ФМ Пушкину - 225! "Знакомство с Пушкиным"

Знакомство с Пушкиным...

Я не помню с чего оно началось, но явно тоже как у всех. Поскольку мама была его страстной поклонницей, то читала нам его сызмальства, а поскольку обсуждали мы все прочитанное и переносили все это в игры вместе с братом, когда родители работали на заводе посменно, то между нами оно и осталось, забывшись со временем.

Что могу сказать точно - нашими самыми первыми книгами Пушкина были сказки с иллюстрациями Конашевича отдельными книжками. Потому что все его рисунки я помню очень хорошо, так же как обложки нескольких толстых детских книг, среди которых Пушкина не было.

Конечно, было часто читаемое Лукоморье... Помню, что мама часто декламировала нам строчки про кораблик. А кораблик я помню такой:

И стихи про солнце, месяц и ветер тоже помню с Конашевичем.
Фото из интернета.

И "Сказку о рыбаке и рыбке" тоже с ним же.

Но только это была не тонкая книжка, а картонка-раскладушка. Или книжка-ширма. Но слова "ширма" я тогда не знала, хорошо помню как оно озадачивало меня в пьесе "Михалкова "Сомбреро", где в ремарках Шура постоянно "скрывался за ширмой".

А вот картонку я очень любила - причем, не столько за строки великого поэта, сколько за возможность использования книги в игре - из нее получался великолепный кукольный дом, в котором картонные страницы были стенами. Помню печаль, когда сгибы стали лохматиться и рваться, и дом стал выглядеть неаккуратно...

Хотя сказка тоже была неплоха, я ее много раз читала самостоятельно и, как многие дети, тоже удивлялась бестолковости старика, терпевшего все причуды старухи.

Были вопросы к художнику - что, правда "раньше" были такие крыши, как вот тут над крылечком?

И еще была претензия к нарисованным елям - что, художник елки рисовать не мог научиться? Разве это елка?

У нас тогда елками все называли пихты. И меня дико удивляло, когда во всех книжках их называли колючими. И только в 11 лет я узнала, что елка это совсем другое дерево, а уже совсем взрослой увидела в питерских окрестностях именно такие ели, как на рисунках Конашевича...

Тут не очень это видно, но все-таки.

Сказки про Балду и Золотого Петушка я не любила. В сказке про Петушка меня удручали погибшие сыновья Дадона, лежавшие у шатра шамаханской царицы, и то, как быстро рыдающий отец при виде этой царицы забыл, что убили друг друга они из-за нее...

А когда мы были на Кавказе и ехали на поезде из Баку в Кировабад, папа вдруг заговорил с попутчиками про Шемаху, я поняла так, что мы будем ее проезжать, и немедленно вообразила, что все женское население этого города - шемаханские царицы! Я представила, как по перрону будет прогуливаться целая толпа этих самых цариц, и это зрелище никак нельзя будет пропустить! Но оказалось, что Шемаха в стороне от железной дороги, и живут там обыкновенные люди...

Немало способствовали принятию сказок и маленькие шоколадки" Сказки Пушкина", продававшиеся во всех гастрономах. И на обертках многих был именно золотой петушок. Шоколадки были двух видов: волнистые прямоугольнички, из шести брусочков, похожие на стиральную доску, и вытянутые в длину плиточки с косой разметкой - ими делиться было неудобно - разламывались на слишком большие куски ))) Первые в сети не нашла...

Потом было знакомство с Пушкиным и его сказками через фильмы. Я обожала "Сказку о царе Салтане"! Мы жили рядом с кинотеатром и папа несколько раз водил нас на фильм. Мне так нравился князь Гвидон! Что маленьким златокудрым ангелочком, что взрослым юношей в исполнении Олега Видова.

Ну и поющая и танцующая белочка, конечно!

Уже в школьном возрасте меня форменным образом потряс фильм "Руслан и Людмила"! Я даже подумала, что вот так надо снять вообще все сказки в мире!
До этого мы слушали поэму из синих томиков собрания сочинений с мелким шрифтом.

Потом в жизни появился школьный Пушкин - портретом на стене в кабинете, строчками в учебниках. А о том, как у меня появился Мой Пушкин я писала.

Дочке я читала все про тех же кораблик, месяц, солнце, ветер. Лет с двух висел на стене плакат с Лукоморьем - хорошо нарисованный, но напечатанный на рыхлой бумаге, и потому не сохранившийся, но стихотворение она выучила рано. И про самого Пушкина мы ей рассказывали, и картинки-портреты и картины художников, выдранные из журналов, на стенку с большим листом пенопласта из упаковки холодильника я периодически ей лепила. Потом воспитательница рассказывала, что когда у них в саду выступал наш местный бард со своими песенками, Юлька там блистала, спасая честь детсада, отвечая на вопросы про океаны, Пушкина и сказки.

У нас тогда была книга сказок с иллюстрациями Станислава Ковалева.

А "Руслана и Людмилу" Юльке прочла мама, за что я была безумно ей благодарна - меня удручала перспектива чтения такого объема...

Ну и на тему понимания Пушкина с младенчества у нас есть семейная легенда про племянницу. В полтора года ее привели на первую в жизни елку на работе у родителей. Нарядили в белое кружевное платье, надели на голову коронку из проволоки и мишуры, объяснили - будешь Снежной Королевой! Один из сотрудников, сказал, восхищенно закатив глаза, какая она красавица и спросил как называется ее костюм, кто она сегодня на елке?

- Королевич мимоходом, - небрежно-снисходительно, чуть свысока ответила юная Королева.