Про еврейскую мать

Очень люблю еврейских мам. Когда я говорю «еврейских» и остальные слова этого поста, то произношу их с характерным одесским акцентом. И каррртавлю)

Еврейская мама это та, что кричит с балкона: Изя, иди домой, ты замерз! Ну или: Сеня, ешь борщ, шоб ты сдох, тебе надо поправиться! И за родную деточку жизнь отдаст.

Я наших детей люблю. Очень. Жизнь отдам. И если кто-то, не дай Бог, обидит мне деточку…лучше не надо, не рискуйте. Перекушу яремную вену одним зубом, сплюну и труп спрячу. И моя же деточка, любая из трех, отгребет от меня первая, если попытается усесться поудобнее мне на шею.

…шел третий день карантина, а я уже сошла с ума. Карантин в городе по поводу простуд, школы не работают, сопливые сидят дома и делают гору заданий. Ну, а я здесь при чем? Почему я должна страдать из-за чужих соплей? Трое детей в небольшой квартире кого угодно доведут до цугундера. Гулять - холодно, в гости нельзя - там сопливые, в кино нельзя - там сопливые, в какой-нибудь ТЦ нельзя там везде сопливые.

Что делают дети в отдельно взятой квартире во время карантина: спят, едят, типа делают уроки, едят, сидят в планшетах, едят, получают звездюлей, быстро делают уроки, едят. Они столько едят, что мне кажется - если я случайно упаду на пол, они и меня съедят. Они уже не хотят просто каши. Им подавай профитролей и мясо по-французски. За последнюю неделю я поняла, что умею печь булочки с корицей и творогом. Печенье с шоколадом, специальное новогоднее в виде елочки. Хворост. Мандариновые капкейки и тыквенно-творожный пирог. Делать жульен, буябес, бигос и суп-пюре из чечевицы. Нет, это не моя больная фантазия и я столько не ем. Это скучающие дети и интернет. Они находят рецепты, мы готовим, они съедают, я убираю. Все. Я устала. Завтра - разгрузочный день, кефир и гречка. Или я начну убивать.

И тут я вспомнила одну старую еврейскую притчу. Вот эту.

Жила-была бедная еврейская семья. Детей было много, а денег мало. Бедная мать работала на износ - готовила, стирала, и орала, раздавала подзатыльники и громко сетовала на жизнь.
Наконец, выбившись из сил, отправилась за советом к раввину: как стать хорошей матерью? Вышла от него задумчивая. С тех пор ее как подменили. Нет, денег в семье не прибавилось. И дети послушнее не стали. Но теперь мама не ругала их, а с лица ее не сходила приветливая улыбка.
Раз в неделю она шла на базар, а вернувшись, на весь вечер, запиралась в комнате. Детей мучило любопытство. Однажды они нарушили запрет и заглянули к маме.
Она сидела за столом и …пила чай со сладким цимесом!
"Мама, что ты делаешь? А как же мы?"- возмущенно закричали дети.
"Ша, дети! - важно ответила она. - Я делаю вам счастливую маму!"

Евреи народ мудрый. Я поняла, что надо что-то решать и пошла … нет, не к раввину, а в супермаркет. Я не знаю, что такое цимес, но душа требовала сладкого и я купила шоколадку. Спалилась прямо в дверях, когда отдала пакет с покупками в детские руки. Эти дети, эти изверги, сожрали мою шоколадку, пока разматывала три слоя шарфа.

На второй день я была умнее и злее. Я купила шоколадку. Я несла ее домой отдельно в сумочке, а не в пакете с продуктами. Под покровом ночи я перепрятала шоколадку из сумочки в надежное место. Иииииии - забыла куда! Искала пол дня, нашла два утерянных носка, ручку, запчасть от лего и очки для плаванья. Шоколадку не нашла. Подозревая старшего сына. И свою девичью память.

С заварным пирожным я нигде не смогла уединиться. Они находят меня везде! Половину пироженки пооткусывали по очереди, второй половиной я от них отбивалась, пока мне не покусали пальцы. Как, ну как в такой ситуации быть мне счастливой мамой? Я для них ведь и стараюсь.

Как-то размешивая одной рукой тесто на супер вкусные панкейки, а второй пасту карбонару я рассказала детям эту притчу о счастливой матери. С акцентом, в лицах, как полагается. Особенно им понравилась последняя фраза: дети, ша! Ржали.

А потом выпал снег, и мы пошли гулять. Проходим мимо магазина с выпечкой и они начинают меня троллить - иди купи тортик, сделай нам добрую маму! А я че, злая? - пыхнула я огнем и дымом из ноздрей и пошла в магазин. Ну, глаз дергается, пена изо рта капает, руки дрожат, ну так зима, холодно, авитаминоз. Или злая?

Купила круассан с шоколадом. Ела прямо у прилавка и смотрела, как к стеклянной двери магазина прижимаются две детские морды. Они с младшим в коляске гуляли, я наврала им, что с коляской в магазин нельзя, а я совершаю покупки. И подобрела аж до вечера.

А потом карантин продлили еще на пять дней. Ну, вы представляете мою радость? Слышали, там, за городом, волки выли? Неее, то были не волки…

Стою такая радостная у окна, смотрю на снег, никого не убиваю. Меню на неделю сочиняю и список развлечений. И тут тихо приоткрывается дверь, мне в голову летит конфета чернослив в шоколаде, дети за дверью скандируют: сделай нам добрую маму и убегают.

О, я правильно лупила воспитывала детей. Они поняли, что мне для душевного спокойствия очень не хватает сожрать в нычку пряник. Но счастье ведь не в шоколадке, спрятанной от детей. Хотя я так делаю и буду делать. И не в торте, сожранном на ночь.

Мораль сей басни такова: счастье в зефире в том, чтобы в этом сумасшедшем мире найти лично для себя время и место. Хоть два квадратных метра и пару минут.

И я заслужила свои пять минут тишины и одиночества, пока я утром пью кофе. Это мое священное время. Хочу - досыпаю. Или думаю. Или ни о чем еще не думаю. Всем ведь надо счастливую мать. Мои домочадцы это уже знают. Люблю их за это.