Господь Вседержитель, Владыка мира

Давно хотела написать про потрясающую икону Спасителя, расположенную в иконостасе храма Благовещения на Динамо. Тем, кто смотрел проповеди о. Димитрия Смирнова, она может быть знакома).

Когда я впервые зашла в Благовещенский храм, она меня столь сильное впечатление, что я долго не могла оторвать от нее взгляд. Она совершенно не похожа на все другие традиционные изображения.

Интересна и история ее появления в храме. Далее о ней расскажет о. Димитрий. На репродукции, к сожалению, выглядит совсем не так как вживую...

"Эта икона пришла в наш храм к празднику Успения Божией Матери, в канун празднования Нерукотворного Спаса. Аналогов ей в Москве нет. Икона вдвое старше, чем сам храм, ей лет триста пятьдесят. Она попала к нам, как говорится, "случайно": двое молодых людей принесли три доски, темные, длинные. Составив их, можно было понять, что это большой образ Христа Спасителя, каким Его писали в середине XIX века, в обычном для того времени стиле. Но сами доски были древнее изображения, и мы предположили, что там есть более ранняя живопись; начали ее раскрывать.

Сперва был расчищен один прямоугольник, и из него на нас устремился такой взгляд! - глаз размером в две ладони. Что же это за икона, если там такой глаз? И вот явилось это чудо, огромный оплечный Спаситель. В пространстве немалого поля не хватает места ни для нимба, ни для руки, ни для Евангелия, которое написано совсем маленьким. В иконе дана обратная перспектива, более выпуклая, чем обычно; Спаситель как бы написан на сфере, которая устремляется на вас.

Русские иконы обычно тихие, смиренные, а эта "валит с ног", она экспрессивна, запоминается сразу и навсегда. Когда смотришь на нее, возникает эффект полета образа на зрителя. Нечто подобное бывает при взгляде снизу вверх на высокую колокольню, поверх которой бегут облака, а кажется, что летит сама колокольня. Но все это не прием, не техника. Этот провинциальный образ исполнен прямодушным мастером, он рожден из простоты сердца. Иконописец - русский человек, дитя далекого прошлого, того древнего мира, русской Северной Фиваиды.

На Севере существовала особая культура, которая ныне полностью утрачена и осталась только в лицах вологодских крестьян, в их быту, и то лишь в некоторых селах. Она возникла, когда русские, теснимые татарами, уходили на Север, где началась совершенно новая жизнь в суровейших, какие только возможно вообразить, условиях. И икона отражает всю суровость колонизации русского Севера. Это тоже очень важно в ней.

Мастер писал ее, как рисуют дети, хотя чувствуется и твердая рука. Заповедь Христа "будьте как дети" очень ясно отражается в иконе. Ее создатель не использовал никаких внешних, формальных приемов, ему удалось добиться того, что изобразительность как бы исчезает. Ни эстетства, ни изящества - только огромная внутренняя сила. Такой иконописи невозможно научиться, этот дар родился свыше и явился сам. Совершенно ясно видно, насколько безыскусственна эта вещь, насколько натуральна. Иконописец не ставил себе никаких "творческих" задач, просто рисовал, а его рукой водил Бог, и это соработничество в виде образа Христа Спасителя пришло к нам.

Существует замечательный критерий качества изобразительного искусства: если на репродукции вещь получается лучше, чем в подлиннике, значит, она не настоящая. А здесь репродукция ничего не может передать - может только напомнить образ тому, кто хоть раз его видел.

Икона православная - всегда чудо. А тут это чудо умножено и на размер, и на силу и чистоту человека, который ее писал, на его подлинно христианскую детскость, и на зрелость художника. У нас принято делить явления культуры на первый эшелон, второй, третий, сохраняя некий снисходительный тон по отношению к тому, что не входит в первый. Здесь случилось наоборот. Икона "Спаса" провинциальная, периферийная, но это не значит, что она второстепенна по отношению к Московской школе. Напротив, Москва XVII века явила сильное влияние Запада, в церковном искусстве возникли тенденции, которые потом привели к выхолащиванию подлинно православного содержания, а этот образ продолжает древнюю духовную традицию, что весьма драгоценно. Это икона подлинно христианская.

И еще одно. Есть такой богословский термин "воинствующая Церковь". Брань Церкви - не против людей, а против духов зла. Человек, который эту икону писал, передал и этот план церковной жизни; он его в себя впитал и сумел отразить, невольно, но совершенно. В то же время образ неотмирен и высок небесной высотой. На нас, грешных, устремлен удивленный взгляд Спасителя с Небес. Эта икона выше всех наших проблем и тех печалей, которые в XVII веке волновали Москву и всю страну. Все, что в ней есть, осталось в монашеской тишине, в подлинном христианстве.

В силу своей периферийности образ передает нечто большее, чем памятники высоких школ. В нем сохранилось то, что было в умах и сердцах прежних иконописцев; проглядывает душа мастера, который будто протягивает нам руку, построил мост из времени, после которого начался закат русской церковности. И поэтому сейчас, когда Церковь переживает начало своего возрождения, приход к нам этой иконы так важен, знаменателен.

Эта икона была "записана" в XIX веке и как бы на время исчезла, не существовала и вот снова пришла к нам, дает знак, к чему мы должны вернуться, к какому восприятию Евангелия, к какому восприятию Христа Бога; показывает, что нужно возрождать в нашей церковной жизни. Она - свидетельство подлинной веры и этим приносит нам весть о спасении".

Протоиерей Димитрий Смирнов