Дважды мама :)

Нам сегодня уже 9!!!

Как же быстро летит время... сегодня задумалась о том, что кто-то забеременел в день, когда родился Изя и вот-вот уже родит глупая мысль, но посетила мою голову.

ЧТО УМЕЕМ?
Очень уверенно стоим без опоры и даже пытаемся делать первые шаги. Самое главное открытие этого месяца - мы научились говорить МАМА! Самое приятное слово из уст младенца... совсем перестали говорить папа и только "мамкаем", как говорит наш папа.

ЧТО КУШАЕМ?
Мне кажется, что мы кушает уже все каши - пшено, кукуруза, овянка, рис, гречка и манка, но не отдельно, а в мультизлаковой.
Овощи: морковь, кабачок, тыква, цветная капуста, брокколи, лук, картофель.
Фрукты: яблоко, груша, черника, банан, персик.
Мясо: индейка и кролик.
Ввели веллинг с печеньем, который кушаем перед сном.

РЕЖИМ!
Спим 2 раза по 1,5-3 часа в среднем...
Ночью любим кушать сисб, но делает это 2-3 раза за ночь.

ИМЕЕМ 4 ЛЮБИМЫХ ЗУБА!

Кто не помнит знаменитую сцену с коляской из фильма «Броненосец Потемкин»? Коляска срывается и едет вниз по ступеням лестницы. Плачущий ребенок, перекошенное от ужаса лицо матери… Можно бесконечно спорить о значении этого эпизода с искусствоведческой и культурологической точек зрения, но этот момент является к тому же показателем отношения к детской коляске в то время, когда снимался данный фильм.
В двадцатые годы двадцатого столетия коляска являлась недавним изобретением, почти новшеством. Ей пользовались только привилегированные слои общества, следующие за модой и нестесненные в средствах. Мода на коляску пришла из Англии, где она была изобретена в середине XIX века специально для королевы Виктории, которая пожелала самолично прогуливаться со своими детьми по королевскому парку. К тому же коляска позволяла уменьшить контакт с нянюшками и кормилицами, что было особенно актуально на рубеже веков, когда в Англии и в других европейских странах процветала патологическая боязнь микробов, открытых незадолго до этого.
Изначально коляска была своего рода монаршей шалостью, но чуткие придворные, всегда державшие нос по ветру, быстро прониклись новой модой, и коляски стали мелькать на улицах Лондона. Женщинам захотелось быть «не хуже, чем королева». Так коляска вошла в нашу жизнь.
О пользе коляски мы все знаем. Эта польза очень четко сформулирована в фильме «17 мгновений весны», где няня из детского дома предлагает отцу-солдату коляску для того, «чтобы не держать ребенка на руках». Значит, польза коляски заключается именно в том, что она позволяет НЕ носить ребенка.
Но подходит ли это человеческому детенышу? Давайте посмотрим на человека как на биологический вид и попробуем определить ту биопрограмму, которая заложена природой в каждом из нас.
Человек как животное развивался и эволюционировал на протяжении миллиона лет. Природа вырабатывала, отбирала и закрепляла те качества и способности, которые позволяли человеку выжить в довольно суровых жизненных условиях. Когда наши предки были мохнатыми и ходили на четвереньках, задача не потеряться лежала на ребенке. Он цеплялся маленькими ручками за материнскую шерсть на ее груди или спине и совершал свои первые путешествия через леса, саванны, реки и поля. За право перемещаться на двух ногах мы заплатили довольно высокую цену. В частности, из-за уменьшившихся размеров таза человеческий детеныш стал рождаться в среднем на 3 месяца раньше, чем у наших непрямоходящих предков. Относительно них наши дети являются недоношенными. Малыш не умеет держать головку и довольно хаотично цепляется, хотя этот «обезьяний» рефлекс у него сохранился. Но человек не только встал на две ноги, но и потерял большую часть своей шерсти, и ребенку стало на за что держаться. Таким образом, человеческий младенец стал самым беспомощным и беззащитным из всех детенышей млекопитающих. Он не умеет хорошо ползать или ходить, он не способен переваривать ничего, кроме молока, он не защищен от холода шерстью и броней от хищников, но у него есть мама! Именно на нее природа возложила обязанность заботы о детеныше, снабдив ее сильнейшим материнским инстинктом, гораздо более сильным, чем у других зверей. Теперь это ее задача – не потерять. Нести сквозь бураны и солнцепеки, дожди и метели, нести, пока он сам не сможет проделать этот путь.
Именно поэтому многим матерям тяжело и тревожно, когда их малыша берет на руки даже очень близкий человек. Но ребенок снабжен «системой допконтроля». Когда он перестает улавливать запах матери, ощущать тепло ее тела, дыхание, слышать биение ее сердца, малыш начинает плакать. Ведь плач – это единственный доступный ребенку способ коммуникации. Это своего рода сигнал SOS. Ребенок не манипулирует родителями, он просто подает сигнал о том, где он находится, и еще о том, что он попал в гипотетически опасную ситуацию – он потерялся, и значит, его может съесть хищник. Это не шутка, а реальность, при которой формировался человек как биологический вид.
В этот момент наивысшей опасности ребенок испытывает огромный стресс. Его надпочечники вырабатывают особые гормоны – катехоламины, самый известный из которых адреналин, а также кортизон и кортизол – гормоны подавленности, депрессии, покорности и ощущения безысходности. Высокий уровень этих гормонов тормозит нормальную работу ВСЕХ систем организма человека. Страдают: иммунная, эндокринная и нервная системы. Страдает мозг. Часто повторяющиеся стрессовые ситуации тормозят развитие человека и угнетают его умственные способности.
«При чем здесь коляска?» – спросите вы. Все дело в том, что, кладя ребенка в коляску, мы сами создаем для него стрессовую ситуацию. Нередки случаи, когда никуда не торопящаяся мама (папа, бабушка, дедушка, няня) стоит у подъезда и трясет коляску с рыдающим в ней ребенком, с младенцем, зовущим на помощь.
Многие возразят мне, сказав, что малыш сразу засыпает, как только его кладут в коляску и вывозят на улицу. К сожалению, за этим внешним благополучием тоже может скрываться серьезная опасность. Особенно если речь идет о новорожденном. Еще совсем недавно в родильных домах давали рекомендацию не класть ребенка в коляску хотя бы в первый месяц жизни. Дело в том, что малыш, рождаясь, попадает в совершенно новые для него условия. Новый объем, температура, давление, влажность. Новые звуки, запахи, тактильные ощущения. К тому же теперь ребенок видит, точнее, ему есть на что смотреть. Адаптация к новым условиям жизни – процесс долгий и трудный. И коли наши дети рождаются в помещении, а не на свежем воздухе, то сначала им приходится адаптироваться к жизни в комнате. В традиционных обществах, сохранивших свою культуру, период адаптации определен очень четко: от 1 месяца до 42 дней. Попадая в условия улицы, ребенку вновь приходится перестраивать работу многих внутренних органов. Мозг получает очень сильную нагрузку и просто отключается от участия в происходящем. Ребенок впадает в глубокий, но отнюдь не здоровый сон.
Итак, коляска МОЖЕТ нанести вред психике и умственной деятельности ребенка, а также стать одной из причин разрушения связи между мамой и малышом.
Теперь обратимся к строению коляски. Главная вещь в коляске – не ровное дно и не ширина колес, а рессоры, которые позволяют проходить российские дороги без ущерба для здоровья. Однако на основной массе колясок, которыми пользуются в нашей стране, этого важного дополнения нет. Современный же новорожденный, как правило, кладется в коляску сразу после выписки из роддома. Таким образом, детская шейка, а также кости черепа подвергаются постоянному механическому травмированию. А это может привести к черепно-мозговой травме и повреждению мозга.
Ребенок, лежащий в коляске, находится от мамы на почтительном расстоянии, и ей трудно уследить за изменением его температурного режима. Она не почувствует переохлаждения или перегревания ребенка. А это может привести к частым простудам и ослабленному здоровью.
Следующий важный момент – это возможность поломки или падения коляски в самое неподходящее время. Однако это относится скорее к форс-мажорным обстоятельствам, и мы их рассматривать не будем, тем не менее, такую возможность необходимо учитывать и предвидеть.
Коляска не дает гармонично развиваться мышечной системе ребенка. Вот заключение российского мануального терапевта П. Траменковского: «Самое интересное, что у каждого младенца возрастом от года до двух, которого я смотрел (Имеются в виду дети, которых носили в слинге. – Прим. Л-С.), мускулатура спины была развита значительно лучше, чем у его сверстников из колясок. То есть нагрузка на растущие кости оказалась меньше, потому что мышцы компенсировали ее. Кроме этого, у детей замечательно развит вестибулярный аппарат, потому что при положении "на бедре" более старший ребенок прикладывает и свои усилия, чтобы соблюдать равновесие».
Столь любимый многими мамами дождевик, который нередко надевается на коляски «на всякий случай», не только закрывает ребенку обзор, но и мешает доступу кислорода, а это, в свою очередь, вредит работе дыхательной, сердечно-сосудистой и нервной систем.
Подросший ребенок, вынужденный сидеть в коляске, недополучает впечатлений или получает их слишком много. Он сидит, пристегнутый ремнями, часто он не видит даже маму, а, когда проявляет недовольство, его стараются отвлечь игрушками. В то время как для развития его мозга и умственной деятельности необходимы, с одной стороны, созерцание и активное изучение окружающего мира, а с другой – физическая и психологическая поддержка мамы. Именно совместное изучение жизни является настоящей естественной методикой раннего развития, столь популярного сегодня.
Активный малыш может даже перевернуть коляску из-за желания достичь цели, что тоже является травмоопасной ситуацией.
Коляска находится на уровне выхлопных газов или чуть выше его, что вредит развитию и функционированию дыхательной и сердечно-сосудистой систем.
Вес коляски очень редко бывает меньше 10 кг. Прибавим к этому постоянно растущий вес ребенка и абсолютную неприспособленность российских домов к использованию коляски и увидим, что это изобретение может быть опасно не только для малыша, но и для молодой мамы, которой зачастую противопоказано поднимать вес больше веса новорожденного.
И, наконец, самый тревожный момент – это сильно повзрослевший контингент детей, которых возят в коляске. Уже нередко можно встретить 2-, 3-, 4-, 5-летнего ребенка, едущего в коляске, из которой он, как правило, уже вырос. Это наносит колоссальный ущерб опорно-двигательному и нервно-мышечному аппаратам. Родителям таких детей кажется, что малыш еще не в состоянии проделать весь путь самостоятельно или он это будет делать слишком медленно. Невольно хочется провести аналогию с инвалидными креслами, которыми немыслимо пользоваться здоровому человеку для более комфортного и менее трудоемкого процесса передвижения.
Уберечь малыша от действительно опасных для его здоровья и психики ситуаций довольно просто. Достаточно взять его на руки, может быть, воспользоваться специальными приспособлениями для ношения ребенка. Однако производители колясок, как, впрочем, и любой другой детской продукции, ловко играют на материнских инстинктах и страхах. Коляски украшают аппликациями, бантиками, им придумывают нестандартный дизайн. Их комплектуют сумками, кармашками для бутылочек, коробочками для сосок, корзинками, дождевиками, накомарниками и пластиковыми окошками, через которые мама может смотреть на своего ребенка.
Да, современные коляски стараются сделать максимально удобными, придумывая системы дополнительной безопасности, используя мягкие, нетоксичные, дышащие и не промокающие материалы, удобные уютные матрасики, кружева, балдахины, игрушки и проч. Но стоит задуматься о том, что это весьма жалкая попытка искусственно воссоздать самое нужное, полезное и безопасное положение для ребенка – нахождение у матери на руках. Недаром коляски появились только в ХIХ веке, несмотря на то, что технические достижения позволяли их создать намного раньше, просто коляска являлась и до сих пор остается опасной для жизни и здоровья ребенка вещью.
Конечно, есть ситуации, в которых коляска жизненно необходима и является незаменимым помощником. Например, если женщина в силу физических особенностей или проблем со здоровьем не может носит ребенка. (Хотя в этом случае лучше живой помощник. – Прим. ред.) Или, когда ребенок заснул НА РУКАХ у мамы, его можно положить в коляску и продолжить свой путь «налегке». Однако в любом случае, стоит серьезнее относиться к использованию этой вещи и выбирать максимально безопасный для ребенка вариант, учитывая опасности, описанные выше.
В заключение хотелось бы напомнить, что коляска не нужна ребенку, она может понадобиться, а может и не понадобиться родителям. Поэтому не стоит включать ее в список необходимого приданого для новорожденного.

Статья не моя, но я во многом согласна с автором. Вред коляски, конечно же, немного преувеличен, но все-таки я считаю, что он есть. Особенно раздражают на улице мамы с колясками, в которых орут новорожденные дети, а они их от этого трясут еще сильнее :)

Вот тут начало: http://www.babyblog.ru/user/anisimovanastya/599640

Продолжение...

В случае Харрисона, решение о переводе дела в суд принимал прокурор Рэй Морроу. За несколько дней до начала судебного разбирательства он дал интервью журналистам, в котором объяснил это следующим образом: «Мы не должны забывать о своей обязанности оберегать детей. Если у вас есть ребёнок, то у вас есть ответственность перед ним. Я считаю себя ярым защитником детской безопасности.»

У Морроу двое детей, им 12 и 14. Его спросили, может ли он представить себя на месте обвиняемого. Прокурор опешил. Потом сменил тему и только 10 минут спустя нашёл для себя ответ на заданный вопрос: «Я думаю, что нет, этого не могло со мной случиться. Я наблюдательный и всегда слежу за своими детьми.»

В деле Калпеппера прокурором служил Ёрл Мобли. Смерть ребёнка – это трагедия, заверил журналистов Мобли, но полицейское расследование не обнаружило состава преступления. Калпеппер поступил непреднамеренно, не играл в рулетку с жизнью ребёнка и не предпринимал рискованных поступков – он просто забыл.

«Самым простым решением в данном случае было бы свалить дело на присяжных, но я не считаю это правильным,» - сказал Мобли. По его мнению, работа прокурора заключается в служении закону, а не в сведении счетов.

«Я не думаю, что принял правильное решение,» - заметил он, - «я абсолютно в этом уверен.»

В подобных случаях нет четких границ между правильно и неправильно, законно и незаконно - каждый прокурор должен принять собственное Соломоново решение. Но государственные служащие тоже люди и неизбежно привносят свои понятия о правосудии и справедливости в и без того сложную ситуацию.

«Забавно, что мы говорим об этом сегодня,» - сказал журналисту Мобли.

У него пятеро детей. День интервью был днём рождения шестого. Дочка Мобли умерла от лейкемии в 1993-м – ей было почти три года.

Мобли молчит – не хочет, чтобы его неправильно поняли.

Он принял своё решение в соответствии с законом, уверяет прокурор, но добавляет: «Я имею некое представление о том, что такое потерять ребёнка, что это делает с человеком.»

После смерти сына Эндрю Калпеппера, отца отправили домой – жить остаток дней с самим собой, с последствиями своей забывчивости. А после смерти сына Майлза Харрисона, отца официально обвинили в преступлении. Его фотография – лицо преследуемого привидения, прижатое к стене в полицейском участке - появилась в газетах и на телевидении. Майлз нанял адвоката. Месяц за месяцем обе стороны собирали документы и интервьюировали свидетелей. Адвокат попытался договориться с прокурором и не доводить дело до суда, но ничего не вышло. Процесс начался.

Судье рассказали, что Харрисон с женой были бездетной парой «хорошо за сорок», страстно желающей завести ребёнка. Они три раза ездили в Россию, проводя по 10 часов в поезде, добирались до российской глубинки, искали ребёнка по детским домам. И, наконец, нашли то, что искали – своего 18-месячного сынишку. Соседка Харрисона рассказала, как наблюдала за прыгающим от счастья новым отцом, катающимся с сыном по газону. Сестра Харрисона дала показания о помощи, которую она оказала брату и его жене в поисках нужного садика – семья потратила недели на то, чтобы найти оптимальное место для ребёнка, которому, после столь сурового начала жизни, нужен был специальный уход.

Мать Харрисона тоже выступала на суде. Майлз был прекрасным сыном и идеальным, любящим отцом, заверила она.

Посеревшая от горя, но неизменно державшая себя в руках жена Харрисона, Кэрол, описала телефонный звонок от мужа, сделанный сразу после того, как он обнаружил тело мальчика в машине. Она в тот момент ехала в автобусе. Всё, что она услышала, взяв трубку, был неразборчивый вопль.

В итоге, судья графства Фэрфакс признал Майлза Харрисона невиновным за отсутствием состава преступления. Судья процитировал объяснительную записку Ёрла Морбли, где тот описывал, почему отказался привлекать к суду Эндрю Калпеппера.

***

Хорошо, значит это не непреднамеренное убийство. А что же это? Несчастный случай?

«Нет, несчастный случай – неудачный термин.»

Автор статьи интервьюирует Марка Варшауэра, хорошо известного во всём мире специалиста по технологии изучении языков, профессора Калифорнийского Университета.

«Словосочетание 'несчастный случай' наводит на мысль, что случившееся можно было предотвратить,» - говорит Варшауэр, - «а слово 'происшествие' превращает происходящее в какую-то мелочь, случайность. Но ведь это не мелочь.»

Варшауэр получил грант Фулбрайта и много путешествовал по миру – раздавал бедным детям третьего мира лэптопы, проводил семинары по повышению детской грамотности с помощью компьютеров. Он работает с детьми всю жизнь. Летом 2003-го года он вернулся в свой офис после ланча и увидел толпу вокруг какой-то машины на парковке. Полицейские взламывали заднее стекло. Только подойдя поближе, Варшауэр осознал, что машина принадлежала ему. В то утро он забыл забросить своего 10-месячного сына, Майка, в ясли. Майк был мёртв.

Варшауэра не привлекли к суду, но в течение многих месяцев он хотел покончить с собой. Это желание потихоньку уменьшилось, но боль и чувство вины остались.

«У нас нет адекватного термина для этого,» - говорит Варшауэр. Но мы должны разобраться, почему такое происходит – и почему это случается с теми, с кем это случается.

***

Дэвид Даймонд сидит в вашингтонской гостинице и тыкает вилкой в остывший завтрак.

«Наша память – это машина,» - говорит он, «и она несовершенна. Сознание приоритезирует всё происходящее по степени важности, но на клеточном уровне память этого не делает. Если ты способен забыть мобильник, ты потенциально способен забыть и ребёнка.»

Даймонд – профессор молекулярной физиологии Университета Южной Флориды и консультант при специальных больницах для ветеранов войны. Он приехал в Вашингтон, чтобы выступить на конференции и доложить о результатах своих исследований о пересечении эмоций, стресса и памяти. Профессор обнаружил, что в некоторых ситуациях самые сложные участки нашего мозга перестают обрабатывать информацию – их захватывает в заложники другая часть памяти, примитивный кусок серого вещества, не изменившийся со времён динозавров, невнимательный, упёртый, неаналитический, да просто тупой.

Даймонд – эксперт в области памяти, но его собственная память оставляет желать лучшего. Недавно он ехал с женой в магазин и совершенно забыл, что сзади, в детском сиденьи, спала внучка. Вспомнил только потому, что рядом сидела жена, которая что-то сказала о ребёнке. Он прекрасно понимает, что было бы, если бы жены не было рядом. Хуже - он знает почему.

Человеческий мозг, уверяет Даймонд, это удивительное, но сплетённое эволюцией "на живую нитку" устройство, в котором более новые и сложные структуры надсажены на кучу прототипов и отбросов эволюции, до сих пор широко используемых животным миром. «Сверху» находятся самые умные, самые подвижные участки мозга: префронтальный кортекс, который думает и анализирует информацию, и гиппокамп, расставляющий и хранящий в памяти приоритеты. А там, внизу, на дне, располагаются базальные ганглии – помощник-автопилот. Когда префронтальный кортекс и гиппокамп занимаются сложными вещами – например, планируют и приоритизируют наш день, тёмные и туповатые, но вполне эффективные базальные ганглии ведут машину. Поэтому мы иногда доезжаем из пункта А в пункт Б и плохо помним, как доехали, какой путь выбрали, и что видели по дороге.

Обычно, говорит Даймонд, это разделение обязанностей работает прекрасно, как симфония. Но иногда эта симфония заканчивается, как Увертюра 1812-го года – вступают пушки и заглушают инструменты.

Даймонд пугал крыс котами и «записывал» электрохимические процессы в мозгах грызунов. Он обнаружил, что стресс – внезапный или хронический – ослабляет участки мозга, функционирующие на более высоком уровне и делает их более беззащитными перед напором угрюмо-доисторических ганглий. Базальные ганглии превращаются в дворового хулигана и третируют "надстройки". Он видел ровно те же процессы в случаях смерти забытых детей в машинах – он исследует эти случаи.

«Качество родительского ухода и любовь к детям – всё, происходящее ДО того – не играют никакой роли.» Даймонд уверяет, что единственные важные в данном случае факторы – это сочетание стресса, эмоций, недосыпа и изменения в расписании. Базальные ганглии производит захват ослабленных и неспособных сопротивляться её напору участков сознания. Память в гиппокампе стирается – как компьютерная программа, поражённая вирусом. И если вовремя не произойдёт перезагрузки – ребёнок заплачет, жена напомнит – то этот кусок памяти может просто исчезнуть.

Даймонд замолкает.

«Я помню один такой случай. Ровно то, что произошло. Слишком много стрессовых факторов, всё как-то неудачно совпало... Я был консультантом в том деле. Как же звали эту женщину...»

Он кладёт вилку на стол и ищет ответа на стенах и потолке, потом медленно качает головой. Предстоящий доклад на конференции добавил стресса в его жизнь, и память начала отказывать. Он не помнит имя.

«Лин Балфур?»

«Да, точно, Лин Балфур! Идеальный шторм.»

Продолжение следует

А нам сегодня 5!

Весим мы 8280, а рост не измеряли еще

Что мы научились в 4 месяца: хохотать, но скромно, ползать через всю комнату по-гусеничному, стоять на четвереньках. Очень сильно любим стоять на ножках, когда держим за руки. Пытается сам встать в кроватке, но еще не понимает, как это сделать

Кушаем только мамину сисю, через 4 недельки будем вводить прикорм.

Просто захотелось поделиться этим...

Джин Вайнгартен (Gene Weingarten) - oдин из лучших американских журналистов и один из моих любимейших. В прошлом году он получил заслуженного Пулитцера за статью о великом скрипаче Джошуа Белле, который пару часов играл в вашингтонском метро и собрал меньше $40. В сегодняшнем журнале Вашингтон Пост (Washington Post Magazine) Вайнгартен опубликовал потрясающую статью о феномене забытых в раскалённой машине детей. Статья произвела на меня такое впечатление, что мне захотелось её для вас перевести, тем более, что один из главных героев - печально известный Майлз Харрисон, забывший прошлым летом в машине мальчика, усыновлённого из России. Не спешите делать выводы. Почитайте. Я попытаюсь перевести это в течении нескольких дней и буду вывешивать тут кусками. Сегодня первая часть. Если вы читаете по-английски и можете выкопать оригинал - читайте Вайнгартена. Он пишет куда лучше, чем я.

Подзащитный был необъятен, хорошо за 300 фунтов, но горе и стыд перевешивали и тянули его к земле. Он сгорбился на жёстком деревянном кресле, в котором едва помещался, и тихо всхлипывал, заливая слезами салфетку за салфеткой и нервно дёргая ногой под столом. В первом ряду наблюдающих за процессом сидела его онемевшая жена и с отсутствующим взглядом теребила обручальное кольцо на пальце.

Комната напоминала склеп. Свидетели говорили тихо и рассказывали о событиях настолько болезненных, что многие из них теряли над собой контроль. Медсестра, описывавшая поведение подзащитного, когда того доставила в больницу полиция, плакала. Он был почти кататоник, вспоминала она, с зажмуренными глазами и раскачивающимся взад и вперёд телом, запертый от мира своей неописуемой душевной мукой. Долгое время он молчал, пока медсестра не села рядом и не взяла его за руку. Тогда он заговорил – сказал, что не хочет никаких транквилизаторов и не заслужил избавление от этой боли. Он хотел прочувствовать её всю, до капли, а потом умереть.

Штат Вирджиния судил его за непреднамеренное убийство (manslaughter). Факты никем не оспаривались. 49-летний Майлз Харрисон был милейшим человеком, порядочным бизнесменом и заботливым, ответственным отцом – до того дня прошлым летом, когда, замотанный проблемами на работе и отвечая на бесконечные телефонные звонки сотрудником и клиентов, он забыл отвезти своего сына Чейза в садик. Малыш, пристёгнутый ремнями к детскому сиденью, медленно испёкся в раскалённой жарким июльским солнцем машине.

Страшная, необъяснимая ошибка, которой невозможно найти оправдание. Но являлась ли она преступлением? Ответ на этот вопрос должен был дать судья.

В какой-то момент, во время перерыва, Харрисон неуверенно поднялся на ноги, повернулся, чтобы покинуть зал заседаний, и увидел, в первый раз, что за его позором наблюдали другие люди. Огромный мужчина опустил глаза и качнулся; кто-то поддержал его. Хватая ртом воздух, он вдруг выкрикнул странным, причитающим фальцетом: «Мой бедный мальчик!»

Группа детей из соседней школы пришла в суд на запланированную экскурсию. Учительница явно не ожидала такого. Буквально через несколько минут ошарашенный детей торопливо вывели из зала.

Процесс продолжался три дня. И все три дня на одном из последних рядов сидели две женщины, потратившие много часов, чтобы доехать до Вирджинии. В отличие от большинства присутствующих, они не были ни родственницами, ни друзьями, ни сотрудницами обвиняемого.

«...нижняя часть тела была красной или красно-сиреневой...»

Когда обвинитель зачитывал самые страшные, невыносимые показания - свидетельство патологоанатома – женщины на заднем ряду прижимались друг к другу.

«...зелёные пятна в области живота... поражение внутренних органов... оползающая кожа... внутрення температура достигает 108 градусов Фаренгейта к моменту смерти...»

Мэри – та, что постарше и понижа – задрожала. Лин – моложе, выше, с длинными золотистыми волосами – притянула её к себе, обняла. Они долго сидели так, склонив головы, держась за руки.
Когда процесс закончился, Лин Балфур и Мэри Паркс тихо покинули зал, не привлекая ничьего внимания. Они не хотели присутствовать на этом суде, но чувствовали себя обязанными – перед подсудимым и в огромной степени перед самими собой.

Это было по меньшей мере необычно: в одной комнате собралось три человека, объединённые одним и тем же страшным эпизодом в биографии – все трое случайно убили своих детей. Убили одинаково, необъяснимо и очень "современно".

***

Официально это называется "смерть от гипертермии". Перегрев. Когда это случается с маленькими детьми, детали чаще всего очень похожи: во всех отношениях любящий и внимательный родитель в один прекрасный день оказывается занят, или чем-то отвлечён, или расстроен, или запутан какими-то изменениями в расписании, и просто... забывает ребёнка в машине. Это случается в Соединённых Штатах примерно 15-25 раз в год, где-то между поздней весной и ранней осенью. Сезон на носу.

Ещё пару десятилетий назад это происходило довольно редко. Но в начале 90-х эксперты по автобезопасности объявили, что подушки безопасности(airbags) могут убить детей и предложили переставить детские креслица на заднее сиденье. Потом, ради ещё большей безопасности самых маленьких пассажиров, родителям начали рекомендовать поворачивать детские сиденья лицом назад. И если мало кто мог тогда предположить страшные последствия уменьшения «видимости» ребёнка для родителей, то... кто обвинит их в этом? Ну кто способен забыть собственного ребёнка в машине?

Как выяснилось, богатые люди могут. И бедные. И средний класс. Родители всех возрастов и национальностей. Матери забывают детей также часто, как и отцы. Это случается с хронически рассеянными людьми и с фанатически организованными, с выпускниками университетов и с едва-грамотными. За последние десять лет это случилось с зубным врачом, с почтальоном, с социальным работником, с полицейским, с бухгалтером, с солдатом, с помошником адвоката, с электриком, с протестантским священником и со студентом ешивы. Это случилось с медсестрой, со строителем, с заместителем директора школы, с психологом, с профессором колледжа и с изготовителем пиццы. Да, и с педиатром. И с тем, кто «делает ракеты».

В прошлом году это произошло три раза за один день – худший день худшего года для страшного явления, которое не собирается никуда исчезать.

Факты слегка разнятся, но один страшный момент присутствует всегда – момент, когда родитель осознаёт, что он сделал, причём иногда после телефонного звонка от няни или супруга/супруги. За этим следует панический рывок к машине. Там их ожидает худшее – худшее в мире.

У каждого случая свой жуткий «росчерк». Один отец запарковал машину рядом с карнавалом. Когда он обнаружил тело своего сына, рядом весело заливались гармошки. Другой отец захотел покончить со своими мучениями и попытался вырвать у полицейского пистолет. Несколько человек – включая Мэри Паркс – приехали в детский садик, чтобы забрать ребёнка, которого они якобы привезли туда утром, так и не заметив труп на заднем сиденьи.

В Теннесси одному бизнесмену придётся жить вот с чем: три раза в его машине сработал аларм-детектор. Ребёнок так бился, что машина начинала гудеть. И три раза папа выглядывал в окно, смотрел на раскалённую как бройлер парковку, не видел никого рядом с машиной и выключал сигнал ремоутом через стекло. После чего спокойно продолжал работу.

***

Возможно, никакой другой акт человеческого безрассудства не бросает такой вызов общественным представлениям о преступлении, наказании, правосудии и милосердии. Согласно статистике, в 40% подобных случаев полиция рассматривает факты и принимает решение не возбуждать уголовное дело, постановив, что смерть ребёнка была несчастным случаем, и что страшная «ошибка» памяти уже вынесла забывчивому родителю пожизненный приговор вины и боли, намного превосходящий любой возможный приговор суда или присяжных.

Но в 60% случаев прокурор, рассмотрев практически идентичные факты через призму того же же законодательства, решает, что «небрежность» привела к столь чудовищным последствиям, что её в данном случае можно классифицировать как преступление и преследовать по всей строгости закона.
Так уж случилось, что всего за пять дней до того, как Майлз Харрисон забыл своего сына в машине на парковке своей компании по перевозке бизнес-офисов, очень похожий случай произошёл в паре сотен миль к юго-востоку, в том же штате. Устав после долгого рабочего дня, электрик по имени Эндрю Калпеппер забрал сынишку у родителей, приехал с ним домой, зашёл в дом и... напрочь забыл, что оставил мальчика в машине. Эндрю свалился на диван и уснул. Ребёнок умер.

Харрисона привлекли к суду. Калпеппера – нет. В обоих случаях решение об уголовном преследовании принимал всего один человек. Просто это были разные люди.

Продолжение следует

У малыша, которому почти 4 месяца начался кашель. Начался сразу продуктивный. Был весь день, врач прописала эриспал сироп. Давала на протяжении всего дня, а на следующий день поехала к платному врачу, который прописал стоптусин. И я убрала эриспал и начала со вчерашнего обеда давать стоптусин, а к вечеру кашель усилился и изменил свой характер. Стал менее продуктивным, а более крикливым каким-то... ночью кашлял раз 7 точно... температуры нет и ничего, кроме кашля тоже. Позвонила своей участковой, но та сказала, что если кашель не уменьшается сразу, то нужно начинать антибиотики... а платный врач нам поставил диагноз ОРВИ. Я знаю, что при ОРВИ антибиотики не помогают... мучаюсь, голова кругом... что посоветуете? Как быть?