пустота...
Мужчина заказал продавцу хлеб, потом ещё что-то.
Она стояла, ожидая своей очереди, и бесцельно смотрела по сторонам. Вдруг этот мужчина повернулся в её сторону, и она увидела его глаза — они были пусты. Глаза мертвеца.
Он о чём-то говорил, что-то спрашивал, а она смотрела на него и никак не могла понять: неужели мертвецы могут говорить, неужели им нужен хлеб?
В магазине было ещё несколько человек, и ей стало интересно: увидел ли кто-нибудь то же, что и она.
Женщина оглянулась, и... (о Господи!) увидела ещё несколько человек с пустыми, ничего не выражающими взглядами: ни горя, ни радости, ни восторга, ни испуга — абсолютно никаких чувств.
Казалось, что жизнь давно оставила эти тела, и только по инерции они продолжали ходить, говорить, думать.
Что они чувствуют? О чём думают живые мертвецы, и есть ли вообще мысли в их головах?
Потом она испугалась. Ей захотелось побыстрее оказаться у себя в комнате, чтобы посмотреть в зеркало и убедиться, что в её глазах ещё горит огонёк, рождаемый жизнью.
Она стояла, ожидая своей очереди, и бесцельно смотрела по сторонам. Вдруг этот мужчина повернулся в её сторону, и она увидела его глаза — они были пусты. Глаза мертвеца.
Он о чём-то говорил, что-то спрашивал, а она смотрела на него и никак не могла понять: неужели мертвецы могут говорить, неужели им нужен хлеб?
В магазине было ещё несколько человек, и ей стало интересно: увидел ли кто-нибудь то же, что и она.
Женщина оглянулась, и... (о Господи!) увидела ещё несколько человек с пустыми, ничего не выражающими взглядами: ни горя, ни радости, ни восторга, ни испуга — абсолютно никаких чувств.
Казалось, что жизнь давно оставила эти тела, и только по инерции они продолжали ходить, говорить, думать.
Что они чувствуют? О чём думают живые мертвецы, и есть ли вообще мысли в их головах?
Потом она испугалась. Ей захотелось побыстрее оказаться у себя в комнате, чтобы посмотреть в зеркало и убедиться, что в её глазах ещё горит огонёк, рождаемый жизнью.
