Ayun - страница 5

1 

Она отвела руками ветви деревьев и увидела озеро. Озеро лежало перед ней, словно огромная чаша, доверху наполненная ярко-синей водой. Нет, у чаши есть края, а это озеро тянулось до самого горизонта, так и не заканчиваясь. С трех сторон обрамленное высокими берегами, поросшими зеленым лесом, оно захватывало дух. 

Стоявший подле нее понимающе вздохнул, и ей показалось, что он в полной мере разделяет все то восхищение и благоговение, что овладело ею. 

– Это про это озеро говорится? – спросила она. 

– Да, – сказал ее неутомимый провожатый. 

– Мама, Интернета нет! – Оля выбежала из своей комнаты, сжимая в руках планшет, на котором она бесконечно играла в игры. Ее мама все время беспокоилась о том, что это вредно и замедляет развитие, но оторвать ребенка от этого занятия было просто нереально. Сейчас мать вышла из кухни, на ходу вытирая полотенцем тарелку.

– Андрей! Интернет пропал! – крикнула она в соседнюю комнату.

– Я уже слышал! – донесся ответ.

– Ты снова забыл заплатить? Сколько можно тебе говорить? – завелась она с полоборота.

– Ты же сама говоришь, что ей вредно столько играть. Вот и пусть не играет, – отозвался отец семейства.

Ты не тот или тот?..
Я молчу, я молчу целый год.
Но зато не найти полчаса,
Чтоб молчала моя Бирюса…

1

Когда меня спрашивают, как мы познакомились, я теряю дар речи. Можно ли обсказать это вкратце?

Сегодня мало кто верит в то, что в семнадцать лет можно повстречать любовь всей твоей жизни. Тогда это было в порядке вещей, а сейчас люди относятся к первой любви скорее со снисходительностью, не рассчитывая на ее долговечность.

2

Недавно я, как обычно, вечером включила телевизор – да так и обомлела. «Куба – любовь моя!», – раздавалось из него. Как давно я не слышала этой песни, сколько лет! И так и дыхнуло на меня тем беспечным летом, дурманящим запахом сирени, которую мы охапками собирали у себя во дворах, неповторимым шипучим вкусом сладкой газировки. «Остров зари багровой»…

Пролог

В Кушинагаре берет начало маленькая трещинка, со временем превратившаяся в пропасть. Оттуда берет начало маленькая недомолвка, со временем превратившаяся в большой обман. 

– Покупался конверт, их делали из бумаги, – объясняла я Виктору, пока робот Леня – так его прозвали в нашем отделе – делал кофе. – Ручками писали письмо на бумаге, клали в конверт и заклеивали. Потом наклеивали марки и опускали в почтовый ящик.

– То есть оно в одном-единственном экземпляре было? – с любопытством уставился на меня Виктор. 

– Опять забыла сказать, чтобы добавил другой сироп, – поморщилась я, отхлебнув из чашки. Леня уже исчез. Робот запоминал, какое кофе кто любит, можно было даже объяснить ему, что по понедельникам ты хочешь одно, а по пятницам другое, но ему нужно было об этом сообщить, а я изо дня в день забывала. – Ну можно было, конечно, копию сделать. Или копию отослать, а оригинал себе оставить.

– Это искусственное кофе все равно ничем не исправить, – заметил Виктор. То, что мы пили, называлось кофе лишь потому, что имело кофейный вкус – по сути же, это был лишь порошок с ароматизатором. 

– А если что-нибудь случилось бы с этим письмом? – не унимался Виктор.

Я тут как-то раз рассуждала на тему биографии как произведения искусства. И вскоре после этого мне повстречался (о писателях только так и можно говорить) человек, который очень осознанно претворил эту идею в жизнь. Это японец Юкио Мисима. Давно хотела о нем написать.