлю. 
      Значит, едем мы в такси, она ваткой чернила на ебальнике вытирает, а у меня стоит от счастья, никто еще за чистотой моей не следил. Никогда! Любили меня неумытого на сплошных раскладушках. Романтиком я был. Всегда в пути, как сейчас говорят. 
      И оказывается, Влада Юрьевна еще до войны, студентами, крутила роман с Кизмой. Но толку не вышло - целку до диплома он ей ломать не хотел, как я понял. Тут война, Кизму куда-то в секретный ящик погнали, бомбу делать или еще чего-то. Года через два появляется он весь облученный от муде и до глаз и, сам понимаешь, на такую пиписку только окуньков в проруби ловить, и то не клюнет. Трагедия! Хотели оба травиться. А Молодин, замдиректора, уговорил как-то Владу Юрьевну. Хули, действительно, вешаться? И Кизма ей согласие дал. Она зачем мне рассказывала? Чтобы я с ним был вежливым и сожалительным. Чтобы матом не ругался. Она бы в его комнате жила, но боится, что Кизма запьет от тоски, что с ним уже случалось. 
      Приехали, сгрузили вещи. Я и рассудил, как проводник: надо спускать на тормозах. Взял бельишко и говорю Владе Юрьевне: "Поживу у кирюхи, а вы тут не стесняйтесь, за все уплачено", и пошел к международному урке. 
      Спиртяги взял (лабораторию прикрыли, завтра не дрочить), можно и накиряться. Выпили. Предупредил я его, чтобы поосторожней рассказывал, как границу перепрыгивал до тридцатого года в экспрессах, а то космополитизм пришьют. А бедный мой международный урка приуныл. Он же три языка знает и четыре "фени": польский, немецкий и финляндский. Правда, на них только полиция понимает и проститутки, но и так бы он на Родине сгодился, насчет чертежи какие пиздануть из сейфа у Форда или дипломата полотнуть за все ланцы и ноты дипломатические. 
      - Ты знаешь, лох, - говорит урка, - сколько я посольств перемолотил за границей? В Берлине брал греческое и японское, а в Праге, сукой мне быть, - немецкое и чехословацкое. Но в Москве - ни-ни! Только за границей. Я ведь что заметил?! Когда прием и общая гужовка, эти послы становятся доверчивыми. В Берлине я с Феденькой-эмигрантом (он шоферил у Круппа) подъезжал к посольству на мерседес-бенчике. На мне смокинг и котел, чин-чинарем. Вхожу, - говорит урка, - по коврам в темных очках, по лестнице по запаху канаю в залу, где закуски стоят. Самое главное в нашей профессии - это пересилить аппетит и тягу выпить. А послы могут за обе щеки. На столе - поросята жареные, колбасы отдельные, в блюдцах фазаны лежат, все в перьях, век мне свободы не видать, если не веришь. Попробуй тут удержись... Слюни, как у верблюда, текут, живот подводит... В Берлине вшивенько с бацилой тогда было. Все больше черный да черствый. Но работа есть работа. Просто так щипать я и в Москве мог. Выбираю посла с шеей покраснее и толстого. Худого уделать трудно: он, как необъезженный, вздрагивает, если прикоснешься, и глазом косит, тварь. Выбираю его с красной шеей в тот момент, когда он косточку обгладывает поросячью или же от фазана, стонет, вроде кончает от удовольствия, глаза под хрустальную люстру вываливает, падаль. Объяви ты его родному государству войну - не оторвется от косточки. Тут-то я, - говорит урка, - левой вежливо за шампанским тянусь, а правой беру рыжие часы или лопатник с валютой. Куда там! Исключительно занят косточкой. Теперь вся воля нужна, чтобы отвалиться от стола с бацилой. Отваливаю. Феденька уже кнокает меня у подъезда. И подает шестерка котелок. Я по-немецки выучил, трекаю, себя называю. Другой шестерка орет: "Машину статс-секретарю Козолупии!" Феденька выруливает, и мы солидно рвем ужинать. Нагло работали. Кому я мешал? Я же враждебную дипломатию подрывал и даже не закусывал, - сказал урка и запел: - На границе тучи ходят хмуро... 
      Я сижу, слушаю заботливо. Подольше бы говорил. Посоветовал ему в Чека написать, попроситься. Он говорит, уже писал и ответ пришел: ждать, когда вызовут. Я ему не поверил. 
      - Что такое морганизм, - спрашиваю, - знаешь? - и рассказываю, как мне его пришить хотели. 
      Международный урка загорелся сразу, забыл свои посольства и экспрессы. 
      - Пошли, - говорит, - возьмем их с поличным. Пошли в морг! 
      А во мне такая любовь и тоска, что я согласился. Поддали для душка и тронулись. Морг этот за нашим институтом во дворе находился. Зимняя дача. Окна до половины, как в бане, замазаны. Свет дневной, какой-то бескровный. Встали мы на цыпочки и стали косяка давить. Никого нет, кроме покойников. Лежат они голые, трупов шесть, и с ихних бетонных кроватей вода капает: обмывали. А в проходе шланг из стороны в сторону вертухается, вода из него хлещет. Дядя Вася, видимо, забыл выключить. Не поймешь, где баба, где мужик, да и все равно это. Ноги у меня подкосились от страха и слабости. Ничего нет страшнее для меня - карманника, когда человек голый и нет на нем карманов. На пляже я не знаю, куда руки девать. В бане, блядь, особенно безработицу чувствую. Но там, хоть голые, без карманов, но живые, а тут - мертвые. Полный пессимизм. А международный урка прилип к окну - не оторвать. Прижег ему голяшку сигаретой, сразу оторвался, разъебай. "Хули, - говорю, - подъезд раскрыл? Нету ничего интересного". А он уперся, что, мол, наоборот. И что как угодно может он себя представить: и в Монте-Карло, где он ухитрился спиздить у крупье лопаточку, что деньги гребет (на хера ее только пиздить - неизвестно), и в спальне посла Японии в Копенгагене, а в Касабланке он на спор целый бордель переебал, девятнадцать палок кинул, пять долларов выиграл, и в Карлсбаде - в тазике с грязью, ну, где хочешь, там он себя может представить. А в морге ("Век, - говорит, - мне свободы не видать, изрубить мне залупу на царском пятаке в мелкие кусочки") не могу - и все. Вот загадка, отрыжка курвы! Смотрю - и не могу. И лучше - не надо. Эту границу никогда не поздно перейти. А пока хули унывать?! 
      Еще поддали... Сидим в кустах, как лунатики, и поддаем. Я и плакать тогда начал, ковыряю в дупле спичкой и реву, сукоедина, как гудок фабрики им. Фрунзе. Международный урка думает, что я смерти и трупов перебздел, нервишки не выдержали. А у меня одно на уме. Я говорю: "Смерть ебу, понял?" 
      - Ты-то ее ебешь, - говорит урка, - а она с тебя не слазит, мослами пришпоривает. 
      Тут я не выдержал и раскололся урке, что мою малофейку без моей помощи перевели в организм Влады Юрьевны и попала она туда впервые в истории. Как быть? Может, ковырнуть, а уж сам по новой накачаю? Или идти в роддом с кешарем и букет в Ц.П.К.О. спиздить? Как я его на руки возьму и баюкать буду? У меня, чую, комплекс неполноценности начинает вздрагивать. Зачем они это выдумали, бляди? Разве не мог бы я просто палку кинуть со своей-то злой малофейкой? И чего оргазму зря пропадать?! Я, сучий мир, еще, слава богу, не машина, и муде у меня не сварное, не на гайках. Правильно, - думаю, - Молодин - замдиректор - ломиком пизду искусственную раскурочил, одно место мокрое осталось от нее - ебанутый нейтронами Николай Николаевич. Обидно мне стало. Как быть? 
      Урка слушает, хохочет. "Такой инцидент был, - говорит, - у нас в Воркуте. Один фраер пятерку волок, год оставался. Приезжает к нему баба на свидание с пацаном-двухлеткой. Он ее с вахты вытолкал и разгонять начал: "Падла такая-сякая, проститутка! Меня тут исправляют, а ты ебешься с кем попало, алиментов захотела, шантажистка!" и даже опер возмутился: "Такая нахаловка у нас не прохезает. Мы на стороне заключенных, да и личных свиданий у вас не было, товарищ Ляпина, ни одной палки, потому, что муж ваш - фашистская сволочь, отказчик, саботажник. Идите на хуй, откуда явились!" Баба - в слезы, доказывает: "Приходил Ляпин в командировку, пили и слова говорили". А Ляпин кричит: "Конвой, бей в нее прямой наводкой! Пускай, сука, деньги проверяет, не отходя от кассы! Шантаж!" С тем баба и уехала, а ведь Ляпин, сволочь, в побег по натуре ходил. Я один знал. Нас тогда не считали даже. Мороз - сорок пять градусов, жрать - ни хуя и убежать некуда. А Ляпин бегал. И все с концами. Наебется, как паук, и обратно чешет. Талант громадный был: из Майданека бегал, не то что с Воркуты. "Я, - говорит, - поебаться бегу, так как дрочить не уважаю из принципа". Такого человека любая разведка разорвала бы на части. Я - говно по сравнению с ним". 
      Много еще чего мы натрекали друг другу с уркой. В морг так никто и не приходил похариться. 
      - Ты пей, кирюха, скоро конец, самое интересное начинается, а я поссать сбегаю. Ладно, иди ты первый. Я постарше - потерплю. Ну вот! Ведь правда, скажи ты мне, хорошо, если ссышь и не щиплет с резью, если, к примеру, жрешь и запором не мучаешься. Принесет баба с похмелья кружку воды, а ты ей в ножки кланяешься, и, блядью мне быть, не знаешь, что лучше - вода или баба. И она загадка, и вода тоже. Ведь ее господь бог по молекуле собирал да по атому: два водорода, один кислород. А если лишний какой - то пиздец! - Уже не опохмелишься. Чудо! Или воздух возьми. Ты об нем когда думаешь? Вот и главное. Хули думать, если его не видно! А в нем каких только газов нет?! Навалом! И все прозрачные, чтобы ты, болван, дальше своего носа смотреть мог, тварь ты, творцу нашему не благодарная, жопа близорукая. "Не видно!" О воздухе, о воде, о ебле, о смерти... Тогда и жить будем радостнее и благодарнее. Не жизнь, чтоб мне сгнить, а сплошная амнистия! 
      По утрянке заваливаюсь домой, а Влада Юрьевна лежит вся бледная на моем диване-кровати. Рядом Кизма пульс щупает. 
      - Что такое? 
      - Выкидыш. 
      Не удержался Николай Николаевич. Не видать Кизме мирового рекорда для своей науки. На нервной почве все получилось. Замдиректора Молодин додул, что у Кизмы она, и прихандекал с повинной. Для служебного положения он, видишь ли, не мог не разводиться. А жить, мол, можно и так. Ебать, в смысле. Не то пригрозил донести, что развращает в половых извращениях недоразвитого уголовника, то есть меня, и через меня же вырастить миллион узколобых для космоса задумала с Кизмой. Я так понял: Кизма его в живот боданул и теткиной спринцовкой его отхерачил. 
      Влада Юрьевна и выкинула, когда мы с уркой надрались у морга. Я за ней, как за родной, шестерил. Икры тогда до хера в магазинах было и крабов. Я утром проедусь на "букашке" - и в Елисеевский, купить чего-нибудь побацилистей. Ночью два раза парашу ее в гальюн выносил. Ведь по нашему большому коридору ходить опасно было. Сосед - Аркан Иванович Жаме - к бабам приставал, через окошко в ванну заглядывал, но трогать - не трогал. Стебанутый был на сексуальной почве. Каждый день бабу новую водил и подслушивал, как ссыт, и подсматривал шоколад из говна. Он же и стучал участковому, что в квартире творится, особенно на Кизму, как он в гальюне хохочет над чем-то. Кизму в Чека дергали, а он сказал: 
      - Смешно мне, гражданин начальник, что я человек - царь природы, разум у меня мировой, а вынужден, однако, сидеть в коммунальной квартире и срать как орангутанг какой-то. - Отбрил, в общем, Чека. 
      Короче говоря, выходил я Владу Юрьевну. Ходить уже начала. Я-то сколько уже сижу на голодной диете, не дроченый на работе и не ебаный в гостях. Веришь, яйцо одно неделю ломило, все распухло. Я пошел в гостиницу Гранд-отель помацать, что с ним (там в прихожей зеркало во весь рост). Подхожу, вынимаю, и, еби твою мать, - цветное кино! Яйцо-то мое все серо-буро-малиновое. Тут швейцар подбежал - седая борода и нос, что мое яйцо - шипит на ухо, в бок тычет: "Рыло, гадина, разъебай, на три года захотел? Запахивай! Франция, эвона на тебя смотрит!" Гляжу, на лестнице бабуля стоит. Наштукатуренная - аж щеки обвисли и, раскрывши ебало, за мной наблюдает, фотоаппарат наводит. Швейцар подмышку меня и на выход. Все еще вопит: "Деревня хуева! Ты бы еще в музей сходил! Для того ли в Москву приехал?" 
      Я у него за такие речуги червонец новыми из скулы взял и ему же на чай дал. Залыбился, гнида. Заходите, говорит, дорогие гости, всегда рады! Вот такое состояние у меня было. Но характер имею такой: решение принимаю, когда пора хуй к виску и кончать существование самоубийством. 
      Кемарил я на полу. Один раз не выдержал, рву кальсоны на мелкие кусочки, мосты за собой сжигаю. Встал на колени, голову в ее одеяло и говорю: "Не могу пытку такую терпеть - или помилуй, или кастрируй". 
      И что она мне отвечает? Не удивилась даже. Что ей отдаться не жалко, только ничего не выйдет - она фригидная. Не путай, мудило, с рыбой фри... И кончать, мол, не может - ей все равно. Так и с замдиректора жила. Если он залазит на нее - только рыло воротила и брезговала. Но муж есть муж, хоть и залазил раз в месяц. Стою на коленях, уткнувши лицо в одеяло, и дрожу. А она говорит: 
      - Вам, Николай, лучше с рыбой переспать, чем со мной. Такая женщина, как я, для мужчины одно оскорбление. Только не думайте, что жалко. Пожалуйста, ложитесь, снимайте тапочки. 
      Ну, думаю, Коля-Николай, никак нельзя тебе жидко обосраться, никак. Сейчас многого не помню. Не до разглядываний было, разглаживаний и засосов. Не помню, как начал, только пилил и урку международного вспоминал. Тот учил меня, что каждая баба вроде спящей царевны, и нужно так шарахнуть членом по ее хрустальному гробику, чтобы он, сука из Дома Фарфора, на мелкие кусочки разбился, и один кусочек-осколочек у бабы в сердце застрял, а другой у тебя в залупе задумался. Взял я себя в руки и чую вдруг такую ебитскую силу, и забиваю не чтоб серебряным молоточком, а изумрудной кувалдой заветную палочку, и что не хуй у меня, а цельный лазер. И веришь, что не двое нас, чую, а кто-то третий - не я и не она, но с другой стороны - мы же сами и есть. Ужас! Кошмар! Я тебе скажу - было страшно: отскочит мой сигизмунд власович от ее хрустального гробика и не совладает с ее фригидностью, с этой, чтоб она домуправшу подхватила, падалью. Как сейчас многого не помню, но додул все ж-таки, что не долбить надо, как отбойным молотком, а тонко изобретать. Видал в подарок Сталину китайское яйцо, а в нем другое, а в другом - еще штук десять? Все разные и нигде не треснутые. Видал? Так вот, додул я, что пилить Владу Юрьевну надо ювелирно. А она и в натуре, как рыба, дышит ровно, без удовольствия. 
      - Вот видите, - говорит, - Николай, вот видите? 
      И я чуть не плачу над спящей царевной, но резак мой не падает. Век буду его за это уважать и по возможности делать приятное. Отчаялся уж совсем в сардельку, блядь, и вдруг что слышу? 
      - О, Николай! Этого не может быть! Не может... Не может! 
      И все громче и громче, и дышит, как паровоз "ФД" на подъеме, и не замолкает ни на минуточку. 
      - Коля, родной! Не может этого быть! Ты слышишь, не может! 
      А я из последних сил рубаю, как в кино "Коммунист". Посмотри его, кирюха, обязательно. За всех мужиков Земли и прочих обитаемых миров рубаю и рубаю и в ушко ей шепчу, Владе Юрьевне: 
      - Может, может, может! 
      И вдруг она мне в губы впилась и закричала: 
      - Не-е-ет! 
      В этот момент - я с копыт. Очухиваюсь, у нее глаза уже закрыты, бледная, лет на десять помолодела (она же настолько старше меня!). Лежит в обмороке, я перебздел - вроде не дышит. Слезаю, бегу в чем был за водой на кухню, забыл, что без кальсон, и налетаю на Аркан Ивановича в коридоре. Прямо голым хером огулял его сзади, стукача позорного. Он в хипеж: посажу, уголовная харя, ничтожество! Это я-то ничтожество? Который женщину от вечного холода спас?! Я ему еще поджопника врезал. "Завтра, - говорю, - по утрянке потолкуем". 
      Прибегаю с водой, тряпочку на лоб и ватку с нашатырем. И тут она открывает глаза и смотрит, и не узнает. 
      - Вроде ты мне родной, - говорит. 
      Я лег рядом, обнял Владу Юрьевну и думаю: пиздец, теперь только ядерная заваруха может нас разлучить, а никакое стихийное бедствие, включая мое горение на трамвае "аннушка" или троллейбусе "букашка". 
      Утром приходит к нам Кизма с бутылкой, рыдает, целует меня и альтер эго называет. Я вышел, оставил его с Владой Юрьевной. Они поговорили, и с тех пор он успокоился. Но по пьянке альтер-эгой все равно называет. 
      Живем все хорошо. У замдиректора я два раза получку уводил. Четверо нас: три мужика и одна Влада Юрьевна, и все мы идем как по одному делу. Кизма микроскоп домой притаранил с реактивами разными, опыты продолжать. 
      - Наука, - говорит, - не пешеход и ее свистком хуй остановишь. Придется тебе, Николай, дрочить хоть изредка, чтобы нам время не терять. 
      - Платить, - спрашиваю, - кто будет? МОПР? 
      - Продержимся, - говорит Влада Юрьевна, - а сперма нам необходима хоть раз в неделю. 
      Ну, мне ее не жалко, чего-чего, а этого добра хватало на все. Про любовь я тебе пока помолчу. Да и не запомнишь ее никак. Поэтому человек и ебаться старается почаще, чтоб вспомнить. Чтоб трясонуло еще раз по мозгам с искрою. Одно скажу, каждую ночь, а поначалу и днем, мы оба с копыт летели, и кто первый шнифтом заворочает, то другому ватку с нашатырем под нос совал. Я, как прочухиваюсь, так спрашиваю: 
      - Ну, как, Влада Юрьевна, может это быть? 
      - Нет, - говорит, - не может. Это не для людей такое прекрасное мгновение, и, пожалуйста, не говори отвратительного слова "кончай", когда имеешь дело с бесконечностью. Как будто призываешь меня убить кого-то. 
      А я говорю: 
      - Тут еще бабушка надвое сказала - или убить, или родить. 
      О чем мы еще говорили, тебе знать не хера. Интимность это. Чего-то ты ссать часто бегаешь, вроде пива не пьем. Невыдержанная ты молодежь... 
      А время идет... Уже морганистов разоблачили, космополитам по мозгам двинули. Лысенко орден получил. Кизма пенсию схлопотал... Влада Юрьевна в Склифосовского старшей сестрой поступила, а я туда санитаром. Тяжелые времена были: на "букашке" меня, как рысь, обложили, на "аннушке" слух прошел, что карманник-невидимка объявился. Сам слышал, как один хер моржовый смеялся, что, мол, если я невидимка, то и деньжата наши невидимками заделались. Плохо все. Еще и Аркан Иванович шкодить стал: заявление тиснул, что Влада Юрьевна без прописки живет, и цветет в квартире половой бандитизм, а по ночам с обнаженными членами бегают. Вот блядище! А тронуть его нельзя - посадят. Я б его до самой сраки расколол, а там бы он сам рассыпался. 
      По утрянке выбегает на кухню с газетами и вслух политику хавает - Латинская Америка бурлит, Греция бурлит, Индонезия бурлит. А сам дрожит от такого бурления, вот-вот кончит, сукоедина мизерная. 
      - Кризис мировой капиталистической системы, слышите, Николай! 
      А сам каждый день по две новых бабы водит. Он парикмахер был дамский. 
      Вызывает раз меня участковый и говорит: 
      - Признавайся с ходу, занимаешься онанизмом? 
      Первый раз иду в сознанку. 
      - Занимаюсь, только статьи такой нету, - кодекс наизусть знаем. 
      У него шнифты на лоб: 
      - Зачем? 
      - Привык, - говорю, - с двенадцати лет по тюрьмам. 
      - Есть сигнал, что в микроскоп сперму рассматриваешь с соседом. 
      - Рассматриваем. 
      - Зачем? С какой целью? 
      - А интересно. Сами-то видели хоть раз? 
      - Тут, - говорит, - я допрашиваю. Чего же в ней интересного? 
      - Приходи, - приглашаю, - увидишь. 
      Задумался, отпустил в конце концов. Все равно бы ему санкции не дали. А тебе, Аркан Иванович Жаме, я такие уши заячьи приделаю, что ты у меня будешь жопой мыльные пузыри пускать вместе с Индонезией. 
      Работаю с Владой Юрьевной в одну смену, таскаю носилки, иногда на скорой езжу. И что-то начало происходить со мной, совсем воровать перестал, не могу, и все. Заболел, что ли? Или апатия заебла - не усек и как. Мне людей стало жалко, насмотрелся из-за этих людей! Видел разных: и простреленных, и ебанутых с девятого этажа, и кислотой облитых, и сотрясение мозгов... А один мудак кисточку для бритья проглотил, другой четвертинку съел, третий сказал бабе: "Будешь блядовать, ноги из жопы выдерну". И выдернул одну, другую соседи не дали. Я ее на носилках нес. А под машины как попадает наш брат! И политуру жрет с одеколоном! До слепоты ведь! Ебитская сила, какие людям мучения! И вот, допустим, я у барана лопатник ущипнул, а он рухнулся, ебало раскрыл и под полуторку попал к тому же. И вообще, если человеку так перепадает, что и режут его, и печенки отбивают, и бритвой по глазам моют, и из жопы ноги выдирают, то что же я, тварь позорная, пропадло с бельмом, еще и обворовываю человека. Не может так продолжаться. Завязал, полегчало, даже в баню стал ходить. 
      А Аркан Иванович Жаме вдруг заболел воспалением легких, попросил Владу Юрьевну за деньги уколы делать и целый курс витаминов колоть. Тут я сообразил, что делать надо. Уколы я к тому времени сам насобачился ставить. Надо сказать откровенно, кирюха, Аркан Иванович Жаме был уродина человеческая: весь в волосне рыжей, сивой от пяток до ушей - укола на жопе не сделаешь. Пришлось брить. Уж я его помучил без намыливания. Поскреб. "Лежи, - говорю, - не бурли". 
      По биологии я уже кое-что петрил, сообразил: вот кто половой бандюга, а не я совсем. Слишком много силы в яйцах у Аркана Ивановича Жаме, слишком много! Оттого ты, сукин сын, и в парикмахерские женские подался, подкнокиваешь, как соседи законное половое сношение совершают и политику хаваешь, чуть не кончаешь, колени бурлят, тварь. Гормона в тебе лишнего до хуя, чирей из-под слепой кишки, гнида пустая! 
      Короче говоря, достал я препараты тестостерона или еще какого и целый месяц колол Аркана Ивановича Жаме. Препарат же тот постепенно мужика в бабу превращает без всякого понта. Наблюдения веду: смотрю, у моего Аркан Ивановича Жаме движения мягче стали, мурлычет что-то, в почтовый ящик третий день не лазит, сволочь, и по телефону не рычит, как раньше, плешь бритая на жопе не зарастает, - гормон на волосню, значит, подействовал. 
      - Коленька-кисуленька, - просит, - побрей меня всего, хочу быть, наконец, голым. 
      - Ну, уж это я ебу, - говорю, - бесплатно брить! 
      - Я заплачу, не бойся. 
      Двести рублей дает. Три тюбика мыльной пасты выдавил на него, две пачки лезвий потратил. Побрил. Раз завязал, то так не грех и подработать. 
      Исправляться стал Аркан Иванович Жаме, лицом побелел, в бедрах раздался, ходит по коридору и плечами, как проститутка, поводит, глаза прищуривает, перерожденец сраный. Картошку чистит и поет: "Я вся горю, не пойму отчего..." Даже стыдно. 
      Стал в кодексе рыться, статью такую искать - за переделку мужика в бабу. Не нашел. Решил, что подведут под тяжкие телесные. А он меня уже клеить начал: "Потри спинку своей рукой и массаж сделай - плачу по высшей таксе". 
      Пять тысяч старыми я верняком содрал с него. Один раз ночью подстерег в коридоре, в муде мое вцепился и в свою комнату тащит. Я ему врезал в глаза - и он успокоился. Сейчас из женской парикмахерской в мужскую перешел. 
      А тут Сталин дубаря дал. Пробрался я к международному урке - он на Пушкинской жил. Свесились из окна, косяка на толпу давим. Ну и народу! У меня аж руки зачесались, несмотря, что завязал. Каша! Один к одному. Я бы в такой каше обогатился, падлой быть, на всю жизнь, дай он дубаря лет на пять раньше. Для нашего брата-карманника такой фарт раз в сто лет выпадает. Урка международный тут и припомнил, как он на Ходынке щипал, когда царя короновали, Николу. Мальчишка еще был, на триста рублей золотом наказал фраеров каких-то. Хвалил Сталина. Другой, говорит, камеру так держать не мог, как он страну держал. В законе был. А у меня, хошь верь, хошь не верь, - помацать на него не тянуло. 
      Ты, я вижу, придавить не прочь? Ну уж, хуюшки! Ты меня, трекалу, подзавел, ты и слушай. Чифирку сейчас заварим. Конец скоро. К нашим дням приближаемся. Но если ты, подлюга, ботало свое распустишь, и хоть кому капнешь, что здесь слыхал, я, ебать меня в нюх, схаваю тебя и анализ кала даже не сделаю, понял? Научная тайна - это тебе не хуй собачий, а собачачий. Пей, не обижайся. Я же не злой, я нервный, второго такого на земном шаре нема. Отвечаю, блядь человек буду, рупь за сто. 
      Вот ты сидишь, пьешь, икорочкой закусываешь, банку крабов сметал казенную, а балык и севрюжку уж и за хуй не считаешь. А ведь мне эту бацилу по спецнаряду выдают, как важному научному объекту и субъекту. 
      Ну, ладно! Будь здоров! Я тебя к дрозофилам пристрою, к мушкам. Да, нет! Эрекцию вызывают другие мушки, шампанские. У нас их пока не разводят. А эрекция, это когда встает, чухно ты темное. Ну, откуда же я знаю, почему у тебя встает от шампанского. Что я, Троцкий, что ли? Ну сука, не дай господь, попадешь к такому прокурору, как ты, - за год дело не кончит. До пересылки ноги не дотянешь. Слушай, мизер. 
      Тут амнистия. Тетка пишет, что закрутила хер в рубашку с надзирателем Юркой. Вышла за зону и стала жить с ним. 
      Кизму дернули в академию и говорят: принимай лабораторию, Молодина мы прогоним по пизде мешалкой. Ну и ну! Как повернул дело Никита! Кизма, конечно, меня и Владу Юрьевну тоже тягает наверх. И тут началась основная моя жизнь. В месяц гребу пятьсот-шестьсот новыми, жопа, а не старыми. Такую цену на малофейку выбил Кизма в банке. Владу Юрьевну я успокоил: и на нее хватит и на два НИИ. А опыты опять пошли сложные, лаборатория сексологией начала заниматься. Дрочить - это что! - пустяк. На меня приборы стали вешать, датчики. Места на мне и на хуе нет свободного. Сижу, весь в проводе обвязанный, смотрю на приборы и экраны разные. Как кончаю, так на них стрелки бегают и чего-то мигает. Интересно! А Кизма орет: "Внимание! Оргазм!" и биотоки записывает! И еще он открыл, что во мне энергия скрыта громадная при оргазме, и если ее, как говорится, приручить, то она почище атомной бомбы поможет людям в гражданских целях. Понял? 
      Опыты ставили: только начнет меня забирать, а на рельсах электричка с моторчиком бегает быстрей, все быстрей, а сначала - медленно. Прерываю мастурбацию - электричка стоит, как вкопанная. Я по новой - трогается. Ее в Детском Мире купили. А если дети докумекают, что к чему? Тоже сволочи, нашли, что выпускать. Ладно, докладываю Кизме: "Готов к оргазму". А электричка чуть с рельсов не сходит, по кругу бегает и останавливается не сразу. Академик (тот самый) приходил смотреть. Ужаснулся. У! Сколько еще в человеке не открыто! Формулу вывели. Теперь инженеры пускай рогами шевелят. Самое трудное - не растерять эту энергию, понял? Она же, падла, по всему телу разбегается, пропадает в атмосфере и даже в памяти не остается - хуже плазмы термоядерной. Академик сказал: 
      - Продолжайте, дружочки, опыты. Человек решит эту проблему, если ему не будут мешать лысенки. 
      Я еще поддакнул и говорю: 
      - Лысенку давно пора "Политанией" вывести. 
      - Что за "Политания" такая? - спрашивает. 
      Объяснил, как мог. Изумился академик: 
      - В каком говне живет человек, какие звери подлые его кусают, а он все к звездам, к звездам, сволочь дерзновенная и великолепная! 
      Я академику в ответ толкую, что, если мандавошки одолевают, то не то, чтобы к звездам, а и в аптеку залетишь. Не постесняешься "Политании" спросить. 
      Короче, загребаться стал приличный кусок. Что я, блядь, Днепрогэс, что ли, даром энергию отдавать! Если электричка ездит, значит, плати уж по совместительству. 
      Ты, кирюха, опять ебало разинул, и, конечно, думаешь, как эту энергию использовать в военных целях? Ну, и что же ты надумал? Что залегла дивизия и дрочит, ток в колючую проволоку бежит и атака срывается? Так я тебя понял? И все солдаты друг с другом соединены последовательно и параллельно. А если замыкание короткое, что тогда? Ни хера ты не придумал. Выходит, генерал должен пробку менять, которая перегорела и пока он жучка будет ставить, фашист тут как тут - и полный пиздец дивизии. Инженер из тебя, как из моей жопы драмкружок. 
      Я у академика спросил один раз, что будет, если все мужское население начнет по команде дрочить и кончит секунда в секунду, товарищеский оргазм совершит и групповой к тому же. Старикашка говорит: 
      - Прогнозировать трудно, и для такой высокоритмической акции нужна редчайшая самодисциплина плюс массовое самосознание должно быть и, разумеется, ощущение единства цели. Пока мир разделен на два лагеря - это невозможно. Вот когда, батенька, будет один мир, тогда и посмотрим, тогда и подрочим, хе-хе, как вы изволили подпустить термина. Ежели, мечтатель вы мой, говорить серьезно, то эксперимент в таких глобальных масштабах может кончиться весьма плачевно, так как масса полученного удовольствия будет равна плюс-минус бесконечность. 
      А ты, кишка слепая, дивизию с пробками задумал. Ведь техника - не член. Она не стоит на месте ни одной минуты. Половую энергию не вечно будем добывать вручную. Это только в самых отсталых колхозах останется, когда выходит мужичонка поссать в темень-тьмущую, надрачивает свой кожаный движок, а в другой руке фонарик горит, путь-дорогу освещает до сортира. А с крыльца он не ссыт, ибо культура выросла, понял? 
      Мы уже новые опыты начали. Я запросил за них две тысячи аккордом. Ведь угля-то и нефти совсем скоро не будет, на дровах-то до звезд не доберешься, да и тайги, писали давеча, скоро не будет - пиздой постепенно накрывается. 
      Какой же опыт, в общих чертах? Заебачивают мне в голову два электрода. Ну, и денатурат ты, ебал я твою четырнадцатую хромосому раком! Как же можно захуячить человеку в голову электроды, которыми, по твоим данным, сваривают могильную ограду на Ваганьковском кладбище? Я из твоего глупого черепа ночной горшок замастерю, только дырки замажу. Дождешься! Вгоняют мне в голову два электрода, тоньше волосинки они мудяшной и из чистого золотишка сделаны. Сажусь в кресло мягкое, от электродов провода к прибору умнейшему тянутся. Кизма командует, чтобы я про футбол думал. Думаю, а у меня стоит, чего ни разу в Лужниках не было. И вдруг автоматически чую, забирает меня, уже не до футбола. Кизма орет, чтоб руки мои привязали. И веришь, спустил. Победа! 
      Это сейчас кажется, что она легко далась нашей лаборатории, а сколько мы мучились! Мне весь череп истыкали, все клетки искали, которые исключительно еблей занимаются, а найти никак не могли, проститутки. Чего только со мной не было при этом! То ногами мелко дергал, то плакал горько-горько, то ржал как лошадь. Один раз вскочил и как ебанул Кизму между рогов здоровенной клизмой, одних реторт перемолотили штук десять, а Владу Юрьевну целовал при всех. Вахтеров вызывали меня связывать. А клетку никак не найдем, вроде и нет ее вовсе. Я рацпредложение вношу, что, может, она - эта клетка мозга - не в башке совсем, а в залупе располагается. Обсудили такую гипотезу, не прохезала она. Опять за бошку взялись, и под женский день перекосоебило меня. Щека левая до ушей заулыбалась, рука отнялась и нога тоже, а электрод - все у нас в спешке делается - вытащили, а куда ставили, забыли. Тычут-тычут, не попадут. По-новой. Весь женский день я был временно разбит параличом. Даже Владу Юрьевну не побаловал, из ложечки меня кормила. Академик Кизме выговор объявил. Хули делать?! После праздника выправили меня. Потом нашли все же ебучую клетку. На расстоянии стали моей психикой управлять, и академик сказал на закрытом заседании: "Покажу тебя, Николай, коллегам". 
      Запиздячили в меня штук десять электродов, все в разные центры чувств, выводят на сцену, Кизма на расстоянии мной управляет. Выступаю неплохо, смеюсь, плачу, трекаю без умолку, в гнев впадаю и в милость. Вдруг, сукой мне быть, сам того не хотел, расстегиваю мотню, вынимаю шершавого и давай ссать прямо в первый ряд. Хожу по сцене и ссу. Все равно, думаю, посадят... У нас одному три года влупили за то, что в клубе с балкона партер обоссал. Или выгонят. Кончил ссать, и веришь, бурные аплодисменты мне ученые закатили, думали, что коронный номер экспериментирую. 
      Вскоре я машину купил, катер и полдома на Волге. Рыбачу в отпуске. Самое лучшее в жизни, скажу я тебе, кинуть палку в березняке любимой женщине и забыть к ебене матери науку биологию, в гробу я ее видал, в босоножках. Ведь они что теперь задумали? Кизма открыл, что при оргазме я элементарные частицы испускаю, или излучаю - хер их разберет - потому в мозге взрыв огромной силы происходит, почему и в обморок падаем. Хотят меня в магнитную комнату засадить на пятнадцать суток, камера Вильсона она называется. Я было уперся, а Кизма говорит, что если мы на тебе кварки поймаем, то Нобелевская премия обеспечена. Я и согласился. Человек же к любой работе привыкает. Вопросы есть? 
      Урка международный у нас работает. Я устроил. Опыты по лечению импотенции на нем делают. Неплохо зарабатывает. Ну, что еще? Кварки - это самые простые частицы, из которых все сделано, - в оргазме их изловим! Американцам козью морду сделаем! 
      И это тайна, учти, сука!

Для тех, кто ждет второго ребенка Очень мне понравилась статья Хочу начать с философского вопроса. Когда мы ждем второго ребенка, мы считаем, что мы уже все знаем, знаем, как купать, как кормить и т.д. И где-то внутри есть такая уверенность, что у нас уже есть опыт и мы знаем, как оно будет. И вдруг неожиданно оказывается, что ребенок, который родился, он очень сильно отличается от первого ребенка. И вдруг мы сталкиваемся с той же самой проблемой, что нам надо заново узнать, как этого конкретного ребенка купать, как его успокоить, если он плачет, как его укладывать спать. Об этом говорят многие родители, которые через это прошли. Они говорят, что этот нюанс был для них большой неожиданностью, просто хочу Вас предупредить об этом. Не ждите, что Вы все знаете, и не ждите, что будет все так же. Будет все абсолютно точно по-другому. Ну, какие-то вещи, конечно, навыки физические никуда не денутся, но ребенок будет, скорее всего, очень сильно отличаться. И вот это ожидание, что все будет также, когда оно не оправдывается, - очень стопорит. И человек, который не знает, как оно будет, гораздо более находчив и мобилен, чем человек, который готовил себя к какой-то конкретной ситуации. И потом он в полном тупике, ну как это так, ведь я точно был уверен, я точно знаю, что должно быть вот так вот… Из-за этих ожиданий мы мобильность свою теряем, поэтому я Вас просто предупреждаю, пусть у вас это немножечко уложится в голове, как вопрос, о котором нужно подумать на досуге, и не ждать, что все будет точно так же. Второй вопрос, о котором я хотела бы поговорить, это чувство вины, которое возникает так или иначе практически у всех родителей. И это чувство вины может возникать по совершенно разным поводам. Мы можем чувствовать себя виноватыми, если, например, когда рождается второй ребенок, мы видим, что наш первый ребенок становится раздражительным, что он ревнует, что он страдает, что ему не хватает нашего внимания. Или наоборот, у нас возникает чувство вины по поводу того, что мы не можем так много внимания уделить второму ребенку, как мы уделяли первому. Мы со старшим в свое время и в бассейн, и на английский, и на развивалки, и гимнастику, и массаж каждый день… И вдруг, когда появился второй ребенок, мы думаем о том, что все это давали первому ребенку, и должна постараться дать это второму, - и у нас неизбежно возникает чувство вины, что что-то не выходит, не получается, не успевается и т.д. Может возникать чувство вины из-за того, что не получатся, например, дом поддерживать в хорошем состоянии, в таком же идеальном состоянии, как было раньше. Мужу внимания не хватает, еще что-то, еще что-то, - и почти все говорят о том, что да – чувство вины есть, либо по одному поводу, либо по другому, либо по третьему. Что я могу Вам посоветовать? Когда почувствуете, что это чувство вины нахлынуло, вспомните эту лекцию, и вспомните о том, что это абсолютно у всех бывает. Когда чувство вины возникает по поводу старшего ребенка, могу Вам сказать, что, конечно, дети, которые растут в семье не в одиночку, кардинально отличаются от детей, которые не имеют братьев и сестер. Есть большое исследование по поводу того, какие дети первые, вторые, третьи, четвертые, единственные в семье и т.д. Там целое большое социологическое исследование было сделано. Так вот там как раз и говориться о том, что дети, которые растут не в одиночку, кардинально отличаются. И даже, когда в группе или на дне рождения я наблюдаю детей, которые выросли в семье, где еще есть дети, и детей, которые растут в одиночку,- ребенок, который в семье один бежит, не глядя, не замечая ничего, и он может наступить на руку, на ногу и пронестись дальше; а ребенок, у которого есть младшие, он вот так пробежит, что никого не заденет, вот он умеет это, то есть это уже у него тело помнит, как сделать так, чтобы не задеть, не наступить, не обидеть и т.д. И конечно же, социальные качества у этих детей тоже совершенно другие. И вообще это всего касается, не только терпимости, и принятия и взаимодействия и т.д. Так что, в общем, у Вас будет маленький коллектив, в котором все время буду возникать какие-то ситуации, и Вам все время надо будет вкладывать туда свое какое-то участие и говорить: «А вот давай мы с тобой поделимся игрушкой» или «Давай мы с тобой договоримся» или «Давайте мы решим, кто будет первый, а кто будет второй», - конечно, такие дети вырастают с огромным запасом каких-то коммуникативных навыков. В общем, про это можно долго очень говорить. Я надеюсь, что Вы, когда Вас в очередной раз посетит это чувство вины, просто это вспомните и себе эти пункты вот так вот перечислите, что получил Ваш ребенок, помимо того, что ему сейчас вот, в данный момент, там меньше внимания оказалось, еще чего-то там не достает, - Вы вспомните, какие в глобальном смысле на будущую жизнь он получил необыкновенные качества. Что касается второго ребенка, про которого мы тоже всегда думаем,- и думаем, о, как же, я же каждый день делала массаж старшему, а второму у меня никак не получается, я не успеваю, - Вы можете поверить, что вторые дети, - они никогда ни в чем не отстают, они необычайно быстро развиваются, они опережают своих сверстников, они во всем тянутся за старшим ребенком. И как это ни странно, когда они чуть-чуть подрастают и уже могут передвигаться, они поползут и будут стучать в туалет не к Вам, и в кухню будут ползти не за Вами, как старший ребенок, а за своим старшим братом или сестрой (и очень большая вероятность, что это будет именно так). И чем меньше разница между детьми, тем глобальнее это будет проявляться. Плюс ребенок второй попадает в очень продвинутую развивающую среду, где есть фломастеры, пластилин, ножницы, конструкторы и множество, множество разных вещей, которых не было с первым ребенком, и вам бы не пришло в голову такие вещи купить и иметь у себя дома. И, конечно, эти дети, попав в эту развивающую среду необыкновенную, они не могут не откликнуться на это, они невероятно быстро всему научаются. У них нет проблем с горшком, как правило, потому что они видят, как это делает старший ребенок и так далее я могу опять же долго перечислять Вам какие необыкновенные преимущества получает второй ребенок, хотя Вы не успеваете что-то ему дать, столько же, сколько старшему, но старший ребенок в этой ситуации выступает дополнением к Вам как к воспитателю и додает очень многие вещи, которые, как Вам кажется, что Вы упускаете, не успеваете. А на самом деле, поверьте, второй ребенок еще удивит Вас, как быстро он заговорил, пополз, пошел, сел на горшок, собрал конструктор, разрисовал фломастерами Вам все обои и т.д. Эти вот мысли должны Вас посещать, когда Вас накрывает чувство вины. Конечно, если оно непереносимо, я советую Вам обращаться к специалистам, и консультироваться, и приходить. Хорошо помогает еще общение между собой, обсуждение, когда Вы созваниваетесь с мамочкой в таком же положении. Это часто очень помогает и снимает напряжение. Одним из самых главных пунктов является вопрос безопасности. Я Вам рассказываю это не для того, чтобы Вы проверили это на своем собственном опыте, а для того, чтобы с Вами этого не произошло. О чем я хочу сказать? О том, что в первые дни и, может быть, месяцы, - в зависимости от ситуации – нельзя оставлять старшего и младшего наедине даже на минуту! Даже если Вы идете в туалет, то Вы берете одного из них с собой. В ванную, на кухню, суп варить, - Вы берете одного с собой, или Вы так это делаете, чтобы они были у Вас на глазах. Вот как Вы это организуете, Вы должны об этом подумать и продумать. То есть взяли переносочку, у Вас там младший спит, или взяли старшего, он пошел с Вами, помогать морковочку резать, - все равно, но наедине их оставлять ни в коем случае нельзя. И чем меньше агрессии и непринятия у старшего ребенка, тем это более актуально, потому что бдительность наша притупляется. И нам кажется, что наш старший ребенок прекрасно принял младшего, он его очень любит, он его обожает, целует, гладит и т.д. То есть нам кажется, что опасаться нечего. И гораздо более бдительные родители детей агрессивных, которые хотят все время младшего пихнуть. Тогда они берегут младшего ребенка или старшего как-то нейтрализовать придумывают как. Но вот эта ситуация принятия, когда мы не видим никакой агрессии открытой, она очень расслабляет. А на самом деле самые такие неприятные вещи происходят из самых лучших побуждений, особенно когда разница между детьми достаточно маленькая. И даже семилетняя разница – это маленькая разница. И даже семилетний ребенок, у которого возникла идея укачать, покормить, еще что-нибудь, показать свои игрушки, покатать на велотренажере, - и вообще, какие только фантазии детям ни приходят! Из самых лучших побуждений. Из самой большой любви кормят младенцев апельсинами, грецкими орехами. Пытаются младенцев укачивать, естественно, ловкости нет, и ребенок достаточно тяжелым оказаться, деток роняют на пол и т.д. Я специально об этом так много говорю, потому что такие случаи сплошь и рядом встречаются. И это особенно касается первых дней, первых месяцев, когда у детей у старших невероятное чувство – желание узнать, познать, что же это за ребенок такой новый, что же это вообще за явление. И ему хочется все: посмотреть, поковырять, погладить, потрогать, пощипать, покачать и т.д. Надо эти вопросы безопасности очень хорошо продумать. Потому что ребенок, который уронил младшего, - какой стресс он получает на всю оставшуюся жизнь, - об этом даже нечего и говорить. И вот эта мама, которая, это все увидела, и не дай Бог, если как-то неудачно он упал, - потом просто психотерапевт плачет по такому ребенку. Поэтому, пожалуйста, будьте бдительны! Поговорим на реакцию на такие ситуации. Что делать, например, если Вы увидели, что старший ребенок стаскивает с дивана новорожденного и хочет его качать? Надо его не ругать, похвалить. И не ругать в такой ситуации – это главное, хотя это и невероятно трудно. Удержаться в этот момент и не наброситься и не начать рассказывать, что ты его уронишь, не надо – не трогай и давай иди лучше куклу качай, - и все это ребенок считывает сразу же, даже если мы постарались как-то сдержаться и сильно не кричать, - но все равно он видит наш испуг, он видит, что мы ему не доверяем, что он точно не справится с этим, а если тем более ругает мама, - значит, вообще лучше не подходить к этому маленькому. Вообще я хочу сказать, что в наших силах засеять сейчас семена. Либо семена добра, дружбы между нашими детьми, либо семена соперничества вечного, вечной конкурентной борьбы (а я лучше, нет я лучше, а меня родители любят больше, нет меня любят больше). То есть сейчас вот в Ваших руках эти самые семена, вот какие бросите, такие и будут взрастать. Поэтому очень важно и очень внимательно нужно смотреть, что говорим, за что ругаем, какие слова подобрали, за что хвалим наоборот, как поддерживаем это взаимодействие. Как реагировать, если хотел укачать? Раз хотел укачать – значит, хотел сделать что-то хорошее для этого малыша, - это, в общем, проявление любви, проявление зачатков каких-то хороших чувств. Поэтому не ругать – это очень правильно. (Сказать, что будем качать вместе, - это да, но опять же, что сразу срабатывает у ребенка: раз вместе, значит, мама мне не доверяет, наверное, она хочет, маленького от меня защитить.) Но помимо этого необходимо похвалить, сказать: «Молодец, что хотел маленького укачать, что ты его любишь». Это невероятно трудно сделать в такой стрессовой для Вас ситуации. Но такая работа над собой дает плоды. И мамы, у которых не один ребенок, - они более творческие, более мобильные, более подвижные и т.д. Одной рукой колясочку укачивает, в другой – поварешка и тут же пластилинчик со старшим. Мамы и папы, у которых не один ребенок, тоже невероятно отличаются от людей, у которых один ребенок, особенно если у Вас дети с маленькой разницей. Значит, мы не ругали, мы похвалили, мы сказали: «Молодец, очень хорошо, что ты хотел его укачать». Но что еще надо сказать? Нам ведь надо, чтобы он без нас не укачивал. Надо сказать: «Ты меня, пожалуйста, всегда зови, если захочешь снова укачать, потому что я хочу посмотреть, как здорово у тебя это получается», - то есть это лекция про маленькие хитрости. Мы немножечко поворачиваем ситуацию таким образом, чтобы ребенок старший понял, что не потому я хочу смотреть, как ты качаешь, что я боюсь, что ты уронишь, и я тебе не доверяю (ты такой маленький, беспомощный, у тебя ничего не получается), а потому что я хочу тобой погордиться, порадоваться, – мне вот нравится, что ты хотел укачать. И мне приятно, и братику приятно, и это здорово, и я тебя хвалю, - но, пожалуйста, я хочу всегда видеть это, чтобы гордиться тобой. И всегда пробуйте повернуть так ситуацию, конечно, это сложно, особенно когда ситуация опасная или когда этот быт накатывает, - очень сложно останавливаться и вспоминать эту лекцию. Но сейчас пусть это зернышко тоже упадет, и потом Вы вспомните, когда сложится подобная ситуация, что Вам надо гордиться старшим ребенком, надо его вовлекать, и надо хвалить его за любые проявления внимания, любви, интереса к младшему ребенку. Тогда Вы будете бросать вот эти самые семена, которые в последствии вырастут в дружбу, во взаимодействие, а не в конкурентную борьбу. Поэтому вот этот пункт очень важный, я специально ему столько внимания уделила. Момент, когда можно будет немножко расслабиться, - вы почувствуете сами. Месяца два – три, а вообще все, конечно же, очень индивидуально. Когда младший немного окрепнет, сможет подать вам голос, а старший привыкнет, и поймет, что не надо на него садиться. А кому-то, может, и полгода, а кому-то и год следует последить, - дети разные. И в первое время старшие еще и нарочно хотят проверить, как это работает, и посмотреть на реакцию мамы. И если мама все время защищает малыша и говорит: «Ой, не трогай! Ой, не тяни! Ой, уронишь!», - вот таких слов лучше поменьше. Поверьте мне, вторые дети – они очень крепкие, они очень сильные! Даже наоборот, даже когда ребенок маленький махал руками и задел старшего, можно всегда сказать: «Ты знаешь, я тебе не разрешаю моего старшенького обижать! Я ему не разрешаю тебя обижать, и тебе не позволю его обижать». Конечно, это игра для нас, но для старшего это очень важно – услышать это, что мама меня тоже защищает, меня тоже оберегает, и даже вот от него в том числе. Следующий вопрос-проблема, которая возникает, - это автоматическое изменение отношение к нашему старшему ребенку. И с этим практически невозможно бороться. Это вещь подсознательная и очень сложно ее отследить, поймать себя на этом, и уговорить себя, чтобы этого не было. Что я имею в виду? Как только у нас появился малыш на руках, мы автоматически считаем, что старший уже вырос, что все, вот вчера у него не было братика – он был еще маленький, он был единственный, он у нас на ручках сидел, мы его по головке гладили, а если он на прогулке не мог дойти оставшиеся три шага, то мы его везли в коляске или брали на ручки и т.д. И как только у него рождается младший брат или сестра, мы ему говорим: «Ну теперь-то ты взрослый уже, вот теперь-то ты будешь маме помогать!» То есть автоматически, совершенно не понятно для ребенка почему, это происходит. Ребенок в этом не участвовал, никаких детей не заводил, не имел к этому никакого отношения, - и вдруг мама к нему кардинально изменила свое отношение, и папа и бабушки говорят, давят: «Теперь ты взрослый, ты теперь маме помогай, да ты теперь не кричи, да ты теперь не стучи, да ты теперь на полу не валяйся, на руках у мамы не сиди, и вообще она устала и руки у нее все время заняты». То есть автоматически у нас неосознанно меняется отношение к старшему ребенку. И если сравнить двух женщин, у которых есть по двухлетнему ребенку, но у одной из которых есть еще годовалый или там одномесячный ребеночек, то у них отношение к двухлетнему ребенку совершенно разное. И все время себя на этом ловите, вспоминайте, что ваш старший ребенок все еще тоже маленький и никакие изменения за один день, пока Вы были в роддоме, с ним не произошли. Это с Вами произошли изменения: гормональные, физиологические, психологические, эмоциональные. У пап, которые участвовали в родах, какие-то изменения произошли. А у ребенка не произошли, даже если он участвовал в родах, присутствовал - все равно не произошли, он все равно маленький, все равно беспомощный, он все равно все такой же, каким был вчера. Сюда же относится резкое снижение тактильного контакта со старшим ребенком. И это понятно, мы держим все время маленького на руках, у нас совсем не хватает рук уже, и у нас не получается так же часто его брать на руки и погладить, и приобнять, еще что-то сделать. Но мы должны на это находить время и силы! Действительно должны. Мы должны подумать, как мы это будем делать. Ну понятно, что когда это все начинается, и у нас маленький кричит на руках – у него колики, газики или еще что-нибудь или у него зубки режутся, то понятно, что старшему мы можем в этот момент сказать только: «Отойди, я тебе сказала!». Это понятно, и терзать себя за это чувством вины не надо. Лучше потом поговорите с ним, скажите, что мама не права, что я на тебя злилась, потому-то – потому-то, всегда есть возможность откатить немножечко назад, извиниться и объяснить ребенку, что на самом деле происходит. И вот это резкое снижение тактильного контакта, оно, конечно, очень плохо на детей на старших влияет, и Вам нужно подумать, как Вы будете это компенсировать. Может быть, какие-то ритуалы введете, там полежать вместе – почитать книжку на ночь, еще что-то, купаться вместе, - ну продумайте, как вы это сделаете. Может быть, папа будет больше внимания уделять, и будет приходить с работы и щекотаться, тузиться, кувыркаться, драться подушками со старшим или там что-то еще делать. Потому что это ребенку, конечно, тоже не понятно. Ну как мы? Если нас муж перестал обнимать, перестал целовать, - то как мы эту информацию воспринимаем? Что нас стали меньше любить. А главный вопрос, который задает старший ребенок, когда появляется соперник (ну да соперник – все равно никуда не деться от этого), - это вопрос: а так же меня любят, как раньше? А будет ли у меня все так же, как было раньше? А смогу ли я, как и раньше, ходить с папой кататься на коньках? А смогу ли я, как и раньше, читать с мамой на ночь книжку? Будет ли все так же в моей жизни? Или пришел младший брат, занял мою кроватку, меня выгнали из детской, - ну что угодно, - все, мир мой полностью изменился, вообще меня перестали брать на ручки и проч. и проч. Поэтому помните о том, что это главный вопрос, который задает себе ребенок, себе, Вам, миру: все ли будет так же, так же ли меня любят? Поэтому эта информацию, которую мы передаем невербальным способом (что мы перестали ребенка гладить, целовать, обнимать, - так же много как и раньше) воспринимается ребенком как уменьшение любви по отношению к нему. И это при том, что у ребенка ситуация стрессовая достаточно. Вот, например, если ребенок заболел и у него температура, то мы стараемся его больше гладить, больше держать на ручках, - и, в общем, он сам этого требует. Тут, в общем, ситуация похожая, он не заболел, но ситуация появления маленького для него достаточно жесткая, ему нужно адаптироваться к новым условиям, в общем, такая кризисная ситуация, а родители вместо этого почему-то, не понятно почему (ему не понятно, нам-то понятно), - почему-то еще меньше гладят, еще меньше целуют,- еще меньше, чем обычно, у меня тут, можно сказать, температура зашкаливает, а меня даже на руки не берут. Это тоже очень важный пункт. Есть такая книжка очень хорошая, автор Росс Кэмпбелл «Как на самом деле любить детей». Это американский автор, но именно эта книга очень русским подходит. Он пишет, что наполнять резервуар любви ребенка можно тремя очень простыми способами: первое – тактильный контакт (это крайне важно для маленьких детей, самый важный пункт, они крайне нуждаются в том, чтобы родители к ним прикасались и давали свое тепло), второе – контакт глаз (когда мы смотрим ребенку в глаза, и даже если у нас нет возможности положить маленького, но мы можем сказать старшему что-то ласковое, посмотреть в глаза, погладить другой рукой, приобнять) и третья возможность пополнять резервуар любви ребенка – это активное слушание. Следующий вопрос – это страх мамочки не справиться с двумя детьми (ничего, справитесь, а куда деваться!). Но с этим очень тесно связана такая проблема – как желание отдать старшего на время (к бабушке, например). Бабушки очень любят предлагать: «Давай я старшенького на первое время, пока ты только родишь, пока тебе тяжело, я возьму его к себе, пусть он у нас тут с дедушкой поживет, - хорошо, красота, внимания много, - а ты тут пока ко второму привыкнешь и т.д.» Всегда есть такие предложения, на месяцок - другой, заберем к себе на дачу, в деревню и т.д. Этого надо, конечно же, попытаться избежать, по крайней мере в первое время, когда ребенок будет спрашивать: «А так же меня родители любят, как и раньше, а так же я им нужен, как и раньше?», - он и потом все время будет это спрашивать, но в первое время этот вопрос будет стоять особенно остро. Если Вы его отдадите бабушке, то он может подумать, что Вы от него избавились, как от ненужного хлама, а себе взяли ребеночка поновее, получше. Логика примерно такая у детей. Ну, поставьте себя на его место. Старший ребенок испытывает шок при появлении в его жизни конкурента в лице младшего, а если в этот критический момент Вы еще и избавитесь от старшего, - он эту информацию воспримет однозначно: он Вам больше не нужен, Вы его больше не любите. Даже если ребенок не против пожить у бабушки, то, стремясь засеять семена сотрудничества и дружбы между детьми, лучше сделать так, чтобы в первое время они оказались вместе. Но если ребенок привык каждое воскресенье ездить к бабушке, то в очередной раз Вы можете просто его спросить: «Поедешь?» - и поступить по его желанию. А время, когда уже можно, - вы почувствуете сами, когда ситуация немного расслабится. Вы позовите лучше бабушку к себе. Вы скажите: «Бабушка, приезжай, пожалуйста, погуляй с маленьким на колясочке – покатай, а я в это время почитаю со старшим» (не посуду лихорадочно помою, а почитаю, поиграю с ним во что-то или мы там на развивалку пойдем, на которую мы всегда ходили вместе уже последние пять лет, ну или еще что-то). Или там: «Приедь, помоги суп приготовить или еще что-то», - вот лучше на такое бабушку подрядить. И бабушка будет довольна, что ее ждут, что она нужна, и в то же время только вы сможете эти отношения как-то отрегулировать – делать это будут не бабушки и не дедушки. И делать это все равно придется, пусть через месяц – когда ребенок приедет от бабушки. И уйти от этого невозможно. Лучше, если есть возможность, пригласите кого-нибудь помогать по дому, готовить, убирать, гулять с младенцем в коляске. Очень важным во взаимодействии со старшим ребенком являются ритуалы, какие-то походы совместные, когда вы всегда ходили по воскресеньям гулять. Вы должны это заранее продумать, ну если у Вас не будет это получаться никак, тогда заранее, желательно за несколько месяцев, Вы должны продумать кто будет это делать. Ну, например, вы ходили в бассейн с ребенком каждый понедельник, - нужно заранее, не когда родится ребенок, а заранее продумать – кто теперь будет ходить с ним в бассейн, и заранее ребенка к этому адаптировать (пусть это будет папа, няня, - кто угодно, бабушка), но чтобы это не было связано у ребенка с тем, что родился другой ребенок. Где-то плюс-минус два месяца. Если Вы собираетесь в садик ребенка отдавать старшего, - это тоже не должно быть связано у него с рождением брата или сестры. Пусть это будет заранее или позже наоборот, первые месяцы посидите вместе, больше, чем два месяца. А у детей, которые недавно пошли в сад, есть период адаптации, в течение которого они часто болеют, - он будет носить это к Вам домой, где у Вас будет новорожденный ребенок. Вы об этом тоже подумайте – стоит ли сразу отдавать в садик, и я знаю даже случай, когда пришлось забрать обратно ребенка из садика. Когда ребенка отдают в сад – и так это для него стрессовая ситуация, плюс еще ребенок родился другой – конкурент, - и очень многие дети старшие этого всего не выдерживают и начинают очень много болеть. И там уже сложно определить, где психосоматика, где он болеет для того, чтобы получить порцию Вашего внимания или, может быть, где-то просто иммунитет падает на фоне этого стресса. Поэтому внимательно продумайте что и как Вы будете делать и лучше все-таки для ребенка, чтобы сохранялась та жизнь, которая была у него до. И если вы ходили в какие-то развивалки или в какой-то кружок с ним, то было бы просто идеально, замечательно, если бы мама могла продолжить ходить с ним туда, куда она ходила. Пусть это будет час в неделю, всего лишь час, - но кто-то может подежурить с малышом в конце концов там где-то за дверью или погулять на улице. Но этот необыкновенный час качественно проведенного времени с ребенком, - то есть это не просто, когда вы там потерлись на кухне в одно и то же время, а это именно качественное внимание, когда вы с ним конкретно лепили, когда вы с ним конкретно танцевали, еще что-то, - Вы просто будете видеть, как после этого часа ребенок «поднимает свои листочки» как цветочек, который полили. Подумайте про свои возможности, какие ритуалы – вот эти вот точечки опоры вам удастся сохранить в поддержку старшего ребенка. И я буду сегодня еще много говорить про поддержку именно старшего ребенка, поскольку именно он оказывается в самой сложной ситуации. Давайте вернемся к возвращению домой из роддома. Я со своей стороны хочу сказать, что если у Вас есть возможность уйти сразу после родов, - уходите, не нужно Вам там уже сидеть с этим вторым ребенком, если роды не осложненные ничем, и за границей всюду почти уходят сразу после родов, и все в порядке. То есть хотя бы не продлевать это на пять дней. По поводу Вашего отсутствия, ну что делать? Попробовать объяснить ребенку, что такая ситуация, особенно если предполагаете, что это будет надолго. Нужно просто объяснить, поговорить, чтобы в это время кто-то поддержал, папа чтобы был. Желательно, чтобы ребенка не увозили в другой дом. Желательно, чтобы он оставался у себя дома, в своей постельке, со своими игрушками, - чтобы в его жизни было минимум изменений. По-разному бывает в жизни, вот так случилось, она в больнице, она уехала, еще там какие-то нюансы объяснить ему без лишних подробностей, а потом вместе поехать встретить. Или пусть он дома уже встречает Вас с малышом как гостей. В роддом навещать маму ребенку приходить не нужно. Во-первых, детей до определенных лет туда не пускают, а, во-вторых, ребенок может не согласиться уйти, это может для него оказаться дополнительным стрессом. Лучше созванивайтесь с ним по телефону, говорите, что мама скоро придет, что я тебя очень люблю. Ну и папа там или кто с ним останется дома с ребенком – нужно чтобы просто его поддержали, чтобы говорили ему, что мама обязательно вернется, что эта разлука никак не связана с тем, что ты там вчера разбил ее любимую вазу и т.д., эти слова поддержки кто-то должен обязательно ребенку сказать. И пусть папа или кто-то другой делает те же ритуалы, что делаете Вы, там почитает ему книжку и т.д. Еще хочется отметить, и мы уже говорили о том, что необходимо постараться сделать так, чтобы в жизни старшего ребенка изменений было как можно меньше, - так вот нужно сделать так, чтобы он остался спать в той кроватке, к которой привык, не нужно у него отбирать кроватку и отдавать ее младшему ребенку. А если младший будет спать с одной стороны от мамы, то старшего кладем с другой стороны от себя. Зачастую дети, когда разница маленькая, и даже когда ребенка уже пытались перевести в свою отдельную кровать, увидев, что новорожденный ребенок будет спать с мамой в одной кровати, - тоже перебирается обратно к маме. К этому надо быть готовым, и не отказывать старшему ребенку. А если старший ребенок еще до рождения младшего уже привык в своей комнате спать, то, скорее всего, он там и останется, просто не занимайте его кровать. Вот такие вещи, связанные со сном, с едой и с туалетом – горшочек, и еще какие-то, - вот эти вещи нельзя отнимать ни в коем случае. И нельзя говорить, что вот теперь это будет его, отдай, пожалуйста. То есть вот лучше все-таки семена сеять любви и сотрудничества, а не наоборот, - все время про это помним, и все время себя спрашиваем: что же я делаю, отбираю у старшего кроватку или еще что-то, какие я этими действиями семена сею? С колясками тоже часто возникает вопрос. Тот, у кого маленькая разница, до трех лет я имею в виду, совсем маленькая, - я рекомендую подумать все-таки либо про подножку для коляски (они есть и рекламируются сейчас очень активно, которые цепляются на коляску, и на которую может встать старший ребенок и ехать, держаться и ехать), либо приобрести коляску-паровозик, особенно если ребенку еще нет двух лет, то очень хорошо можно выкрутиться с помощью этой коляски. Дети, чем младше, тем вероятнее, что у них какое-то время будет регресс, и они будут говорить: «Я тоже хочу! Я маленький, положи меня в люлечку, заверни меня, дай мне это, дай мне то!» Вы должны быть готовы к тому, что это так и будет, и этого не надо пугаться, это нормальная совершенно реакция. То, что полезут в коляску, в ванночку, в памперсы и т.д., - это сто процентов. Будут просить грудь обязательно. Это нормально, ничего страшного в этом нет, что ребенок просит. Давать надо обязательно. Если Вы закончили грудное вскармливание старшего, и особенно, если вы уже закончили достаточно давно, то, скорее всего, старший ребенок просто не сможет захватить грудь и не знает, как сосать, т.е. он может взять сосок в рот, подержать его, но захват этот сделать правильно, чтобы молоко потекло, - не сможет. Ребенку важен сам факт, что Вы для него грудь не жалеете. Хочешь? Пожалуйста, бери! У меня ребенок грудь тоже не смог захватить, и я ей предложила, давай я тебе сцежу – будешь в кружечке пить. То есть можно и так договориться. Она дня четыре давилась. Я говорила: «Как здорово, у тебя теперь иммунитет улучшится!» и т.п. Когда она убедилась, что все, ей мама молока не жалеет точно, она сказала не надо – пейте сами, это было не вкусно для нее, она молоко вообще не пьет. Поэтому давать грудь – обязательно. Ребенок все время задает вопрос – а так же меня любят? А нет ли там чего получше для маленького? Хочешь зеленкой пупок – да не вопрос! Вот зеленка, намажем тебе пупок, а хочешь мы тебе еще и сверху до низу полоски нарисуем. Это все очень важно для ребенка, он, конечно, будет пробовать, будет просить дать ему погремушки, одеть распашонки, - да, пожалуйста, меряй! И более того, надо всегда говорить: «Ах, как хорошо! Смотри-ка, маленький тебе ничего не жалеет, он тебя так любит! Памперсы дает, погремушки дает, распашонки дает, в коляске дает покататься, и в кроватку – и все, что хочешь! Давай ему вот эту маа-ааа-ааленькую машинку дадим подержать? А он тебе, смотри, и соску, и свою зеленку для пупка!» Надо говорить: «Смотри, маленький ручками машет – это он с тобой здоровается! За пальчик схватил – хочет тебя потрогать, на тебя смотрит, улыбается тебе!» Это вот то, что мы с первым ребенком говорили папе: «Смотри, как он тебя за пальчик схватил! Он же вылитый ты!» Еще можно по отношению к старшему ребенку применять такие маленькие хитрости, говорить: «О, смотри, какой у тебя братишка!», - т.е. играем на их чувстве собственности. Возвращаясь к выписке из роддома, необходимо уяснить одно важное правило. Не важно, приедет ли старший ребенок встречать Вас из роддома или же будет Вас ждать дома, - но главное, чтобы при встрече Ваши руки были для него свободны. Не надо выходить из роддома с ребенком маленьким на руках, пусть папа выносит, еще кто-то. Но ваши руки должны быть свободны для старшего ребенка. Вот представьте, что Вы с ним не виделись пять дней, например, - и почему-то Вы не бросились его обнять, -возвращаясь к вопросу о том, что ребенок автоматически повзрослел,- а Ваши руки вообще заняты другим ребенком. Конечно, негатив сразу у ребенка появляется и непонимание – почему так. Даже если Вы дома с ним встречаетесь, пусть маленького в дом заносит кто-то другой, а Ваши руки пусть будут свободны для старшего ребенка – чтобы встретиться, обняться как всегда, как раньше. И не надо тыкать ему этим ребенком, типа – смотри, что я тебе принесла. Надо дождаться естественной реакции, когда ребенок сам скажет, а что, а кто, покажи, разверни и т.д. Не надо наваливаться на ребенка сразу, дайте ему время. И тогда вы уже можете и развернуть, и показать, и рассказать. Надо еще сказать, что было бы очень не плохо от маленького ребенка подарить подарок для старшего. Желательно большой, бросающийся в глаза, а не такой закатывающийся под диван, а вот такой, который вот он все время на глаза попадается, - ну и, конечно, значимый для ребенка. То есть если ребенок мечтал о велосипеде, то велосипед – это прекрасно. И сказать, что это вот он – тебе, что это вот тебе от него подарок. И надо сказать, что, скорее всего, старший и не спросит, и ему будет абсолютно все равно, где маленький взял этот подарок. Главное – подарок. И даже, если спросит, то Вы можете ответить, что не знаете, где он его взял, главное, что где-то взял. Это очень важный такой момент, это тоже семена любви, это ненадолго, конечно, да, но вот это первое впечатление должно быть приятным. И желательно, чтобы подарок появлялся одновременно с ребенком, не так, чтобы там три дня назад подарок привезли, а потом ребенка, а одновременно: подарок и ребенок. (Маленький знак внимания – а он-то тебе ничего не жалеет, он к тебе с добром – это вот то, что мы говорим ребенку с самого начала вот этими действиями). В первые дни после появления младшего ребенка у старшего бывает такое состояние огорошенности. Зачастую гости приезжают по поводу рождения ребенка и приносят подарки для малыша, - может быть, это и не нужно. И даже больше того, попросите своих гостей, чтобы они принесли подарки для старшего ребенка. Не так важно сейчас для маленького получить подарок, как для большого. Я помню, что я даже специально обзванивала своих друзей, которых я приглашала, и просила: «Пожалуйста, ведите себя естественно. Придите, поговорите со старшим ребенком, - как было раньше. Как у тебя дела? Рад тебя видеть, - еще что-то. Вот тебе подарочек, - и только потом многие подходили и говорили: «А покажешь, какой у тебя братик?», - и это у ребенка вызывает положительные эмоции. Теперь, что касается непосредственно ревности. Ревности не быть не может. Просто бывают разные ее проявления. Переживание соперничества, растерянность, полная перестройка на новые отношения, - все входит в глобальное понятие «ревность». Когда говорят, что вот у нас ревности нет никакой, - этого не может быть, - потому что так или иначе ребенок старший переживает. Бывают явные такие открытые проявления ревности, это может быть агрессия, когда ребенок хочет стукнуть, когда он злится и говорит: «Не надо, убери, отнеси обратно, где ты там его взяла, не нужен он мне!», - это открытая явная агрессия. Бывают полуявные или скрытые проявления ревности, тогда как раз ребенок может регрессировать, он говорит: «Я тоже маленький, дай мне соску, нет, ходить я не умею, неси меня!» и проч. Это регресс, и Вы в принципе понимаете, с чем это связано. Для возраста лет до пяти-семи, - это самое такое распространенное проявление ревности. Бывают еще скрытые проявления ревности, с которыми сложнее бороться, труднее вычленить и сложнее как-то помочь ребенку. Они чаще свойственны детям более старшего возраста, либо для детей, которые больше направлены внутрь себя, не темпераментные, не холерического склада. Когда дети боятся проявить свои истинные чувства, а, может быть, даже не понимают, с чем это связано. И чем ребенок младше, тем труднее ему понять, «а что я испытываю, что это за чувства такие?» Внешние проявления такой скрытой ревности – это психосоматика в первую очередь, когда дети начинают заболевать, у них обостряются их хронические заболевания, появляются новые; когда (если это дети постарше) у них ползет успеваемость вниз; они в принципе могут потерять аппетит и не хотеть играть со своими игрушками,- то есть это вот то, что у взрослых мы называем депрессия, переоценка ценностей, стресс. И очень сложно таким детям помочь, потому что надо же сначала как-то вербализовать то, что есть,- понять самим, что же происходит с ребенком. И ребенку объяснить, и самим понять и принять эту ситуацию. Объяснить себе, что вот он писаться опять начал, потому что ситуация для него такая сложная и т.п. И, конечно, гораздо проще справиться с открытыми проявлениями чувств, чем разобраться вот с этой ситуацией, когда ребенок голодает у Вас буквально месяц, и Вы в принципе не знаете, что еще сделать и как сплясать, чтобы он хоть что-то съел, - ну и совершенно разные там бывают ситуации и проявления. И даже не настроение очень надо посмотреть старших детей, потому что у меня буквально была ситуация, когда ходила мама с ребенком на занятия беременная, и когда она была уже в роддоме, пришла бабушка вот с этой девочкой. А девочка обычно была очень активная, очень подвижная, и все ей нравилось, и улыбчивая она такая была. И тут вдруг приходит бабушка, я спрашиваю: «Ну как? Вы родили? Кто у Вас родился? Как у Вас дела? Как у Вас с ревностью?», бабушка говорит: «Да у нас вообще никакой ревности! Да у нас такая идиллия, да она Манечку целует, пяточки ей трогает, все просто замечательно!» А ребенок – девочка эта старшая – просто, вот такое ощущение, что у нее беда настоящая: улыбки на лице никакой и она вот такая как сомнамбула какая-то ходит в полной растерянности, что это те же самые вроде бы игрушки, почему… Я говорю: «А что же у Вас ребенок в таком настроении?», а бабушка, не обращая внимания: «Ой, да нет-нет-нет, у нас все хорошо, все в порядке». Но Вы теперь понимаете, с чем это связано. И Вы посмотрите на своего старшего ребенка и не будете говорить, что у нас-то никакой ревности нет абсолютно. Просто есть дети, которые посложнее и которые направлены внутрь себя, - у них ревность может вот так проявляться. Что касается профилактики и каких-то палочек-выручалочек. Мы уже начали в принципе, что мы засеваем семена, что мы подарок дарим, не сравниваем детей, не говорим: «А вот посмотри…..». Начнем с подготовки, как мы готовим детей старших к тому, что у них появится братик или сестричка. Потому что, хорошо подготовившись, мы можем просто какие-то моменты сгладить. Во-первых, когда мы детей готовим и рассказываем им, что бы мы ни рассказывали, дети, поверьте, - для них это все равно все по-другому. Они говорят «Да», целуют живот, да – братик, Вася-Петя, санки для братика и т.п. Но когда братик на самом деле появляется: что, вот это? Ты же меня не предупреждала, что он будет плакать всегда, - ну грубо говоря. Поэтому все, что бы мы ни говорили, - все равно это все в одно ухо влетает, в другое вылетает. «Я же не знал, что ты будешь его все время держать на руках, что он будет все время пищать, что ты, вместо того чтобы пойти со мной на каток, будешь пеленки перекладывать» и т.д. Ну, мы же им это не рассказываем, мы же им рассказываем про лучшую часть того, что их ждет. Особенно, когда им говорят, что у них будет подружка, и что ты будешь с ней играть, - и вдруг тут неизвестно кто появляется, руками-ногами дрыгает… Где подружка? Обещали подружку! Для них это огромный шок и зачастую большое разочарование. По поводу подготовки. Конечно, мы должны сказать, что будет еще один ребенок, что он вон тут, в животике, - своими детскими словами постараться это рассказать. Но поскольку все дети очень эгоистичны до определенного возраста, и, в общем-то, им на этого братика совершенно наплевать, - рассказывать надо ребенку про него. Надо рассказывать, что когда-то мы с папой очень хотели, чтобы ты у нас появился, и ты у нас был в животике, вот я там животик гладила, и мы ходили к доктору, и потом ты родился, и папа сказал ура – родилась Маша! И мы тебя взяли на ручки, и мы тебя купали, я давала тебе сисю пососать, мы тебя возили в колясочке. Достаете фотографии, видеофильм крутите, еще что-то, - какие-то доказательства должны быть у ребенка. Вот фотография, вот ты маленький, я тебя держу на ручках, ты сисю сосешь. Это очень важно для ребенка. Вот про какого-то там Васю в одно ухо влетает, в другое улетает, а про меня – очень интересная информация, еще раз мама расскажи мне, как я там родился, что папа сказал? Ура? Папа сказал ура! Здорово! А как ты мне сисю давала, покажи мне еще раз эту фотографию… Дети очень это любят, и у них это потихонечку укладывается в голове,- что дети, они вот так появляются, они сначала маленькие, можете рассказать, что ты сначала ходить не умел, говорить не умел, это не умел, - то есть всю информацию, - как ты плакал, я носила тебя на ручках, а когда я уставала – папа носил тебя на ручках, а когда папа уставал – бабушка носила тебя на ручках. В общем, что хотите, то и рассказывайте, главное, чтобы это было правдой и работало на то, чтобы у ребенка появилась информация о том, как это бывает. Редко очень – дети все еще маленькие очень – редко они задают вопросы про подробности, как он попал в этот животик, как там что, как он оттуда выбрался. Некоторые дети считают: раз ребеночек в животике, значит ты что, его съела? Это как раз очень хорошее время, чтобы в нескольких словах, очень просто, сказать ребенку о том, как появляются дети, - это будет их первая информация. Вы можете в двух словах детям сказать, что мама с папой друг друга любят, что мы хотим, чтобы у нас было много детей и там семья. И хорошо, если у Вас есть друзья, где есть маленький ребенок, чтобы он увидел – и на краю сознания они запоминают, что вот он малыш – вот он такой, он плачет, его на ручках все время приходится держать Может быть, потрогать его за ручку, если есть возможность. Чтобы не фантазия была о том, что родится готовая подружка, и с ней можно будет играть, а чтобы уже формировалось представление о новорожденном, близкое к реальности, чтобы ребенок был готов. И очень хорошо еще, когда Вы используете какие-то игры и сказки. Ну что для детей самое простое. Жили-были два зайчика, мама и папа, и у них был сыночек Васенька, и вот там у мамы зайчихи родилось еще три зайчонка, - то есть поиграть в это, не обязательно на людях тренироваться. Это могут быть и кошки, и зайчики, и мишки. И можете даже разыграть, что там зайчик Васенька говорил, что мама меня больше не любит, уноси отсюда братика – не хочу! А мама гладила его по головке и говорила: ну что ты, я тебя так люблю! То есть Вы можете разыграть такие маленькие игры, такие сценки, которые, возможно, возникнут в вашей жизни. Когда это игра – ребенок по-другому это воспринимает, это будет ваша подготовка. Вообще, побольше внимания уделите историям и книгам, где есть несколько детей в семье, братец Иванушка, сестрица Аленушка, гуси-лебеди. Они на самом деле не хорошие, но это сказки, которые отражают эти чувства. Сестренке не хотелось нянчиться с братцем, ей хотелось с подружками пойти погулять, поэтому она этого братца посадила там где-то, - вот его гуси-лебеди и унесли. Ну и так далее. То есть это в очень символическом плане рассказано о том, что может быть на самом деле и какие могут быть чувства на эту тему. И последующее раскаяние и боязнь, что родители накажут. И гуси-лебеди – понятно, что это тоже символика какая-то. Так что все, что касается книжек – хорошо, сказки – Вы можете сами их придумывать. Вообще, в плане помощи при ревности сказки, на мой взгляд, вещь незаменимая. Это может касаться не только ревности, а любой другой ситуации: агрессии, жадности и проч., и проч. В этом возрасте ребенку легко присоединиться к любому герою: мышонку, зайчонку, медвежонку, - к такому маленькому простому герою, с похожими на его чувствами. Вот вы можете рассказать, вот маленький мальчик-зайчик, и у него родился братик. Или там он боялся темноты, и боялся заходить в комнату, где темно. И описываете ситуацию, похожую на ту, что сложилась у вас, описываете, что зайчик испытывает похожие чувства, демонстрирует похожее поведение и т.д. И если Вы еще придумаете имя какое-то созвучное (например, у меня дочь Ксения, а сказки мы рассказывали про принцессу Есению). И эти истории можно рассказывать, когда нужно какую-то проблему проработать, то есть идет какое-то развитие сюжета, который похож на ваш, там может быть какой-то символ, что они преодолевали какие-то препятствия, как в сказках, и потом – наступает хэппи энд, - естественно, как и в любой сказке. И вы говорите, но они помирились, но они поняли, но они и т.д. По поводу метафор, что касается ревности, это должны быть метафоры на сплочение, например: левая рука без правой – как же ей, никак и проч. и проч. Я например, рассказывала сказку, что дракон украл маму, а папа был в это время на войне. А дракон заточил маму в высокую башню. И старшая девочка пошла маму спасать, а младшую не хотела с собой брать, но та за ней все же увязалась. И шли они, шли, преодолевали разные трудности и препятствия. И наконец, дошли до высокого дерева, на котором висел сундучок, в котором лежал ключ от башни, куда дракон посадил маму. И старшая девочка не могла залезть на дерево, потому что ствол был абсолютно гладкий. И как бы она ни подпрыгивала – никак не могла дотянуться до сундучка с ключом, и никакой палочкой достать его не могла, и дерево трясти было невозможно – оно было слишком толстым. И никак у нее у одной, у самой ничего не получалось. И тогда младшая встала на плечи старшей и палочкой сбила сундучок, он упал, разбился, девочки вытащили оттуда ключ, и освободили маму. И это могут быть абсолютно любые истории, - главное, вы поняли идею, что «вместе мы сила», «вместе у нас получилось что-то». Есть разные народные сказки на эту тему. Есть в частности казахская сказка про семерых братьев. Шесть братьев были сильные, умные и красивые, а седьмой был маленький и чахлый. И вот шесть братьев решили походить по свету, мир посмотреть, себя показать. Маленький с ними просился, но они его не взяли. И они пошли одни, ходили они, ходили и, проходя через темный лес, они говорили: «Вот хорошо, что мы маленького с собой не взяли, он же темноты боится, пришлось бы его сейчас на себе тащить», и так далее (через мост через реку, через горы и т.п.). И вот они заблудились, попали в какую-то незнакомую местность и там было одно тоненькое дерево, на которое они пытались залезть, чтобы осмотреться, но оно под ними наклонялось, - и посмотреть, куда дальше идти и где дорога, - им не удавалось. Сели они под деревом, пригорюнились и сказали: «Жалко, что мы малыша с собой не взяли, вот бы он нам сейчас пригодился». Это вот как раз начинаются сказки про вашу тему: маленький, противный, берет игрушки, ломает, разбивает, мешает и т.д. Это вот как раз вот про это, что и маленький тоже может чем-то пригодиться, то есть потихонечку вот эту мысль в головку ребенка как-то нужно вкладывать. И при этом очень помогают сказки, всякие истории, мультики и розыгрыши разных сценок. Есть такая книжка старая, называется «Веселые истории», без автора, перевод с английского языка (подозреваю, что книжка американская). Внутри истории про зайчат, мышат, бельчат и т.д. Книжка замечательно иллюстрирована. В этой книжке очень хорошие терапевтические истории. Там есть про страх темноты, как маленький мышонок Типи очень боялся темноты, и однажды он попал в лес, заблудился, и как он там от страха трясся и видел какое-то ужасное чудовище, а наутро оказалось, что это была всего лишь коряга, и у него прошел страх перед темнотой с тех пор. Там есть сказка про страх моря, что волны бушуют, и не хотела девочка заходить. Там есть история, интересная для нас, «Малышка» называется. Все как в жизни, только персонажами является семья мышей. У маленького мышонка родилась младшая сестренка. И там картиночки такие и нарисована мама-мышка с коляской. И мама говорит: «Не шуми, пожалуйста, ты разбудишь сестренку! Иди лучше поиграй со своим другом» И мышонок говорит другу: «Вот, сестренка противная родилась, теперь не поиграешь, не пошумишь». Потом они с другом идут играть на детскую площадку, и друг берет с собой свою сестренку, уже немного подросшую. А наш мышонок говорит ему: «Зачем ты взял с собой сестренку, эти малыши такие противные!» А его друг отвечает, что любит играть со своей сестренкой. А Типи говорит: «Вот я свою сестренку никогда не полюблю, от нее одни только неприятности, мама на меня теперь вообще никакого внимания не обращает». Типи возвращается домой, он хочет маме что-то рассказать, а она говорит, что ей некогда, ей надо менять малышке пеленки и еще там что-то сделать для нее, а мышонка она посылает гладить белье, потому что он уже большой, и надо маме помогать. Он думает, ну ладно, пойду-ка я к папе, уж на папу никак не может повлиять это рождение сестренки, и мы каждую субботу ходили кататься на роликах, сегодня уж точно мы пойдем, он одевает свои ролики, подходит к папе. А папа говорит, что они не смогут сегодня пойти кататься на роликах, потому что приезжает тетя Люси из соседнего леса, она хочет поздравить их с рождением сестренки и привезет для нее подарок. На следующей страничке приезжает тетя Люси, все ее встречают. Она говорит: «А где же мой любимый Типи?» Они оглядываются – мышонка нет. И тетя Люси говорит: «Наверное, вы плохо к нему относились. Когда родилась малышка, вы, наверное, не обращали на него внимания. Наверное, вы мало держали его на ручках, он подумал, что вы его разлюбили, и он от вас убежал». И тут все начинают бегать и искать Типи по каким-то чуланам, комнатам и т.д. И папа слышит какой-то шум, который доносится сверху, он поднимается наверх, заглядывает в детскую, где спит сестренка, которая проснулась, закряхтела, и там сидит этот Типи, он погремел ей погремушечкой, она успокоилась. И Типи говорит: «Может быть, ты не такая уж и плохая». У него что-то получилось. У него получилось ее успокоить, и он подумал, что, может быть, не все так плохо. И тут поднимается наверх мама, обнимает его, говорит: «Сыночек, прости меня, я была не права, я думала, что ты уже взрослый, а ты у меня все еще маленький, но я тобой так горжусь»,- ну, в общем, говорит ему разные приятные слова. И, конечно же, тетя Люси не только сестренке привезла подарок, но и тебе тоже. Они все вместе спускаются, тетя Люси дарит ему какую-то огромную прекрасную машину, а малышке – маленький чепчик. А он говорит: «А можно я сам надену ей этот чепчик?» Ему разрешают, он надевает ей этот чепчик. А тетя Люси говорит: «Как твоей сестренке повезло, что у нее есть такой брат!» Такая вот незатейливая история про то, что собственно, в таких ситуациях в жизни и происходит. Конечно, такие истории детям очень помогают. Обязательно этим воспользуйтесь. Еще одна из палочек-выручалочек, которой обязательно нужно пользоваться, - это техника активного слушания. Когда вы ребенку рассказываете про его чувства, про то, что он переживает. Вы говорите: «Ты сейчас злишься, ты сейчас ненавидишь», - вербализуя то, что с ним сейчас происходи. Активное слушание – это когда мы описываем ребенку те чувства, которые он не понимает. «Ты злишься, ты хотел бы, чтобы сестренки не было, ты думаешь, что мама тебя больше не любит, папа тебя не замечает, НО ЭТО НЕ ТАК». И дальше вы рассказываете – вы помогаете ребенку выйти из этих чувств, из этой ситуации. Вы говорите: «Но на самом деле мы тебя очень любим. Сейчас мама уложит сестренку, и я тебе почитаю» и т.д., какие-то добрые, хорошие слова. Очень хорошо помогают альбомы с фотографиями. Альбом должен быть с фотографиями про старшего ребенка, с бытовыми моментами, не с парадно-выходными фотографиями, а где как раз вы его качаете, пеленаете, купаете, кормите, еще что-то, папа носит на ручках. То есть вот вы просто буквально подготовили этот альбом. И вы в нужной ситуации альбомчик этот открываете и говорите: «А видишь, ты тоже кушал сисю. А видишь, какой ты маленький тут – мы тебя купали с папой. А вот видишь, мы тебе купили колясочку. А вот видишь… и т.п. и т.д.» Это очень хорошая штука, особенно, когда она находится в зоне доступа ребенка, и видно, что многие дети подходят и смотрят сами, то есть им нужно – как они любят – несколько раз повторить, им нужно проработать эту ситуацию, прожить ее, принять, привыкнуть, ну и т.д. Поэтому им нужно множество раз повторить, что вы их все еще любите, что у них было все то же самое, что их ничем не обделили, и можно на этом месте в коляске тоже полежать, и оно ничем не лучше. Конечно, мы потихонечку говорим ребенку, что вообще-то, не так уж и хорошо быть маленьким, ну что же тут сильно хорошего: мороженое не съешь, с папой в гараж не пойдешь и т.д. и т.п. Понятно, что это эпизоды такие, и вы говорите ребенку: «Да, ты маленький, но лучше-то быть большим, и пойти с папой в гараж, и там гайки покрутить. А младшенький – да, жалко его, он мороженое есть не умеет, гайки крутить не умеет, зубов у него вообще нет, ну и т.д.» То есть немножечко про преимущество старшего возраста, конечно, тоже надо песню спеть и сказку рассказать. По поводу надоедания, - мы оберегаем старших детей, мы помогаем им сохранить башенку, которую он построил, картинку, которую он нарисовал. И мы не говорим все время одно и то же: «Ну, он же маленький, дай ему! Ну, он же маленький, порвал тебе картинку – подумаешь? И т.д.». Мы стараемся себя все время поймать на этом, и стараемся оберегать и того ребенка, и другого. И одна мама рассказывала мне, что она придумала такой способ: у них было несколько игрушек, таких звенящих, светящихся, играющих, типа божьей коровки, у которой там все мигает, - для младшего ребенка. Они стояли наверху, вне досягаемости для младшего ребенка. И старшего просто научили, что когда, там, ты строишь башню, и маленький ползет к тебе сломать, - берешь эту божью коровку, ставишь перед маленьким, она играет-звенит, пока маленький ребенок эту божью коровку смотрит, щупает и т.д., срочно зовешь маму или папу, и мы вместе спасаем твою башню, мама берет маленького на руки и т.д. То есть вот такой вот способ уважительного отношения к старшему ребенку тоже. Дети старшие это очень быстро оценивают, понимают, что мама бережет и их тоже, и их работу, и их пространство и т.д. Конечно, очень трудно от этого удержаться и не говорить «ну он же маленький», «дай ему, ну он же маленький». Мы не должны, мы не вправе требовать у детей, чтобы они тут же всем поделились, отдали свою кроватку, - они не должны. Мы можем мягко предлагать, говорить: «А может быть, мы отдадим?», «А хочешь, а можешь отдать?» И если ребенок говорит нет, то отстаньте от него на какое-то время, отпустите. И чем мягче вы будете, тем легче и быстрее пойдет дело. Ребенок увидит, что на него никто не давит. И очень может быть, что пройдет какое-то время, и ребенок расслабится. Но если он не расслабится, но вы будете ему продолжать говорить: «Нельзя купаться с младшим ребенком, не трогай его ванночку!», - то он сделает какую-нибудь гадость непременно, половую тряпку туда кинет или еще что-то. Не надо наседать на ребенка, не надо прессинговать, надо отпустить. И через неделю можно будет снова осторожно попросить. Еще необходимо сказать про симбиоз двух детей. Про то, что со временем, конечно, дети растут, и чисто физически, особенно когда между ними маленькая разница, - нам очень удобно отвести их в один кружок, показывать им один и тот же фильм, читать одну и ту же сказку, завести одних и тех же друзей и т.д. Плюс еще тот момент, что маленький все повторяет за старшим ребенком. И в какой-то момент вы обнаруживаете, что младший ребенок не знает, что он хочет и любит сам; не знает, - и вы даже не знаете, - какие у него таланты и какие у него задатки и т.д. Потому что вам было удобно: старшего на рисование – и младшего на рисование, старшему про это сказку – и младшему. И младшие вообще очень сильно подражают старшим. Поэтому надо очень внимательно смотреть за этим. Просто нам удобно их унифицировать и под одну гребеночку причесать, хотя они могут быть очень разные. И скорее всего так и будет. Поэтому обдумайте это и поймайте эту ситуацию, когда она начнет развиваться. Иногда младший действительно просто теряется, его необходимо спрашивать: «А ты что хочешь? А ты какой хочешь мультик?» У нас всегда есть почва для договора. Этот хочет одно, этот хочет другое, - мы можем договариваться, мы можем решать. И опять же, когда возникают конфликты, не проходите мимо! Не треплитесь в это время по телефону, бросьте все, помогите им искать решение. И если вы первые год-два хорошо поработаете, то потом все пойдет как по маслу. И в то время, когда ваши друзья, у которых один ребенок подрос, будут не знать, чем его занять, - ваши дети, естественно не без конфликтов, но умея договариваться, имея в запасе в своем опыте какие-то варианты, как можно поступать (поделиться, подождать, поочереди, вместе (у меня было, когда уж совсем дым коромыслом, я говорила: «Ну раз вы не можете договориться, тогда я это убираю наверх» - «Нет, мы можем договориться! Сейчас мы договоримся».), - поэтому поработав какое-то время, вы можете себе поиметь очень много плюсов через несколько лет, когда они начнут взаимодействовать, когда они начнут играть, занимать друг друга. Но это не значит, что их надо отпустить в свободное плавание, нужно с каждым все равно пытаться наладить какой-то контакт, и посмотреть, какие они, и это касается и игрушек и одежды. У меня был недавно случай, хотя все было нормально и много лет уже, но недавно когда мы купили новую куртку старшей дочери и я сказала, что младшей куртку можно не покупать, ведь осталась Ксюшина куртка, - младший ребенок зарыдал, и сказал, что ей тоже нужна новая куртка. И надо это уважать. Ну, объяснять можно, искать варианты, объяснять, что у нас нет сейчас такой возможности, но это есть и от этого никуда не деться, и не хотелось бы, чтобы ребенок вас как Малыш из мультфильма «Малыш и Карлсон» спросил, не должен ли он будет жениться на жене его брата, когда он умрет, раз он донашивает его старые вещи. Так что имейте в виду, что дети – это не симбиоз такой, и каждый из них индивидуален. Если младший все-все-все точно как старший, - так не должно быть. Ревность будет проявляться волнами. Ребенок младший пошел на новый этап развития – и снова всплеск ревности, всплеск освоения нового пространства ребенком. То есть первое проявление ревности – острое, потом еще раз, потом еще раз. И такая политика должна быть, что первое время, и первый, даже может быть, год мы очень стараемся сгладить ситуацию для старшего ребенка. Но, тем не менее, мы все равно говорим себе внутри: «Он должен принять и должен признать, что он теперь не один». И мы на это работаем, и потихоньку дети, конечно, должны это принять. То есть мы не культивируем это на всю оставшуюся жизнь, что да-да-да, конечно, все подарки тебе, все тебе. Ну, я так мысленно, трудно опять же определить срок, но может быть, в течение года мы сглаживаем ситуацию. Но где-то через год уже старший ребенок должен принять эту ситуацию (год – примерно, столько дают взрослому на переживание потери близкого, сначала идет отрицание, потом идет следующий этап, следующий, и наконец в течение 9-10-11 месяцев все-таки наступает принятие этой ситуации). То же самое происходит и у старшего ребенка – принятие должно наступить – он должен все-таки понимать, что теперь он не один в этой семье. И пусть это будет не как гром среди ясного неба, когда только родился маленький ребенок, но потихоньку-потихоньку все равно это должно происходить. У нас, как мне кажется, это произошло в день рождения младшего ребенка, которому исполнился год. И мы организовали гостей, подарки и т.д. И я всех, конечно, просила принести подарочек и для старшей. И для нее действительно все приносили какой-то маленький подарочек: ну кто носочки, кто мыльные пузырики, кто еще что-то, а младшему ребенку – нормальный подарок, ту же божью коровку с мигалками и т.д. Все старшей уделяли внимание, была очень напряженная обстановка, она уже хорошо разговаривала, и в принципе мы с ней много всего проработали. И я просто видела, как ее лицо постепенно, постепенно, от гостя к гостю вытягивается. И добила уже какая-то непонятная тоже игрушка дурацкая совершенно, малышовская, но она тоже светилась и звенела. И старшая начала рыдать и валяться в истерике, и мы вышли, а она кричала выброси младшую с балкона, не надо Настю больше никогда, хотя этого не было никогда, ни когда она родилась, и никогда в течение года. И когда она немного успокоилась, я сказала ей: «Ну, посмотри, у Насти день рождения, к ней приходят гости и дарят подарки, и тебе ведь тоже подарочки все дарят, тебя же тоже не забыли, тебя все любят», а она: «Да, Насте-то вон какие подарки, а мне все пузыри, да пузыри…» Это ребенку было три года, вот она так сказала. Ну, я сказала, что ничего не могу тут сделать, что я могу тебя только пожалеть и сказать, что скоро у тебя тоже будет день рождения, и у тебя тогда тоже будут уж какие подарки, а Насте пузыри. И это все, что я могу для тебя сделать, но Настя есть, у нее есть день рождения, у нее есть свои гости, у нее есть свои подарки. И вот так вот, мне кажется, может, не в этот момент, но в том числе, - что-то щелкнуло. Так что имейте в виду, что мы помогаем старшему ребенку, но не всю жизнь. Бывают ситуации, когда младший ревнует маму к старшему, бывает, когда делят бабушку, моя бабушка, нет, моя бабушка, бывает, что папу ревнуют, что к папе ревнуют, - ситуаций множество. Кроме того, что необходимо сглаживать эти ситуации и общаться с ними порознь, нужно отметить, что на то, чтобы это сошло на нет, нужно время. Можно и нужно, конечно, годовалому ребенку рассказывать сказку про то и про се, про то, как вы подрастете и будете друг другу нужны. Но на самом деле, - конечно, это от возраста зависит, - если ребенку год, это естественная ситуация, у него начинается период собственничества, и он, естественно, сталкивает всех, кто к маме приближается, - просто дайте ему время. Конечно, постепенно нужно говорить: «И она тоже – моя дочка. Я ее тоже хочу взять на ручки», - но поскольку он маленький, все равно больше получиться поговорить со старшим: «Ты же понимаешь, он маленький, он еще не может столько понять, сколько ты и т.п.» И нужно стараться уделять внимание старшему, младший гуляет, а Вы занимаетесь со старшим. Все равно старший не должен пострадать. Но когда уже два, три года будет маленькому, опять же, этот момент фрустрации, момент преодоления – признания, что он не один – он должен будет произойти. Пусть это не одномоментно будет, но потихонечку эта мысль в голову должна войти. И я всегда говорю своим детям, когда они ссорятся, я напоминаю им, что они самые главные люди в жизни друг у друга, и когда мама с папой состарятся, вы будете друг у друга, вы будете друг другу помогать. И хотя это очень взрослая мысль, но вы можете об этом сказать, особенно когда они дерутся и говорят «я тебя ненавижу» и т.д. И вы можете говорить с ними, и говорить другому ребенку, что это не правда, просто твой брат очень сильно злится и т.п. Если разница у детей большая, то надо со старшим ребенком очень много разговаривать, любить его, обнимать и говорить-говорить-говорить. Приходить к нему в комнату и говорить, что любите его. Ребенку бывает иногда очень сложно выразить свои чувства, но если у вас будут доверительные отношения, то, вполне может быть, что ребенок сам сможет рассказать о том, как ему тяжело, что ему кажется, что его больше не любят, что, может быть, он уже считает себя больше не нужным. Но более старших детей гораздо проще вовлечь в игру с малышом, попросить чем-то помочь, и у них, как у этого мышонка Типи, который погремел погремушкой – и у него получилось успокоить сестренку, - старший ребенок говорит себе: «О, да, ничего себе, оказывается, я тоже что-то могу!» И как любая работа, в которую мы вложили силы и которая у нас получилась,- мы не можем ее не любить. Тут вот на этом еще можно сыграть. И что еще касается старших детей. Мы должны быть очень осторожны в перекладывании наших обязанностей на старших детей. Когда мы говорим: «Посиди с малышом, а я схожу в магазин» и т.п. Не потому что этого не нужно делать, а потому что старшие дети (уже подросшие, но все-таки еще очень маленькие), они отличаются тем, что они не в состоянии прогнозировать какую-то ситуацию. Они могут наблюдать за малышом, который залез на табуреточку около кастрюли, которая стоит на плите, - старшему ребенку не приходит в голову, что он может дернуть эту кастрюлю и уронить ее на себя, - вот просто потому, что этот механизм прогнозирования у них еще полностью отсутствует. Поэтому будьте осторожны с этой ответственностью, и уберите все кастрюли, грубо говоря, чтобы такого не случилось. Еще необходимо помнить о том, что необходимо очень уважать личное пространство этого подросшего старшего ребенка (ну практически подростка). И если младший ребенок надоедает старшему и достает его и вредничает, - необходимо как-то нейтрализовать младшего, занять его чем-то интересным, погулять с ним или почитать, - то есть необходимо уважительно относиться к старшему ребенку. ü Если на прогулке ребенок не хочет идти домой, не говорите ему, что оставите его и уйдете одни, - ребенок может подумать, что не нужен Вам. Лучше скажите ему, как есть, что не можете уйти без него, попросите его помочь Вам. ü Тетенек и дяденек, которые предлагают в шутку забрать ребенка, который плохо себя ведет, - просите побыстрее проходить мимо. И не говорите никогда своему ребенку, что отдадите его какой-то чужой тете. ü В два года (плюс-минус несколько месяцев) у ребенка случается серьезный кризис, когда ребенок говорит «я сам», «все мое», поведение становится ужасным, жадничает, капризничает, случаются истерики, валяние по полу и т.д. Естественно, проявления этого кризиса очень вариативны в зависимости от темперамента ребенка и его отношений с родителями. Кризисы – это тема нашей следующей лекции. ü Если ребенок не агрессивный, то необходимо его научить давать сдачи, если он подвергается нападению других детей. Если не давать сдачи, то обороняться. Если не обороняться – то убегать. Защищать себя ребенка необходимо научить! Можно научить пугать обидчика, если не можешь дать сдачи и т.п. Очень мала вероятность того, что пассивный ребенок превратиться в агрессивного, потому что мама учит давать сдачу. ü Если ребенок первый взял игрушку, особенно если это его игрушка, то не надо подскакивать к нему и говорить «дай ее Ване», только потому, что мы хотим хорошо выглядеть в глазах мамы Вани. Нужно встать на сторону своего ребенка. А если вы как раз мама ребенка, который хочет получить эту игрушку – нужно предложить несколько вариантов: попросить, предложить поменяться, - такие варианты предлагать очень полезно и нужно помочь ребенку забрать игрушку и реализовать его желание. А если вы мама ребенка, который держит игрушку, вы должны всячески помочь ему удержать эту игрушку, а не отдавать и не рыдать, потому что Петя подошел и забрал. Где-то, может, даже придержать игрушку и сказать: «Знаешь, мой Ваня сейчас не хочет тебе ее отдавать», - и плевать, как вы выглядите в глазах других родителей. Вы можете другой маме объяснить, зачем вы так делаете. Конечно, не нужно учить своего ребенка не отдавать игрушки. Вы можете сказать: «Хочешь отдать?», «Хочешь вместе поиграть?». А если ты действительно не хочешь ее отдавать, но на тебя прет там Петя, который в четыре раза больше, то Вы можете помочь ему удержать эту игрушку, - и еще раз говорю, плевать, что подумают все бабушки, сидящие на скамейках.

Сумасшедший денек вчера выдался, столько эмоций!!!! Вчера наконец-то состоялась у меня защита диплома, я, конечно, нервничала, т.к. мне очень хотелось выступить хорошо, да и моя дипломная руководительница возлагала на меня большие надежды. Защищалась я вторая по списку. Тема у меня была интересная, но очень спорная. "женщины-руководители в системе государственного управления". Т.к. в комиссии были в основном мужчины, я заранее подготовилась к их нападкам и каверзным вопросам. Защитилась я хорошо, меня послушать пришли главы администраций, которые учатся у нас, т.к. я проводила опрос у них. После моего выступления они все встали и ушли, в коридоре долго жали мне руку, поздравляли))))) И все-таки я с волнением ждала результатов. И в конце объявили, что я защитилась на отлично, мою работу подготовят к опубликации, меня включат в кадровый резерв на государственную службу и также меня одну из всей группы направили в аспирантуру!!!!!!! Сказать, что я была в шоке - это ничего не сказать! Я, в принципе, не собиралась в аспирантуру, а сейчас задумалась - так приятно и не хочется упускать возможность. С другой стороны - я думала, что наконец-то я отучилась, уже два высших образования. И опять учиться? Как вы думаете??? Решение надо принимать быстро. т.к. как раз сейчас идет прием в аспирантуру.

Вечером мы с мужем пошли в суши-бар, нам звонит соседка, говорит что видела нашу кошку во дворе!!!! Ту, которая выпрыгнула с окна уже больше двух недель назад!!!! Я в еще большем шоке, для меня это самое главное, дороже чем блестящая защита!!!! Домой мы бежали, прибегаем - во дворе практически все соседи, караулят ее. Одна женщина мне показала где Алиска сидит, мы с мужем пытались ее поймать, но она видимо до такой степени напугана, что в руки не идет Короче, ловили мы ее весь вечер, так и не поймали. Радует одно - то что она жива, моя радость и никуда не убежала. Но почему же она даже на мой голос не идет? Ушки прижала и орет дурным голосом, она же знает что я ее никогда не обижу!!! Видимо, она вообще просто в таком шоке там на улице, она у нас жуткая трусиха, очень-очень домашняя, для нее даже поездка к ветеринару - огромный стресс, а уж если, например, мы их на дачу привозим - она первые сутки из под кровати не вылазит... Как мне теперь поймать ее???