Гонзалес 17
ПедагогикаВаш ребенок честный
"И как нас напрягает его чеcтность! Мы находим самые обидные и оскорбительные слова, чтобы обозначить то, что он говорит, что думает: "Почему этот человек черный?" ("Не будь таким наглым!") "Я хочу шоколадку!" ("Не будь таким упрямым!") "Я не хочу горох!" ("Не капризничай!") "Почему я должен мыться? Я не грязный!" ("Не будь таким своенравным!") Когда вы применяете такие часто распространенные у взрослых качества: лицемерие, хитрость, обман?.. Вам они свойственны, когда замечаете, что можете избежать наказания, если вы скажете неправду или промолчите. Учитель должен на минуту покинуть класс и поручает старосте класса Карлосу проследить за остальными. Почетная обязанность состоит в том, чтобы со скрещенными на груди руками ходить между партами и делать замечания детям, которые разговаривают. Один мальчик без причины встает с места. Карлос, согласно своим обязанностям, требует, чтобы он сел, тот не хочет. Карлос приближается к нарушителю с намерением вернуть его за парту, правда, неясно, как. Со сложенными руками они толкают друг друга, наконец, смеются, смеется и весь класс. На пике веселья входит учитель, очень сердитый. Карлос пытается оправдаться, но учитель не слушает объяснений. Он только угрожающим тоном спрашивает: - Ты думаешь, можно смеяться, когда тебе поручено следить за классом? - Да! - отвечает Карлос и получает оглушительную затрещину. - Ты думаешь, можно смеяться, когда тебе поручено следить за классом? Теперь Карлос отвечает не сразу. Он испуган, страх сковал его. Он пытается понять, чем он заслужил такое обращение? Его ударили не потому, что он играл на уроке, он только ответил на вопрос. И он сказал правду. Очевидно, учитель хочет, чтобы он сказал "нет". Может, нужно ответить "нет" и так спасти свою шкуру? Карлос пытается оправдать перед собой это "нет", отчаянно ищет причину изменить свой ответ. И не находит. Если бы вопрос был: "Разве разешено смеяться, когда тебе поручено следить за классом?", он бы ответил "нет". Он не знал, что этого нельзя делать, но теперь знает: злость учителя ему ясно показала, что это зaпрещено. Но вопрос был: "Ты думаешь, можно смеяться,..?" "Да, - думает Карлос, - я считаю, можно. Я действительно так думаю, это правда, нельзя ответить иначе". Он не собирается быть героем, он не хочет утереть нос учителю, он только хочет сказать правду, и сквозь слезы и всхлипывания он снова говорит "да". Учитель отпускает ему еще одну сильную затрещину, и с горящими глазами, красным лицом и ужасно грозным голосом он повторяет свой безжалостный вопрос: - Ты думаешь, можно смеяться, когда тебе поручено следить за классом? Сколько ударов может вынести семилетний мальчишка? Карлос медлит, хочет сказать "да" и боится. С трудом он глубоко вздыхает, давит в себе всхлипывания, произносит жалкое "нет" и заливается горькими слезами. Эта сцена разыгралась 35 лет назад. А Карлосом, как вы уже, наверное, догадались, был я. Я не помню боли от урадов, я не помню чувства унижения. Я помню удивление, неимоверный ужас, растерянность... и, прежде всего, ярость и бессилие. Потому, что меня заставили солгать." К. Гонзалес, "Расти в любви".
"И как нас напрягает его чеcтность! Мы находим самые обидные и оскорбительные слова, чтобы обозначить то, что он говорит, что думает: "Почему этот человек черный?" ("Не будь таким наглым!") "Я хочу шоколадку!" ("Не будь таким упрямым!") "Я не хочу горох!" ("Не капризничай!") "Почему я должен мыться? Я не грязный!" ("Не будь таким своенравным!") Когда вы применяете такие часто распространенные у взрослых качества: лицемерие, хитрость, обман?.. Вам они свойственны, когда замечаете, что можете избежать наказания, если вы скажете неправду или промолчите. Учитель должен на минуту покинуть класс и поручает старосте класса Карлосу проследить за остальными. Почетная обязанность состоит в том, чтобы со скрещенными на груди руками ходить между партами и делать замечания детям, которые разговаривают. Один мальчик без причины встает с места. Карлос, согласно своим обязанностям, требует, чтобы он сел, тот не хочет. Карлос приближается к нарушителю с намерением вернуть его за парту, правда, неясно, как. Со сложенными руками они толкают друг друга, наконец, смеются, смеется и весь класс. На пике веселья входит учитель, очень сердитый. Карлос пытается оправдаться, но учитель не слушает объяснений. Он только угрожающим тоном спрашивает: - Ты думаешь, можно смеяться, когда тебе поручено следить за классом? - Да! - отвечает Карлос и получает оглушительную затрещину. - Ты думаешь, можно смеяться, когда тебе поручено следить за классом? Теперь Карлос отвечает не сразу. Он испуган, страх сковал его. Он пытается понять, чем он заслужил такое обращение? Его ударили не потому, что он играл на уроке, он только ответил на вопрос. И он сказал правду. Очевидно, учитель хочет, чтобы он сказал "нет". Может, нужно ответить "нет" и так спасти свою шкуру? Карлос пытается оправдать перед собой это "нет", отчаянно ищет причину изменить свой ответ. И не находит. Если бы вопрос был: "Разве разешено смеяться, когда тебе поручено следить за классом?", он бы ответил "нет". Он не знал, что этого нельзя делать, но теперь знает: злость учителя ему ясно показала, что это зaпрещено. Но вопрос был: "Ты думаешь, можно смеяться,..?" "Да, - думает Карлос, - я считаю, можно. Я действительно так думаю, это правда, нельзя ответить иначе". Он не собирается быть героем, он не хочет утереть нос учителю, он только хочет сказать правду, и сквозь слезы и всхлипывания он снова говорит "да". Учитель отпускает ему еще одну сильную затрещину, и с горящими глазами, красным лицом и ужасно грозным голосом он повторяет свой безжалостный вопрос: - Ты думаешь, можно смеяться, когда тебе поручено следить за классом? Сколько ударов может вынести семилетний мальчишка? Карлос медлит, хочет сказать "да" и боится. С трудом он глубоко вздыхает, давит в себе всхлипывания, произносит жалкое "нет" и заливается горькими слезами. Эта сцена разыгралась 35 лет назад. А Карлосом, как вы уже, наверное, догадались, был я. Я не помню боли от урадов, я не помню чувства унижения. Я помню удивление, неимоверный ужас, растерянность... и, прежде всего, ярость и бессилие. Потому, что меня заставили солгать." К. Гонзалес, "Расти в любви".