Сериал "Мечты о Новом мире". 3 серия "Прибыль"
Первая серия "Отправление" - . В ней описываются причины эмиграции и объясняется, чем привлекала людей Америка.
Вторая серия "Рекорды" посвящена техническим достижениям, которые позволили сделать эмиграцию еще более массовой - .
Третья серия "Прибыль" рассказывает, как во второй половине XIX века акцент сместился на конкуренцию между портами и судоходными пассажирскими компаниями.
Массовая эмиграция стала бизнесом, в котором конкурировали преимущественно британские и немецкие компании. Крупные судоходные компании стали национальной гордостью. Спуск корабля на воду и первые плавания - это баллы, показывающие силу нации. Между основными европейскими портами началась «война портов». Альберт Баллин, генеральный директор Hamburg-American Packetfahrt-Actien-Gesellschaft (HAPAG), реформировал и вывел на профессиональный уровень бизнес-процесс судоходства, а также сделал судоходную сеть своей компании крупнейшей в мире.
Конкурентом Баллина стал британский владелец судна лорд Инверклайд. Они начали гонку за количество кораблей, количество товаров и пассажиров. Качество перевозок для бедных пассажиров оставалось на низком уровне. Богатая американка Элиза Путнам Хитон решила тайно отправиться в путешествие до Америки в качестве пассажира 3-го класса, чтобы увидеть всё изнутри и описать это в газетных статьях.
Бернард Халдерманн (Bernhard Huldermann) - личное доверенное лицо Альберта Баллина. После окончания средней школы в Ганновере в 19 лет он отправился в Гамбург заниматься экспортно-импортным бизнесом. Четыре года спустя он стал коммерческим редактором в «Гамбургском корреспонденте». В 1908 году он присоединился к Альберту Баллину в качестве генерального секретаря в компании "Гамбург-Америка". Он стал личным доверенным лицом Баллина и в последующие годы играл роль полуофициального политического и торгового дипломата с английским сэром Касселем. Проверял состояние флота перед Первой Мировой. В 1909 г. был назначен управляющим, в 1912 - заместителем директора, а в 1913 г. стал директором HAPAG.
После смерти Баллина в 1918 г. в критической ситуации взял на себя правление компанией. По результатам подписания унизительного для Германии Версальского мира, HAPAG потеряла почти все свои корабли. В течение нескольких лет ему удалось закрыть убыточное предприятие и уже в 1920 г. он ввел в эксплуатацию новый собственный пассажирский корабль. 22 апреля 1922 г. он перенес операцию на кишечнике, а 5 мая умер. Ему было всего 50 лет, он на 3,5 года пережил своего друга Баллина. Буквально перед смертью он опубликовал книгу о нем.
Бернард написал подробную биографию Баллина, под руководством которого HAPAG стала крупнейшей судоходной компанией в мире. Он получил разрешение от Баллина на использование некоторых личных бумаг. Халдерман впечатляюще описал взлет и падение судовладельца до его самоубийства 9 ноября 1918 года, когда Баллин стоял перед развалинами своей жизни после окончания Первой мировой войны. После смерти Бернарда его вдова продала на аукционе все бумаги Баллина, которые легли в основу написания биографии. Потом большинство этих бумаг было уничтожено во времена нацистов, с 1933 по 1945 год.
В своей книге Бернард три главы посвятил экономическому, а не политическому ведению дел, поскольку считал это более важным. Также он много страниц уделил биографии Баллина, привел много диалогов между ними. Книга была широко известна - в 1922 г. ее перевели на английский, а в 1923 - на французский.
Биографию Баллина описывали и другие авторы. Все эти книги были конфискованы нацистами.
**********
Джон, первый барон Инверклайд (John Burns, 1st Baron Inverclyde), был шотландским судовладельцем. Он начал заменять деревянные весельные судна на железные винтовые. Первым железным винтовым судном был "Китай" в 1862 г. Позже он заказал строительство самого большого железного судна того времени - "Великий Восток". Он много путешествовал, был членом Королевского Географического общества и членом Королевского яхт-клуба. Сыновья продолжили его дело.
Его сын Джордж (George Arbuthnot Burns, 2nd Baron Inverclyde), понимал важность национальной борьбы за "Голубую ленту". Он стал владельцем шотландской корабельной компании, в которой было более 100 судов. Он возглавил создание пароходов "Лузитания" и "Мавритания". Правда, умер, не дождавшись окончания строительства. Его жена торжественно спускала на воду "Лузитанию" в 1906 г.
"Лузитания" была одним из крупнейших трансатлантических пароходов Великобритании. Она продолжала перевозить пассажиров во время Первой Мировой, хотя немцы распространили информацию, что любое судно в контролируемых ими водах вокруг Англии будет торпедировано.
Корабль был торпедирован германской подводной лодкой 7 мая 1915 года и затонул за 18 минут в 19 км от берегов Ирландии. Погибло 1198 человек из 1960 находившихся на борту. Потопление пассажирского лайнера настроило общественное мнение многих стран (особенно США) против Германии.
"Лузитания" имела поперечные и продольные перегородки вдоль всего судна. На момент спуска на воду это был крупнейший океанский лайнер в мире, больше был только "Мавритания", спущенный на воду чуть позже. Путь от Ливерпуля до Нью-Йорка судно совершало за 7 дней. Оно было специально создано для регулярных пассажирских перевозок в Америку.
В октябре 1907 года «Лузитания» завоевала «Голубую Ленту Атлантики», отобрав её у германского лайнера «Кайзер Вильгельм II». «Лузитания» шла со средней скоростью в 23,99 узла (44,43 км/ч). С вводом в эксплуатацию «Мавритании» в ноябре 1907 года, «Лузитания» и «Мавритания» неоднократно отбирали друг у друга «Голубую Ленту Атлантики».
Строительство «Лузитании» и операционные затраты субсидировались Британским правительством, с условием, что судно в случае необходимости может быть преобразовано в вооружённый вспомогательный крейсер (ВВК). Когда началась Первая мировая война, Британское правительство рассчитывало реквизировать его и «Лузитания» была внесена в официальный список ВВК. Вскоре подобные большие лайнеры были признаны непригодными для применения военными из-за большого расхода угля. Однако «Лузитания» осталась в официальном списке ВВК и была указана как вспомогательный крейсер.
Во время войны «Мавритания» стала войсковым транспортом, "Аквитанию" переоборудовали в судно-госпиталь, "Олимпик" перебрасывал войска в Средиземное море. «Лузитанию» могли реквизировать в любое время, при обострении военных действий. Для того, чтобы уменьшить эксплуатационные расходы для пересечения Атлантики, на «Лузитании» были уменьшены ежемесячные рейсы и запечатано 4 котла. Максимальная скорость теперь была снижена до 21 узла (39 км/ч). Но всё же «Лузитания» оставалась быстрейшим коммерческим пассажирским лайнером на Севере Атлантики и шла на 10 узлов (19 км/ч) быстрее, чем любая подлодка.
Германское Посольство в США предупредило пассажиров перед их рейсом в апреле 1915 г., чтобы те не плыли на «Лузитании». Предупреждение было напечатано в 50 американских газетах, включая нью-йоркские.
6 мая капитан Лузитании дважды получил сообщение о военной активности немецких подлодок у берегов Англии и принял все меры предосторожности: были закрыты водонепроницаемые двери, задраены все иллюминаторы, удвоено количество наблюдателей, все шлюпки были расчехлены и вывалены за борт для ускорения эвакуации пассажиров в случае опасности.
В пятницу 7 мая в 11:00 Адмиралтейство передало другое сообщение, и Тёрнер скорректировал курс. Вероятно, он думал, что подлодки должны быть в открытом море и не подойдут со стороны берега, и «Лузитания» будет защищена близостью к суше.
В 13:00 один из матросов германской подводной лодки заметил впереди большое четырёхтрубное судно. Он сообщил об этом капитану. К тому моменту подлодка истратила значительную часть топлива, на борту оставалось две торпеды, и командир имел решение отказаться от продвижения в сторону Ливерпуля. Но тут на подлодке заметили, что «Лузитания» медленно поворачивается правым бортом к лодке.
«Лузитания» была приблизительно в 30 милях (48 км) от ирландских берегов, когда она попала в туман и уменьшила скорость до 18 узлов. Она шла в порт Куинстауна - ныне Коб - в Ирландии, до которого оставалось 43 мили (70 км) пути.
В 14:10 впередсмотрящий заметил приближающуюся торпеду с правого борта. Через мгновение торпеда попала в правый борт под мостик. Взрыв взметнул столб обломков стальной обшивки и воды вверх, затем последовал второй, более мощный внутренний взрыв, из-за которого «Лузитания» начала сильно крениться на правый борт.
Радист «Лузитании» безостановочно посылал сигнал бедствия. Капитан Тернер приказал покинуть судно. Вода затопила продольные отсеки правого борта, вызвав 15-градусный крен. Капитан попробовал развернуть «Лузитанию» к ирландскому берегу в надежде посадить его на мель, но судно не слушалось руля, так как взрыв торпеды перебил паровые магистрали рулевого управления. Тем временем судно продолжало двигаться со скоростью в 18 узлов, из-за чего вода быстрее поступала внутрь.
Спустя около шести минут бак «Лузитании» начал погружаться. Крен на правый борт сильно усложнял спуск спасательных шлюпок.
Большое число спасательных лодок опрокинулось при погрузке или были опрокинуты движением корабля, когда они касались воды. «Лузитания» несла 48 спасательных шлюпок - более чем достаточно для всей команды и всех пассажиров, но только 6 шлюпок удалось благополучно спустить, все со стороны правого борта. Несколько раскладных спасательных шлюпок смыло с палубы, когда лайнер погружался в воду.
Несмотря на принятые капитаном Тернером меры, лайнер не дошёл до берега. На борту поднялась паника. К 14:25 капитан Швигер опустил перископ и ушёл в море.
Капитан Тернер оставался на мостике до тех пор, пока его водой не смыло за борт. Будучи отличным пловцом, он протянул в воде три часа. От движения судна вода попадала в котельные, некоторые котлы взорвались, включая те, которые были под третьей трубой, из-за чего та рухнула, остальные же трубы обрушились чуть позже. Судно прошло около двух миль (3 км) от места торпедной атаки до места гибели, оставляя след из обломков и людей за собою. В 14:28 «Лузитания» опрокинулась килем вверх и затонула.
Но две торпеды не могли потопить огромный лайнер: пассажиры потом утверждали, что пробоина была размером с паровоз, а после первого взрыва они услышали второй, более мощный. Месяц спустя австрийские дипломаты доказали, что на борту "Лузитании" под видом сыра находилось 3 800 ящиков с американскими боеприпасами.
С началом войны выяснилось, что английская армия и военный флот расходовали огромное количество боеприпасов, промышленность не справлялась с планами военного производства. Поэтому правительство решило закупать военные материалы в США. Но грузовые пароходы подвергались атакам подводных лодок, поэтому для перевозки стали использовать самые быстрые пассажирские лайнеры.Обычные рейсы стали сопровождаться перевозкой груза, который имел особое значение для Британии. Наличие "спецгруза" тщательно скрывалось, а грузовое пространство в трюме было увеличено.
***********
Элизабет Хитон (Eliza Putnam Heaton) была американской журналисткой и главным редактором в газетах синдиката. Она работала в нью-йоркском "Рекордере", который стал первой газетой, ежедневно публикующей статьи о женщинах и для женщин (1891 г.). Для своей последней работы она отправилась на Сицилию описывать жизнь простых женщин, но тяжело заболела и умерла в 1918 г. Ей было 58 лет.
Она получила хорошее образование в Университете, позднее названном Бостонский. В 1882 г (в 22 года) она вышла замуж за помощника редактора бруклинской газеты «Daily Times» и почти сразу начала писать для нее статьи. Четыре года спустя она стала сотрудником газеты "Таймс". Она писала почти для всех разделов газеты, в том числе для отдельного субботнего выпуска. Она бралась за всё - от политических статей до уличных фотозарисовок. Она была одной из основательниц Женского пресс-клуба, членом Бруклинского женского клуба и членом клуба Соросис, первого профессионального женского клуба в США. (от греческого слова "сорос", объединение).
В сентябре 1888 г. она по редакторскому заданию отправилась рейсом "Аурания" из Ливерпуля в Нью-Йорк, чтобы изучить положение бедных людей во время плавания. Она не только совершила с ними морское плавание, но и сопровождала их в поезде до Чикаго. Элизабет была одним из первых писателей, которые намеренно пересекли Атлантику на имигрантском корабле, чтобы лично всё на себе испытать.
Она написала об этом книгу "Позор путешествия эмигрантов".
В ней она рассказала о жестокости обращения с пассажирами 3-го класса в течение 10 дней путешествия, с 8 по 17 сентября 1888 г. За всё время путешествия она не выдала, что является образованной замужней женщиной, опытным журналистом и вполне может путешествовать первым классом. Это был типичный для того времени рейс через Атлантику. По качеству комфорта это было что-то среднее между ужасами деревянных парусных судов 1840-1860 годов и последующим соперничеством между британскими и немецкими пассажирскими лайнерами на границе веков. Билет стоил 4 фунта, целую месячную зарплату. Для сравнения - в те же годы Шерлок Холмс платил за квартиру 40 фунтов в год. Если пассажир не являлся ко времени отправления, стоимость проезда ему не возвращали.
На рейс она зарегистрировалась как экономка, незамужняя женщина, рассчитывающая в Америке найти работу. В книге она рассказала, как с помощью денег смогла сделать поездку более терпимой. С помощью чаевых и взяток обслуживающему персоналу она получала более лучшую еду и питье, чем окружающие ее безденежные пассажиры. В поездке были и шторма, и густой туман, но всё закончилось хорошо.
Рассказ Элизы о ее фальшивом путешествии был напечатан 20 и 21 октября 1888 г. крупнейшими американскими газетами.
Основные порты отправления бедных пассажиров.
На каждого пассажира 3-го класса на 10 дней пути было положено ежедневно чуть меньше 3 л питьевой воды (помимо той, что шла на приготовление еды) и еженедельное пособие в соответствии со следующей шкалой: 3% фунта хлеба, 1% фунта свежего хлеба, 1 фунт муки, 1% фунта овсяной муки, 1% фунта риса, 3 фунта картофеля, 1% фунта гороха, 4 унции изюма, 2 фунта говядины, 1% фунта свинины, 1 фунт рыбы, 2 унции чая, 2 унции кофе или какао, 1 фунт сахара, 1 ч.л. сахарной мелассы, 1 ч.л. уксуса, соль 3 унции, 1 унция горчицы и перец. Дети до 8 лет получают половину вышеуказанного.
Столовую посуду и постельное белье пассажирам нужно было принести свое. Причем капитан мог отказать в перевозке глухому, слепому, немому, лунатику, психически нездоровому, пожилому и физически истощенному, человеку старше 60 лет, вдовам с двумя детьми, женщине без мужа и с детьми, лицу, не способному самостоятельно позаботиться о себе, не прибегая к посторонней помощи.
При погрузке на корабль нужно было предъявить справку от врача о здоровье. Это была формальность, опасались только детей, болеющих оспой.
На вопрос:"Можно ли на борту купить молоко, фрукты или бульон?" ей ответили, что во время плавания ничего не продается, "Но вы можете взять с собой всё, что хотите".
На корабле каждый пассажир старше 12 лет имел собственную кровать. Одинокие мужчины и женщины спали в раздельных комнатах, супружеские пары - вместе.
За 2 шиллинга и 10 пенсов (что было довольно дорого) можно было себе купить дорожный набор: оловянный таз для умывания, оловянную банку для хранения питьевой воды, кружку, тарелку, ложку, вилку и нож, а также некую посудину, которую можно было использовать возле своей койки во время морской болезни. Всё это связывалось через дырочки в посуде толстым шпагатом и с этой звенящей связкой можно было подняться на борт. Для сравнения цен - в 1860 г., по данным Оксфордского университета, матрос получал 15 шиллингов в неделю, рабочий - 20, работница телеграфа - 8 шиллингов.
Грубое черное одеяло, ярко отмеченное желтым и красным цветом, стоило 12 шиллингов 6 пенсов. В Бруклине за те же деньги можно было купить одеяло гораздо лучшего качества. Был выдан матрас шириной 50 см и прикрепленная к нему маленькая подушка. Дешевая подушка, набитая соломой, стоила 2 шиллинга 9 пенсов, но журналистка купила подороже, набитую водорослями. Она стоили 3 шиллинга 6 пенсов. Правда, песок проникал сквозь тиковую грубую ткань и попадал в глаза и уши. Купленные матрас и подушка были обозначены большими буквами - фамилия и название корабля.
На борту было 250 пассажиров 3-го класса. Они должны были сами доставить на корабль свой багаж. Предполагалось, что все люди путешествуют сильные, с мышцами, равными весу своего багажа. В трюме с надписью "эмигранты" стоял запах тухлой воды, грузов и людей, непередаваемый и незабываемый.
Пассажиры 3-го класса плыли в темном пространстве, которое располагалось на 16 футов ниже палубы. Кругом была только темнота, узкое пространство коридора и перегородки, разделяющие спальные места. Посередине торчала мачта, отъедая еще место. Каждый спальный отсек - это коридор, созданный из холстов ткани, 14 х12 футов, с узким коридором, где едва ли могли разойтись два человека. Там были 4 большие лежанки, каждая их которых разбивалась на 6 маленьких. Таким образом были устроены спальные места для 24 взрослых. У каждого из них было место шириной около 2 футов.
Ей посоветовали занять верхнее место, чтобы на нее никто не стошнил от болезни или от долгой дороги.
Вариант размещения пассажиров 3-го класса на другом корабле:
Для обеда столы опускали вниз с потолка. Не было ни скатерти, ни салфеток. Не было и столовых приборов, все пассажиры приходили со своими. Длинный стол был рассчитан только на половину пассажиров, остальные должны были стоять вдоль стен или сидеть на краешке скамеек. Спустя двое суток среди пассажиров в два раза уменьшилось число тех, кто продолжал испытывать интерес к еде.
Суп подавали в оловянных ведрах - глубокие тарелки пассажиров просто погружали в ведро, зачерпывая суп. Суп был неописуемым и непривлекательным. Никогда нельзя было разобрать из чего именно он был приготовлен, обнаруживались только рис и черный перец. Иногда подавали гороховый суп и это было праздником. К нему никогда не подавали хлеба. На второе были говядина и картофель. Мясо уже было разрезано на кусочки и плавало в жиру в огромной кастрюле. Большие оловянные кастрюли были завалены картофелем, сваренном в мундире. Говядина была грубой и безвкусной, но свежей. Стоило героических усилий ее пережевать. Но многие за столом были рады этой еде, ведь их зарплата в прошлой стране не позволяла им есть мясо. Количество продуктов было неограниченно на протяжении всего рейса, обычно пассажиры съедали сколько могли. Журналистка питалась в основном вареной картошкой с солью, за исключением двух дней, когда в ней было слишком много жестких глазок.
Столовая на корабле для пассажиров 3-го класса.
Посуду пассажиры мыли сами. Они поднимались на верхнюю палубу, соскребали остатки еды в море, а потом ждали своей очереди, чтобы потом в большом тазу по 6 человек ополоснуть свою посуду. Этот таз, стоявший рядом с кухней, наполняли горячей водой. Когда подошла очередь журналистки, в горячей воде уже плавали кусочки картошки и мяса. С тех пор ее главной целью было - мыть свою посуду всегда первой. За это боролись все, три раза в день.
Однажды она заметила, что в этом тазу, приготовленном для ополаскивания посуды, мыли свои руки и лицо от угольной пыли кочегары. Главное, что кухарка их не застала. После этого журналистка стала протирать свою посуду бумагой, а затем полотенцем. На третий день она за чаевые купила себе возможность мыть посуду в отдельном тазу с горячей водой. Она не стремилась выглядеть особенной среди других пассажиров, поэтому пригласила других людей быть вторыми и третьими в очереди на мытье посуды в этом отдельном тазу. Предложение было принято с благосклонностью.
Во время еды не подавали воду. В коридоре был чан с питьевой водой, но наливать из него воду в свою чашку было нельзя. Даже за деньги. В крайнем случае можно было воспользоваться общей кружкой.
- Но если я хочу пить из своей?
- Через 2-3 дня вы будете менее брезгливы.
Пить можно было только из общего чана для всех. Если пассажиры отказывались, им угрожали остановкой рейса.
На борту можно было легко и вполне легально купить алкоголь и пиво, чем пользовались многие мужчины. Продажа начиналась каждый вечер, но выпивали умеренно. Сильно пьяных не было, по крайней мере среди мужчин.
Трудно было заснуть среди 23 других незнакомых людей. Еще труднее было заставить себя раздеться. Поэтому журналистка спала в одежде и в обуви, завернувшись в одеяло. За стеной играл аккордеон, скрипка и звучали ирландские баллады.
Женский туалет располагался в конце узкого коридора в носовой части и в сильную качку идти туда приходилось с помощью матросов. Впрочем, они были очень любезны. Вода в туалете видимо опреснялась с помощью машин, поэтому имела отвратительный запах технического масла, от которого еще больше мутило. Избавиться от запаха было невозможно. Утром приходилось ждать около получаса в очереди, чтобы умыться.
На завтрак был отличный хлеб и сносный кофе с сахаром и слабым намеком на молоко. К нему добавляли тушеное ирландское мясо с картошкой. Это было излишним. Пассажиры постоянно жаловались на еду, но она была, несомненно, лучше, чем было обещано в билете, и стоила тех денег, что были оплачены за поездку.
На ужин был хлеб с чаем и сахаром, без молока.
Мимо пассажиров 3-го класса то и дело проносили наверх по лестнице еду для пассажиров 1-го класса. Все следили за цыплятами и рябчиками, громко обсуждая их. Когда женские обсуждения становились особенно громкими, стюард бросал им на колени яблоко или клешню омара.
Потом наступил день "белых лиц", когда особенно сильно мутило пассажиров 3-го класса, у которых не было свежего воздуха и кают с иллюминаторами. Нижняя палуба была заполнена стонами. Тридцать женщин, лежавших на палубе одной кучей, бледные, с закрытыми глазами, были обычным зрелищем. Когда лица одной из них коснулась метла, подметающая угольную пыль, она даже не пошевелилась. Дети побледнели, словно привидения. Румянец исчез. Моряки мало сочувствовали морской болезни.
Во время шторма нижнюю палубу заливала вода, людей швыряло по стенам и полу. Никто о них не заботился, некому было произнести доброго слова. Вся оловянная посуда куда-то разлетелась, по полу катались цветная капуста, картофель и яблоки, то и дело звучал грохот фарфоровой посуды, вся одежда вымокла и посушить ее было негде. На следующее утро, когда шторм утих, стюарды водили и носили на руках пассажиров на верхнюю палубу. Детей там укладывали на пол в защищенном месте.
Во время зимних штормов пассажиров 3-го класса могли по 4 дня не выпускать на воздух. Тогда на нижней палубе воздух становился тягучим и смрадным. В обычную погоду многие пассажиры жили на своих койках как кролики в норах - спали и ели там же, никуда не выходя. Иллюминаторы были слишком низкими, поэтому их было запрещено открывать.
Стеклянная банка джема, взятая с собой, разбилась. Тогда журналистка за шиллинг в день стала покупать у стюарда то листья салата, то холодное мясо, то хлеб, оставшиеся от обедов 1-го класса. Кто-то за 6 пенсов в день покупал себе стебли сельдерея, кто-то - кипяток и заваривал в нем свой чай, кому-то удавалось купить на кухне молоко.
Еще один способ получить еду - заплатить стюардам за право сидеть с ними за столом и доедать то, что осталось от обедов 1-го класса. Конечно, не у всех была такая финансовая возможность. Постепенно за столом со стюардами сидело 8 или 9 пассажиров. За пол-кроны можно было получить невиданные раньше яйцо и бекон.
Большинство пассажиров были невежественны в своих ожиданиях об Америке. Они думали, что там золото в мешках стоит посреди улиц. Они даже не взяли с собой привычную одежду, думая, что в Америке все одеваются по другой моде. Они даже представления не имели о ценности американских денег.
Во время схода на берег у стюардом можно было легко купить справку о вакцинации, а контроль чемоданов был настолько поверхностный, что легко можно было провезти контрабанду. Многие пассажиры корабля по прибытии в Америку хотели дальше ехать поездом на запад. Одновременно пришло четыре парохода и на вокзале скопилось около 1000 людей. Это была толпа изнуренных людей, которых до этого засыпали вопросами-анкетами на всевозможных языках. Многие были слабы и чувствовали себя больными. В вагоне все мужчины начали курить. Окно заело и не открывалось и вскоре воздух стал густо-синего цвета. Потом мужчины начали передавать друг другу по кругу бутылку виски. На одной из станций журналистку наконец перевели в женский вагон, но было поздно - она постоянно проваливалась в обморок, ей было плохо. Местный сотрудник попробовал перевести ее в вагон, где были спальные места и где ее можно было уложить, но взбунтовались другие пассажиры, которые боялись, что она больна и что от нее можно заразиться.
Она сошла на половине пути, несмотря на свой билет, который, видимо, должен был потерять силу. Спать ей пришлось на полу в холле станции, укрывшись ковром. Она не была больна, просто измучена дорогой. В кассе сказали, что вчерашний билет будет принят при посадке на следующий иммигрантский поезд.
По пути до Чикаго она почти все время спала, иногда видя как пассажиры достают из корзин хлеб, сыр и виски. Они были полны радужных фантазий о будущей жизни в стране, о которой ничего не знали.
Используемые материалы:
- Про гибель "Лузитании" - .
- Книга "Позор путешествия имигрантов" - .
- Фото-отчет о выставке, посвященной "Титанику" - . Можно рассмотреть каюты разных классов, узнать их стоимость и прочитать меню для каждого класса.