Жили у бабуууууси!

Знаете, есть такие собачки, маленькие, на кривых дрожащих лапках - выглядят нелепо, несмотря на всевозможные элементы роскоши - курточка с лисьим капюшоном, не ошейник, а браслет Сваровски. Таких милашек обычно носят на руках, и никогда не водят на поводке. Однажды я видела такую псинку на поводке - она дрожала всем телом, прижимаясь к земле, и упиралась лапами, отказываясь идти вперед, поджав маленький хвостик к розовому пузу. Я взглянула на нее, и не без жалости к животному отвела глаза: «Господи!»

Перед Новым годом этой собачкой была я, и озиралась по сторонам, просчитывая количество прыжков до ближайших кустов. А мой муж провожал меня на концерт. На мой концерт.

Отзанимавшись вокалом через пень колоду с августа, неспешно наступил декабрь. Преподаватель по вокалу позвонила и сказала: «Будет концерт, очень надо!» Говорила таким голосом, что если я не приду, то евро будет по двести, и вся страна будет знать из-за кого. Я, понимая, что звезд с неба не хватаю, согласилась. Знаете, бывают такие минуты, когда соглашаешься, но объяснить - зачем ты это сделал - невозможно. За пару дней до концерта я взорвала мозг родным бесконечными репетициями одной и той же песни. Они выучили мой номер не только дословно, но и в курсе того, где я делаю паузу, чтобы глотнуть воздуха. Они молодцы. Такие люди нужны всегда не только в качестве зрителей, но и суфлеров. Суфлерам я сказала сразу: «Ведите себя прилично. И хлопайте как надо, а не абы как». Прочитала им еще пару лекций о правилах поведения на концерте и с замиранием сердца стала ждать часа икс.

Час икс встретил меня школьной сценой, которая оказалась почему-то вместо новогоднего зала консерватории. Об этом изменении я узнала в последний момент, но какая разница - публика везде одинаковая. Когда я поднялась на сцену для репетиции, то меня оповестили, что зрителей будет не много, а выступающих… четверо. Я, еще одна пенсионерка, которая тоже ученица, и два преподавателя - одна моя, другая - чья-то еще…

Королем сцены было расстроенное пианино, задвинутое за пыльные кулисы школьного актового зала. Для аккомпанирования пригласили девушку, играющую на рояле с двух своих лет. К своим сегодняшним восемнадцати они добилась славы и признания в разных странах, стала лауреатом и победителем во всевозможных музыкальных конкурсах.

Фортепиано в сторону центра сцены мы двигали впятером: я, пенсионерка, пара преподавательниц вокала и лауреат. У инструмента было три колеса, а деревянная торцевая панель все время падала. Но клавиши все же извлекали звук. На репетиции было не понятно, кто дает петуха - я или фортепиано. Но мне кажется, что я все же пела чисто.

Между тем, зал понемногу наполнялся. Сначала пришла бабушка моей преподавательницы. И сразу обозначила: «Я всю свою жизнь преподавала сольфеджио, а теперь пою в церковном хоре». «Засудит!» - заволновалась я, но тут появилась моя мама, розовощекая, в берете с помпоном, при макияже - сразу видно, пришла на культурное мероприятие. Мне стало легче. Следом за ней с букетом цветов в актовый зал школы вошли мой муж и Аня. Их приход совпал с импровизированным третьим звонком. Четыре певицы, четыре зрителя. И лауреат. Концерт начался.

Лауреат всевозможных конкурсов извлекал звук из хриплого фоно, отваливающуюся часть которого мы находчиво подперли стулом.

Одна из преподавателей зачитывала со сцены праздничное поздравление глухим голосом.

Мои родственники были серьезны, как на заседании политбюро, и с видом ценителей искусства внимали каждому действию, происходящему на сцене. Декорации на сцене не менялись, а лишь чередовались певицами. С равной силой перед и после каждой песни, зрительский зал одобрительно и бойко аплодировал. Всякий раз, как аплодисменты стихали, Анна громко и без всякого стеснения, восседая на коленях у бабушки, заводила свой, не вошедший в программу концерта номер «Жили у бабуууууси!»

В этот момент лауреат, не отрывая пальцев от клавиш, неодобрительно смотрела в зал, а бабушка каждый раз шикала «Аня, сиди тихо».

На сцене пела чужая преподаватель. Она исполняла арию на немецком языке, смешно заламывая руки и закатывая глаза. Я сидела в последнем ряду зала чуть сбоку, и наблюдая за всем со стороны, насилу сдерживала смех. Над грандиозностью проекта, когда он еще был в проекте, над утомленным моими бесконечными вчерашними репетициями мужем, над той собачкой, встретившейся мне давно, над афишами, расклеенными перед дверями в актовый зал.

Видя мое волнение еще на репетиции, моя преподаватель предложила: «А давайте споем вместе!» Я очень быстро согласилась, предлагая даже уступить ей всю свою песню, вместе со всей моей славой… а я сяду к верным почитателям вокального искусства. Но так уж получилось, что все же МНЕ пришлось оказаться на цене… и петь. Закончив с последней нотой, я сделала благодарственный кивок головой и направилась со сцены в зрительский зал. Мой муж встретил меня на ступенях, вручил цветы, и я, оглушенная народным признанием, готова была кланяться и балкону и бельэтажу… Анна, отчаянно хлопая в ладоши, затянула во всю глотку вновь: «Жили у бабууууууси!»

Следующий номер исполняла пенсионерка, пела цыганскую, нервно размахивая оренбургским пуховым платком. Зал почтительно улыбался, и дружно хлопал в конце.

Закончили концерт песней про «Трех белых коней». Пели хором, то есть должны были петь вчетвером, но квартет не сложился. Чужая преподавательница сорвала голос при исполнении арии, и просто стояла на сцене молча. А нам с пенсионеркой еще до репетиции раздали листки с текстом, где жирным шрифтом черным по белому было написано: «Припев не петь! Не вытяните». Вот мы и не пели. Выходит дело песню, где тяжелую артиллерию составляют именно припевы, пела только одна преподаватель - моя. А мы с пенсионеркой стояли молча. Красовались. Я старалась не рассмеяться, лишь с актерским задором поглядывала на зрителей и немного пританцовывала, покачивая корпусом.

Бабушка моей преподавательницы потом сказала внучке: «Очень хорошо держится на сцене та девушка. Очень. Которая петь не умеет».

Это про меня.