Когда и о чем говорить с ребенком?

Только тренировать надо не самих младенцев, а их родителей, самых обычных, среднестатистических. И главное — надо изменить сам подход, исходную точку: надо учить их не тому, КАК ГОВОРИТЬ с детьми, а просто ГОВОРИТЬ.

Даже придумала несколько упражнений для этого воображаемого тренинга.

Представьте себе записанную на камеру повседневную прогулку с ребенком, маршрут, которым вы ходите каждый день. Дорога, деревья, припаркованные машины, дома, детская площадка, какой-нибудь магазин, парк или лес — и все в обратном порядке.

А теперь попробуйте поиграть в спортивного комментатора: включите запись и попробуйте описывать все, что видите. Но не просто описывать, а описывать, объясняя. Говорить придется с небольшими перерывами час или полтора, в зависимости от того, сколько длится ваша прогулка.

Упражнение похоже на задание для тележурналистов: суть в том, чтобы текст не повторял «картинку», а лишь дополнял ее. Примерно так: «Это береза, она белая с черными пятнышками, это ствол, а вот листочки, зеленые, но они еще не совсем распустились, они пока маленькие. А вот у этого дерева — большие, это клен, видишь, за той красной машиной справа?» И так далее, и так далее. Говорить, объясняя и комментируя каждую деталь, будет сложно, но в этом и заключается задание.

А еще я бы собрала мамочек на большой кухне, каждой дала бы по кастрюле и набору овощей. Нужно сварить борщ, представив, что рядом все время находится ребенок. То есть и обед приготовить, и с ним пообщаться. Задание похожее: комментировать каждое действие, которое вы совершаете.

Возможно, многие сейчас удивятся и спросят меня, зачем я трачу время и воображение на придумывание этого набора «бессмысленных» действий. Все и так умеют варить борщ, гулять и рассказывать про деревья. Но все это приходит мне в голову как-то естественно, само собой, когда я вижу, как мама безмолвно толкает впереди коляску, волочет ребенка за руку, погрузившись в свои мысли, понуро сидит на краю песочницы, пока он играет, или разговаривает по телефону.

За два года прогулок с малышом я успела убедиться в том, что говорят (просто говорят!) с детьми единицы. На меня, комментирующую вслух каждое совершаемое действие и попадающееся на пути явление, посматривают иногда как-то косо. Особенно сильно это чувствовалось, когда ребенок был совсем маленьким.

А пару раз незнакомые малыши подходили ко мне на площадке с вопросом: «Тетя, а можно я буду с вами играть?», когда рядом стояли их мама или бабушка. Они слышали, что я просто РАЗГОВАРИВАЮ, и приходили в восторг.

Как-то в эфир одной из радиостанций, где я вела программу о русском языке, ко мне приходила лингвист, профессор факультета филологии Высшей школы экономики Татьяна Базжина. Она рассказывала про особый регистр разговора с детьми — baby-talk. Это не сюсюканье, не «ути мой холёсий», а именно способ общения, донесения информации.

Владеть этим регистром на самом деле не так-то просто, это тоже своего рода искусство, которое требует если не жертв, то постоянного напряжения, речевых усилий, концентрации и самоорганизации.

Вопрос меня так заинтересовал (а моему ребенку тогда еще не было года), что я стала везде искать информацию, работы о baby-talk. И убедилась, к сожалению, в том, что на русском языке об этом почти ничего нигде не написано, тем более научного-популярного, для широкой публики.

Есть зарубежные исследования, а у нас почему-то тема разработана совсем мало. Возможно, это еще одно, пусть и косвенное, подтверждение того, что у нас сам вопрос специфики разговора с ребенком (я бы даже сказала, сам факт разговора) не удостаивают вниманием.

Мы слишком серьезны. Мы любим молчать, а не говорить глупости о том, что ствол у дерева твердый, а листочек мягкий. Мы боимся читать стихи с излишним выражением (еще не хватало пищать, мяукать и гавкать, изображая героев, мы взрослые люди!) Мы обрушиваемся на уменьшительные суффиксы, запрещая «ножку» и легитимизируя «ногу».

Много еще всего мы делаем и не делаем. Но больше всего мы удивляемся впоследствии тому, что у наших детей бедная речь и небогатый словарный запас — забывая о том, что мы сами с этим согласились. Наше молчание там, на краю песочницы, — это знак согласия.

Иногда, да что там, очень часто мне самой хочется принять этот знак. После нескольких часов говорения в прямом эфире язык не ворочается, а слова не складываются. Бывает, что сделать усилие не удается, но я стараюсь изо всех сил, прокручивая в голове одну мысль: «Я должна говорить, я должна говорить…»

Я долго думала, что за моей страстной убежденностью в том, что говорить НАДО, не стоит ничего, кроме желания проявить родительскую активность. Один мой знакомый как-то сказал: «Какая разница, когда ребенка развивать? Ведь рано или поздно он и так все узнает. Вряд ли к 7 годам он не будет знать слова «слон».

И действительно — я уже начинала сомневаться в эффективности этих усилий. Сыну исполнилось полтора, потом год и семь, год и восемь, год и десять… А он по-прежнему говорил совсем мало. Так продолжалось до тех пор, пока в 2 года плотину вдруг не прорвало. За день появлялось по 5-10 новых слов, он все время совершенствовал их произношение, экспериментировал и продолжает экспериментировать с суффиксами. Вот тогда я поняла, что все-таки все было не зря.

Конечно, есть те, кто говорит гораздо лучше, особенно девочки. Но все равно на улице я часто слышу: «Сколько же ему лет? Так хорошо говорит!» Правда, часто удивляются этому те, кто во время прогулки не произносит ни слова.

А я думаю о том, что мое обучение baby-talk только начинается. Сейчас надо будет выходить на другой уровень, придумывать, как развивать и совершенствовать речь, и главное — как не замолчать, как сделать так, чтобы наш диалог продожился и тогда, когда сын будет совсем взрослым.

Я бы не хотела, чтобы наше общение свелось к набору стандартных фраз, одну из которых я недавно увидела в анекдоте: «Анджелина Джоли умеет произносить фразу «Не ори на мать!» на двадцати языках мира».

Ксения Туркова.

Кандидат филологических наук. Журналист. Ведущая Коммерсантъ-FM