Около пяти утра в понедельник внутри меня что-то щелкнуло, и я поняла, насколько была права, постелив на наш диван строительную пленку две недели назад. Постельное белье все время скользило, зато теперь не надо было спасать мебель, мы лежали и спокойно обдумывали тот факт, что сегодня увидим нашего сына. Отошли воды. Первое, что я сделала – позвонила акушерке. Акушерка сказала, чтобы мы пили масло вечерней примулы и Флоравит, а ей звонили, когда схватки будут идти с периодичностью не реже 7 минут.
Попробовала спать – не получилось. Пока схватки были слабыми, ходила по квартире и доделывала дела. Около десяти часов боль стала заметнее, мы легли в ванну и стали пропевать схватки. Звук «Ом» действительно отлично ложился на боль и всю ее вытягивал в вибрацию голоса. Действительно хороший прием для самого начала родов. Из ванны вылезать не хотелось совсем. Муж принес гитару и мы стали петь. Начали только что выученного «Итальянца», но на строках «Может, то, что я ждал, уже началось/ И я кружусь в фантастическом танце» я поняла, что, действительно, началось. Дышать медленно и глубоко уже не получалось, и мы позвонили акушерке. Она наказала нам принять гомеопатию, встать под душ и нюхать масло вербены. Гомеопатия схватки не сняла – это было правильно, потому что каулофиллум снимает только ложные схватки, а мои были самыми настоящими. Масло вербены пахло гадко, но из уважения к его цене я упорно нюхала. Принцип «Уплочено – понадкусаю!» оставался со мной даже в самую трудную минуту. Яся была уже в пути.
Муж вытащил меня из ванны, и я легла на кровать страдать дальше. Дышала уже часто, как завещала женская консультация. Вскоре пришла акушерка, посмотрела меня и сказала, чтобы я прекращала паясничать, ибо раскрытие ничтожное и вообще все это мне кажется. Я пришла в ужас: «Это только начало? Господи, что же дальше-то?» Она принесла мне стакан красного сухого, я выпила в надежде на отруб мозга, но его не произошло, да и вино во мне задерживаться не захотело. Сказав мужу, чтобы дал мне поспать, наша midwife закрыла дверь в комнату и пошла читать книжку на кухню. Супруг ее не послушался и пришел ко мне. Что бы я делала без мужа, я плохо себе представляю. Моральная устойчивость – не мой конек, мне обязательно надо было держать кого-то за ручку. Изо всех сил пыталась эту ручку не покусать, но пару раз за роды все-таки тяпнула супруга. Около четырех часов мы жили от схватки до схватки. Между схватками боли действительно нет, вообще нет. Я расслаблялась, а на схватке просила мужа ломать мне руку. Он сжимал мою кисть до хруста, и волшебные ощущения отлично распределялась между двумя болевыми точками – рукой и животом.
Около трех часов дня мы опять перебрались в ванную, но долго я там не высидела – поняла, что пора… Акушерка посмотрела раскрытие – 4 пальца. Многовато… Поехали в роддом? Поехали!
Я вылезла из ванны и переместилась на пол в большую комнату. Краем уха я слушала разговор акушерки с моим мужем на предмет того, как мы поедем в роддом – своим ходом или на скорой. И тут начались потуги. Больше всего на курсах нас пугали тем, что начать тужиться раньше времени – это верная травма для ребенка. Я громко объявила о своем бедственном положении, и вокруг меня стали тихонько паниковать. Между потугами боли тоже не было, и я принимала живое участие в обсуждении своей доли. Поехали в роддом что ли? – спросила акушерка, и я твердо ответила: Ни за что!
Акушерка и супруг стали звонить в платные службы скорой помощи, которые одна за одной отказывались к нам ехать, мотивируя это пробками, опасностью родоразрешения непосредственно в карете и прочими бюрократическими препонами. Наконец, четвертая служба с оптимистичными названием «Шанс» согласилась выехать. Люди в белых халатах обещали прибыть через 40 минут.
Акушерка посмотрела меня – раскрытие было полным, потуги было не удержать. Ну и тужься, раз хочется, - спокойно сказала акушерка, и мы стали тужиться. Во время очередной передышки я услышала звонок домофона и шепот в прихожей: "А че так тихо?" – в комнату ввалились трое в синих комбезах. Вот они, ангелы Чарли, они не дадут мне пропасть, - мелькнуло в голове, и я окончательно успокоилась. По мнению многих, именно в этот момент надо было начать волноваться, но, хвала Небесам, мысль о том, что я рожаю «под забором» меня на тот момент не посетила.
Тужились мы долго, как выяснилось впоследствии – около двух часов. Боли почти не было, была тяжелая работа. Я каждый раз обещала малышу, что вот на этот раз все произойдет, но сил не хватало, и ребенок уходил обратно. Вопреки общественному мнению, мозг в родах не отключился, я размышляла о разных посторонних вещах вроде грозы за окном и звуках улицы. В 16.50 поняла, что хватит мучить ребенка, надо поднажать, и с бурлацким кличем под бурные улюлюканья фанатов подарила жизнь маленькому мальчику. Рожала я на четвереньках, поэтому не увидела ребенка сразу, а только услышала, как он закричал. Веселые мужские голоса стали наперебой хвалить меня и младенца, боль улетучилась, а акушерка уже просовывала мне моего карапуза в пеленке. Я посмотрела на свое дитя и удивилась его огромным, как мне показалось, размерам, особенно размеру головы. Малыш явился на свет, прижимая ладошки с щекам, однако обошлось без травматизма.
Следующие шесть часов были одним сплошным удовольствием. Сначала родилась плацента, потрясающая по красоте и сложности штука. Мы с врачами некоторое время рассматривали ее, потом убрали в мешок. Муж торжественно перерезал пуповину. Затем новоявленную мамашу одели, дите запеленали, и все вместе веселой компанией поехали в роддом. Ехать было весело. Я лежала на каталке, малышок сосал грудь, акушерка с моим супругом травили байки, а бригада врачей боролась с самой злостной из московских напастей – пробками. Мы летели по встречной с мигалками и матюгальником, поворачивали через две сплошные и проезжали на красный. Было весело!
В роддоме нас вынули из машины и повели регистрироваться. Та же процедура ожидала бы меня в процессе родов и задним числом я содрогнулась от чудовищной циничности процесса. Мою нервную систему пожалел сам Создатель, и я буквально захлебывалась от восторга, диктуя тете в приемном покое мои входные данные. Затем мы прошли в ту самую палату, где я должна была рожать. Остается сказать спасибо прогрессу, который наконец-то затронул нашу родину. Палата действительно напоминала скорее комнату в отеле, нежели «пыточную» (в подвалах Лубянки), в каких ежедневно рожают тысячи российских женщин, перепуганных, перекаченных лекарствами, доведенных до исступления болью и равнодушием окружающих. В мой «номер» акушерка принесла Кузьму (он имел полное право называться своим именем, которое было нам известно еще 9 месяцев назад), а вскоре к нам пришел новорожденный ПАПА. Ребенка вскоре унесли на осмотр, к нам пришел неонатолог, и мы стали писать отказы – от прививок, от докармливания, от обработки альбуцидом и пр. пр. пр. Тут же нам был объявлен вес (3790 гр.) и рост (55 см) новорожденного. Акушерка попрощалась с нами, а мы остались ждать акушера-гинеколога. Наталья Евгеньевна оказалась мировой теткой и, посовещавшись с усатым неонатологом, отпустила нас на все четыре стороны. Мы созвонились с моей сестрой и заказали вынос тел на 9 вечера. К плотно запертым воротам роддома родственники прибыли около 22 и очень удивили привратницу, заявив, что приехали на выписку. Какое-то время ушло на выяснение обстоятельств, и вот в полной темноте я со своими двумя любимыми мужчинами выплыла из здания роддома. Линяли мы почти без свидетелей, по-тихому. Быстро добрались до дома и легли спать. Вернее, я легла, а родственники еще долго метались по квартире. Спать в эту ночь не пришлось – всем, кроме Кузи, он дрых, как сурок. А вот я смотрела на него и не могла оторвать глаз.
Следующие два дня был постельный режим, а на третий к нам пришли гости. Первой была патронажная сестра из районной поликлиники, милая и фиолетово настроенная девушка. Вторым пришел доктор, которого я тут же за глаза окрестила Прокопом… ну или Никифором, а, может, и Дормидонтом (впоследствии оказалось, что я ошибаюсь и зовут нашего участкового Евсевий Бец). Дедуля, очевидно, видел царя и помнил все, что по поводу новорожденных рекомендовали во времена Крупской. Мы хором покивали, чем несказанно обрадовали Мафусаила. Третьим гостем была наша акушерка, которая объяснила нам, как купать, обрабатывать и кормить малыша, а также посмотрела мое состояние.
Вот так приблизительно и появился на свет наш первенец.
