Софья Петровна

***

Лидия Николаевна Чуковская - очень смелая женщина.

В 1939 году она написала книгу, которую немыслимо было тогда написать. Она писала о репрессиях.

Советскую власть Чуковская любить не могла.

С 1928 года она трудилась редактором в ленинградском отделе Детиздата, организованном Маршаком. Люди там работали талантливые: их книги и сегодня дети читают. Об этом интересном творческом периоде у Чуковской есть книга "В лаборатории редактора".

В 1937 редакцию разгромили: сотрудники были уволены - это те, кому повезло; около двадцати человек были арестованы. Вернулось на свободу из них только двое: Тамара Габбе и Александра Любарская. Сам Маршак спешно покинул Ленинград, чтобы избежать ареста. Чуковская тоже уехала на Украину - это её спасло.

В 1937 году также арестован её муж, ученый-физик. О его судьбе Лидия долго не знала. Он был расстрелян, но семье сообщили о приговоре "десять лет без права переписки".

И вот в таких обстоятельствах Чуковская (ей чуть за тридцать) пишет художественную книгу "Софья Петровна".

***

Это история о хорошей простой женщине. Она из "бывших", но перекована (и это уже поражает! ей с сыном оставили одну комнату в некогда их большой квартире, они это безропотно принимают). Верит партии. Читая газеты, ужасается, на что могут пойти "ублюдки".

---

Они говорили о том, как, наверное, возмущен сейчас Коля. Да и не только Коля: возмущены все честные люди. Ведь в поездах, пущенных под откос вредителями, могли быть маленькие дети! Какое бессердечие! Изверги!Недаром троцкисты тесно связаны с гестапо: они и в самом деле не лучше фашистов, которые в Испании убивают детей.

---

Арестован врач, друг и коллега её покойного мужа, это ошибка - разберутся и отпустят.

---

— Иван Игнатьевич ничего не сделал против советской власти, — угрюмо сказала Кипарисова.

— Я так и думала! — воскликнула Софья Петровна. — Я ни минуты в этом не сомневалась, я так всем и говорила…

Кипарисова мрачно смотрела на нее черными огромными глаза

— До свиданья, Софья Петровна, — сказала она без улыбки.

— Когда Иван Игнатьевич вернется, зовите меня на пирог, — проговорила Софья Петровна. — Да что вы, право, такая расстроенная? Раз Иван Игнатьевич не виноват, значит, все будет хорошо. В нашей стране с честным человеком ничего не может случиться. Просто недоразумение. Смотрите же, будьте молодцом… Пришли бы когда-нибудь чайку выпить!

---

Арестован директор издательства, где Софья Петровна работает машинисткой, - а ведь казался таким приличным человеком, но собственно что она о нём знает?

---

Вернувшись после собрания домой, Софья Петровна села писать письмо Коле. Она написала ему, что у них в типографии открылись враги. А на Уралмаше? Все ли там благополучно? Как честный комсомолец, Коля обязан быть бдительным.

---

Свет в оконце - это её сын. Он молодой инженер и уже сделал изобретение. Его фото поместили в газете "Правда"!

---

Кто знает, быть может, годика через два и у нее будет такая же милая внучка. Или внук. Она уговорит Колю внука назвать Владлен — очень красивое имя! — а внучку — Нинель — имя изящное, французское, и в то же время, если читать с конца, получается Ленин.

---

И вот друг сына приносит новость: Николай арестован. Конечно, мать уверена, что это ошибка и его скоро отпустят. Она идёт на Шпалерную выяснять, что происходит с сыном. Начинаются её круги ада - бесконечные очереди, цель которых получить крупицу информации о родном человеке.

---

Подумать только, все эти женщины — матери, жены, сестры вредителей,террористов, шпионов! А мужчина — муж или брат… На вид все они самые обыкновенные люди, как в трамвае или в магазине. Только все усталые, с помятыми лицами. «Воображаю, какое это несчастье для матери узнать, что сын ее вредитель», — думала Софья Петровна.

---

— Что вы, Алик, — тихо сказала Софья Петровна.

— Как вы можете сравнивать! Ведь Колю-то арестовали по недоразумению, а других… Вы что, газет не читаете?

— Э, что газеты, — ответил Алик и вышел.

В газетах как раз появились признания подсудимых на суде. Вчера в очереди Софья Петровна прочла целый лист из-за плеча стоящего перед ней мужчины. У нее болели ноги, ныло сердце, но газета была такая интересная, что, вытянув шею, она прочла ее всю. Подсудимые подробно рассказывали про убийства, про отравления, про взрывы — и Софья Петровна была возмущена вместе с прокурором. «Это как называется?» — со сдержанным негодованием спрашивал у подсудимого прокурор. «Подлость!» — сокрушенно отвечал подсудимый.

Нет, Софья Петровна недаром сторонилась своих соседок в очередях. Жалко их, конечно, по-человечески, особенно жалко ребят, — а все-таки честному человеку следует помнить, что все эти женщины — жены и матери отравителей, шпионов и убийц.

---

Чуковская шаг за шагом описывает изменения, которые происходят с психикой несчастной Софьи Петровны.

---

— Я не о вас говорю. В квартире кроме вас люди живут. Если уж один член семьи в тюрьме — то от остальных всего можно ожидать. За хорошее в тюрьму не посадят.

Софья Петровна замерла.

— Что ж, что сын в тюрьме, — сказала жена Дегтяренко. — Посидит, да и выпустят. Он не карманник какой-нибудь, не вор. Образованный молодой человек. Мало ли теперь кого сажают. Муж говорит, многих теперь берут порядочных. А про него и в газете писали. Знаменитый ударник был.

— Ударник, подумаешь! Маскировался, вот и все, — сказал Валин голос.

— Овечка какая невинная нашлась, — снова заговорила медицинская сестра. — Нет уж, извините, пожалуйста, зря у нас не сажают. Уж это вы бросьте. Меня же вот не посадят? А почему? Потому, что я женщина честная, вполне советская.

Софье Петровне сделалось холодно в ванне. Вся дрожа, она вытерлась,накинула халат и на цыпочках прошла в свою комнату. Она улеглась под одеяло и сверху, на ноги, положила подушку. Но дрожь не унималась. Она лежала, дрожа, и смотрела прямо перед собой в темноту.

---

Рядом с ней есть друзья её сына: юноша и девушка. Они по своей молодости порядочны. Но потом и они исчезают.

---

— Колька Липатов — террорист! — захлебываясь, говорил Алик. — Сволочи, вот сволочи! Да это же курам на смех! Знаете, Софья Петровна, я начинаю думать так: все это какое-то колоссальное вредительство. Вредители засели в НКВД — вот и орудуют. Сами они там враги народа.

— Но ведь Коля сознался, Алик, сознался, поймите, Алик, поймите… — плача, говорила Софья Петровна.

Алик твердо взял Софью Петровну под руку и повел к дому. У дверей ее квартиры, пока она искала в сумочке ключ, он заговорил опять: — Коле не в чем было сознаваться, неужели вы в этом сомневаетесь, что? Я ничего не понимаю больше, совсем ничего не понимаю. Я теперь одного хотел бы: поговорить с глазу на глаз с товарищем Сталиным. Пусть объяснит мне — как он себе это мыслит?

---

И страшно, когда Софья Петровна предаёт верного Алика. Чтобы "не навредить сыну". Ну и то, как она реагирует на письмо сына... это финальная страница повести. Как же это жутко.

---

— Слыхали наши новости? Тимофеев арестован.

— Как? — смутилась Софья Петровна. — Ведь он же… ведь он же всех и разоблачил… вредителей…

Бухгалтер пожал плечами.

— А теперь его кто-то разоблачил…

***

Я удивлена, что ничего не знала об этой книге. А ведь она уникальная!

О терроре написано не десятилетия спустя, а летописно, можно сказать. Поэтому читаешь с особым щемящим чувством.

Книга была написана в единственном экземпляре. Рукопись, разумеется, прятали (тетрадь сохранил человек, погибший в блокаду). В 60е были попытки опубликовать в журнале, но власть оказалась не готова. Солженицына напечатали, а Чуковскую нет. Книгу читали очень немногие в самиздате.

В России издана повесть была только в 1988 году. Тут же сняли фильм с Анной Каменковой. Но я ни про книгу, ни про фильм даже не слышала!

Интересная деталь: в кино из окон издательства открывается вид на Казанский собор. Именно так располагался Детиздат - в здании книжного магазина Зингер, на верхних этажах.

Некоторые нюансы опущены, но фильм хороший. Тяжёлый.

***

Лидия Чуковская считала "Софью Петровну" лучшей своей работой. И это действительно очень сильная книга.

---

В своей повести я попыталась изобразить такую степень отравления общества ложью, какая может сравниться только с отравлением армии ядовитыми газами. В качестве главной героини я избрала не сестру, не жену, не возлюбленную, не друга, а символ преданности — мать. Моя Софья Петровна теряет единственного сына. В нарочито искаженной действительности все чувства искажены, даже материнское, — вот моя мысль.

---

ПС. Стихи Ольги Берггольц, 1948 г.

Она тоже прошла через аресты, у неё есть о том в дневниках.

---

На собранье целый день сидела -

то голосовала, то лгала...

Как я от тоски не поседела?

Как я от стыда не померла?..

Долго с улицы не уходила -

только там сама собой была.

В подворотне - с дворником курила,

водку в забегаловке пила...