Интересны все мнения!
Машкина жизнь всегда была похожа на ее школьные сочинения — листок строго разлинованный, строчечки ровные, текст написан красиво, с наклоном, новая мысль -каждый раз с красной строки. Все четко, правильно, строго по графику — но без творческого беспорядка на полях, сотни раз перечеркнутых слов, стрелочек для указания, что «вот это должно быть за этим, а потом вот это и дальше еще через 2 строки». Она считала, что жизнь у нее размеренная, без неприятных сюрпризов, без сумасшедших вечеринок в выходные с последующим похмельем в понедельник. И муж у Машки был такой, который идеально вписывался в эту размеренную жизнь — тихий, умный, скромный интеллигент, который работает с 9 до 18, раз в месяц приносит домой определенную сумму «на хозяйство», молча ест стандартную яичницу на завтрак и жаренную картошку с мясом на ужин, и послушно берет приготовленные с вечера котлеты с макаронами на обед. Машка всем говорила, что у них хорошая семья — ровные отношения без скандалов, без битья посуды, без выяснения «что это за курва тебе глазки строила?!».
В бархатных сапожках
По дорожке не спеша,
Тихо-тихо-тихо шла.
А навстречу старичок,
В шляпе с тросточкой сверчок.
- Шлю поклон я Вам!
Как дела, Мадам?
С Вашими б ногами
Скакать быстрее лани,
А Вы плететесь кое-как.
- Дело, в общем-то, пустяк:
Мне сапог девятый
Немного маловатый,
А десятый правый,
Ну, совсем дырявый.
Третий с пятым перепутался,
А восьмой в траве запутался.
Мой четвертый потерялся,
У других каблук сломался.
А двенадцатый сапог
Утром в лужице промок.
Ах, скажите сами
Что делать с сапогами?
- Не беда, Мадам,
Я совет Вам дам,
Летним тепленьким деньком
Лучше бегать босиком.
Неслышен даже сердца стук.
Я ничего не замечаю ,
Я слышу только этот звук...
Неслышен старый хлодильник,
Как льется ток на проводах.
Не слышно как жужжит мобильник,
Как стрелки тикают в часах...
Я ничего не замечаю,
Я слышу лишь её одну!
И нет уже в той чашке чая...
Почаще бы мне слышать тишину!
7-30 утра, а все перекрыто. Москва встала. Оказывается Володя и Дима едут. Куда едут в такую рань? Непонятно….Выяснилось через час. Звонок в дверь. Олясик открывает дверь.
-Ну ма-а-а-ам!! – возмущенный голосок моего двухмесячного сынишки возвращает меня к реальности. Я фокусируюсь на своем занятии по вытиранию детской каки.
- Что?!
- Хорош тереть, замечталась!! Возьми наждачку и себе причинное место обрабатывай! – Я чувствую, как начинаю закипать. Впрочем, за последние 2 месяца я к такому состоянию привыкла, адаптировалась и уже не обращаю внимания на ежедневные миллионые потери нервных клеток.
- Прикрой свой очаровательный ротик и дай мне закончить! Мне виднее, когда хватит, а когда нет! Ты без году неделя как родился, а я уже не знаю, куда деваться от твоих наставлений! Все дети- как дети, нет, досталось мне чудо природы – говорящий младенец!!
- А чего ты жалуешься-то??? Мамаши мучаются, неделями не спят, пытаются понять, что мелкий требует, злятся, переживают, а я те сразу говорю-хочу жрать, хочу спать, хочу настроение портить!
- Да ты меня радости материнства лишил! Я хочу нянчить маленького беспомощного малышика, любоваться им, его нежными складочками, лепетанием, первыми «агушками», а не бегать на поводу у полуметрового домашнего садиста! – мне наконец удается впихнуть толстенькое тельце в подгузник и синие ползунки. Васька неторопливо вытягивает наверх пухлые ручки, лениво зевает и капризно заявляет:
- Ну че, может, погуляем? Воздухом подышу, посплю малек, да и ты отдохнешь? Только переодень меня, я не люблю синий, ты знаешь.
- Ничего, под комбезом не видно, зато тепло в них. – Я застегиваю пуговицы.
- Ах так? – и я в полном онемении слышу недвумысленные звуки, ясно дающие понять, что опять надо менять пампик..
- ВАСЯ!! – Я уже не знаю, мне смеяться или плакать.
- Что Вася - то??! Назвала именем, как кошака помоечного, еще и морально меня прессуешь - напяливаешь на меня эти омерзительные панталоны! Не хо-чу! – Васька демонстративно пытается отвернуть голову, отчего она у него неловко плюхается щечкой на подушку. Я невольно улыбаюсь.
- Чего лыбишься? – как ушатом холодной воды окатил. Спускаюсь с небес на землю и, ворча себе под нос гневные словечки, стягиваю с сына все вещи, мою, переодеваю под кучу язвительных комментариев, и мы, наконец, выходим на улицу.
Гуляем мы по несколько часов в день, в парке возле дома. Ну как возле дома – минут двадцать пешком не спеша. Всю дорогу я думаю о том, как скажу любимому мужу, Когда он вернется с севера, о том, что у нас, мягко говоря, не совсем обычный сын. Пытаюсь отмахнуться от этой мысли, но она назойливо бумерангом возвращается в мю взрывающуюся голову. Последний поворот – и я с коляской заезжаю в ворота парка, погружаясь в прохладную умиротворяющую тишину. Прохожу немного вперед, съезжаю с основной аллеи в сторону, мимо конюшни, старого дуба и давно пересохшего пруда и с облегчением вижу, что облюбованный мной уголок с поваленным деревом абсолютно безлюден. Я сажусь на чуть пахнущий сыростью ствол, достаю из рюкзачка книгу и, покачивая ногой коляску, открываю первый попавшийся рассказ. Мою идиллию нарушает нетерпеливый шопот:
-Есть кто? – сын осторожно приоткрывает глаз.
- Да, вон стоят, спи - мои щеки медленно краснеют.
- Врешь же, я в дырочку вижу, что пусто, - Васька радостно улыбается, поймав меня на маленькой хитрости и желании побыть самой с собой.
- Ну ладно, чего хотел-то? – я все еще тешу себя надеждой дочитать историю до конца.
- Сисю дай, а? – жалобно скулит сын.
- Ты же ел перед выходом!!! – я понимаю, что уже не отделаюсь, но все еще вяло сопротивляюсь.
- Я еще хочу! – слышу уже плаксивые нотки и начинаю раздеваться.
- Вот застужу себе грудь - будешь знать! Переведу тебя на смесь – и все! – я беззлобно ворчу, начиная его кормить. – Специально же просила тебя как человека – «Вась, ну поешь ты нормально перед прогулкой», нет, тебе надо выпендриться как всегда!! Сын отрывается от груди и заявляет:
- Да, кстати, я подумал – не называй меня больше Васькой. Терпеть не могу это имя!
- и как же мне тебя, родной, называть-то?! – я опять вскипаю.
- Нууу….. – он хитро прищуривает глазки, - хотя бы Базиль. Вроде как и по-твоему, а звучит благородно! – Я задыхаюсь от смеха.
- Ха-ха-ха, Базиль Иваныч! Ты бы еще Навуходоносором назвался, чудо в перьях!! – у меня выступают слезы. Васька обиженно утыкается в грудь и, сопя, продолжает трапезу. Я все еще не могу успокоиться и, периодически выдавая смешки, смело говорю:
- Я о ребенке семь лет мечтала. О маленьком родном человечке, непонятно лопочущем детские словечки, трогательно прижимающемся ко мне, любящем и нуждающемся во мне, о котором я буду заботиться, делать все, что для него лучше, чтобы он был вот такой вот только МОЙ малыш. И поскольку ты, ВАСИЛИЙ, уничтожил на корню все мои мечты о НОРМАЛЬНОМ ребенке, я хочу хоть что-то иметь из того, о чем думала всю беременность. Поэтому я буду называть тебя Васей, Василием, Васюткой – в честь деда, который тебя не успел увидеть, и теперь я думаю - слава Богу, что не успел! А то бы у него еще и инфаркт случился!
- Вку-у-у-сно! – сын сыто причмокивает и довольно прикрывает глазки, отвалившись от груди, - Наелся, как бобик на помойке! – Проигнорировав мою тираду, Васька зевает и просится в коляску. Я бережно кладу его и ныряю в книгу с головой, забывая о том, где я и кто я. В книге лето, тепло, я почти физически ощущаю прикосновения ласкового солнышка, ловлю полнейший кайф и вдруг просыпаюсь в промозглой полутьме от сердитого голоса:
- Эй, соня, почки отморозишь, не май месяц! – Я стряхиваю с себя остатки чудесного сна и с трудом встаю на затекшие ноги.
- Почему раньше не разбудил? – я с возмущением засовываю книгу в рюкзак, китайская молния не поддается промерзшим рукам, но я пока не злюсь. Я пока вспоминаю сладкий сон и терпеливо продолжаю собираться.
- Жалко было. Ты так крепко уснула. Ну чего стоишь? Шевели копытами, темнеет, не видишь? Давай домой, Страшно. – В парке и правда жутковато от недружелюбного шелеста прошлогодней листвы и полнейшей безжизненности голых деревьев. Я торопливо иду в сторону дорожки, молча выслушивая все, что мне высказывает сын.
Дома я ставлю чайник, делаю бутерброды и сажусь играть в шахматы с Васькой. Он с подозрением рассматривает мой бутер и брезгливо спрашивает:
- Огурцов нет? А то мною в прошлый раз можно было шарик накачать!
- Нет, не положила. Тебе шах, – я довольно оглядываю доску, оценивая позицию, и предвкушаю победу.
- Ох, женщина, когда ж я тебя играть-то научу! – Васька театрально вскидывает брови, изображая нечеловеческую муку.
- Пешку С2 – С3 поставь, - небрежно говорит сын, и я мрачнею от нехорошего предчувствия. Так и есть – победа опять откладывается.
- Давай в салки поиграем, - издевательски предлагаю ему, - проигравший моет посуду!
Васька недоуменно на меня смотрит и ехидно парирует:
- Че с тобой играть – куда в квартире не ткнешь, везде ты и твои 75 кило, с которыми ты все не расстанешься! – Я не уступаю:
- А у тебя голова больше по объему, чем грудь! И шеи нету! Ножки кривые, шкура, как у шарпея, и затылок сзади протерт!! Вот!
- Фу, дура. Двадцать семь лет, а ведешь себя как девчонка пошли спать лучше, - Васька демонстративно делает потягух и прикрывает глаза.
Мы купаемся, расправляем постель, периодически переругиваясь, и, наконец, сын засыпает. А я лежу рядом, смотрю на его и понимаю, что завтра все будет так же – споры, обиды, выяснения отношений, - но ловлю себя на мысли о том, что я уже не могу без него, моего маленького сыночка, не такого, как другие, но вот он лежит рядом, и разве смогла бы я любить так сильно другого ребенка? Нет, вот именно такой, как мне нужен – вздорный, капризный, упрямый, и такой любимый…Я аккуратно поправляю ему одеяло и засыпаю…счастливая…
Продолжение следует…
Я очень очень хотела малыша. Не важно кого и сколько. Но он не разделял мои мечты.
21 - ладно, может передумает...
22 - ну ничего, подожду ещё...
23 - ну решайся...
24 - ну когда же ты решишся...
25 - блин, а годы то идут...
26 - хочу малыша!!!
Шесть бестолковых лет. Что делать? Изменить? Я его люблю...Хочу от него сына, его глаза... его улыбку...
Пошла и купила противозачаточные. Двести рублей. Самые дешёвые. Таблетка плавно опустилась на дно унитаза. "Милый, давай попробуем..." Показала таблетки. Пресчитал. Ровно одиннадцать. Одной не хватало. "Ладно, но только один раз..." Мне выпал один единственный шанс. Стрелки показывали пол шестого вечера. Я лежала и думала. Я уже или нет?
Каждое утро вставала с постели и с надеждой ждала тошноты. Тишина. Вглядывалась в зеркало и искала, что я там искала?
Я уже знала, что беременна, чувствовала без всяких тестов. Меня поймут только мамы...Я несла эту чашу счастья и боялась расплескать. У меня была тайна, тайна жила во мне и хотела всё время кушать. Беременность была очень лёгкой. Первое шевеление малыша, словно крылья бабочки такое нежное.
Он не признавал ребёнка, сам был ещё мальчишкой и не хотел взрослеть...
Роды. Могла бы и 10 раз так родить...боль была, но длилась мгновения и разве ж это боль? Первый крик. Стрелки показывали пол шестого вечера...в тоже самое время, когда был зачат мой малыш...Глаза моего сына...его глаза...Я запомню это на всю жизнь...
Выписка. Муж, который стоит на коленях и просит прощение, его слёзы. В одно мгновения как только я передала сына ему в руки - мальчик стал мужчиной на глазах...
А потом он сказал мне что знал, что таблетку я не принимала...Почему? "Для тебя... ты хотела ребёнка, а теперь я понял, ты правильно сделала тогда..."
Перебирала в шкафу и нашла те самые таблетки. Такие дешёвые...и в тоже время такие дорогие моему сердцу...
П.С. История реальна и произошла со мной. Сейчас сынишке пол годика и мы хотим ещё малыша...
Январь. Мороз. И солнце к землянам поспешило,
И поразилось сказочной, безмолвной красотой!
Поярче с высоты свои владенья осветило –
Всё вроде как обычно, но что-то всё ж не то…
Деревья многолетние склонились, словно ивы.
Под тяжестью присевшие, испытывая гнёт,
Причудливо изогнуты, изящные, на диво,
Стоят кусты, деревья, закованные в лёд.
Деревья, что потоньше, согнулись, словно дуги,
Из крон своих устроив резные шалаши,
Обломанные ветки-шатры по всей округе –
Хрустальные, красивые, но только без души.
Неведомое ранее явление природы –
Тот странный ледяной ночной декабрьский дождь –
Явился он сюрпризом шутницы-непогоды,
И бедные деревья собой давил всю ночь.
Под натиском деревья клонились и стонали,
Заглядывали в окна под тяжестью «дождя»,
И в окна обмороженными ветками стучали,
И по стеклу сползали, подмоги не найдя.
Как жутко было слышать в тот вечер, сидя дома
В спокойной обстановке, при свете и в тепле,
Звук падавших деревьев – они роняли кроны,
Они теряли ветки – удары по земле…
Кто поутрУ в «дождливую» декабрьскую погоду
Впотьмах, из-за обрывов провисших проводов,
Прокладывал дорогу, направляясь на работу
В обход завалов веток и рухнувших стволов,
Дорогу ледяную ту забудет он едва ли –
Скользящих пешеходов несмелые шаги,
А на погибших ветках – безжалостную наледь,
Где подо льдом, на почках – зелёные ростки…
Деревья наши, милые, пожалуйста, крепитесь,
СильнЫ вы и красивы, ваш дОлог век – расти!
Вы будущей весны, пожалуйста, дождитесь,
И солнышко поможет вам силу обрести!
2.01.11
Это мой первый рассказ который я здесь разместила.
http://www.babyblog.ru/user/Geara/1923037