Следственные дела периода гонений за веру зачастую выглядят однотипно. Но встречаются и такие, что читаются, как готовый сценарий трагикомического фильма. Предлагаемый очерк написан по мотивам одного из таких дел.
"ВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ" в Белгородском районе С тем, что 1929 год был годом "великого перелома", никто не спорит и не спорил. Ни те, кто ломал. Ни те, кого ломали. Именно в этом году село Киселево Белгородского района попало под назойливую опеку группы комсомольцев-транспортников со станции Белгород. Два раза белгородцы приезжали в село на разведку. Познакомились с местным руководством, с активистами-комсомольцами. Подивились темноте и отсталости местных жителей, большинство из которых вздыхали, проходя мимо закрытой "законным образом" церкви. И пришли к выводу, что работы тут - непочатый край. КОМСОМОЛЬЦЫ и БОГОМОЛЬЦЫ, или Открытие клуба в престольный праздник. В третий раз белгородские шефы приехали в Киселево в ноябре 1929 года на "престольный праздник". В этот день они хотели сделать селянам подарок - открыть клуб в пустующем здании церкви. - Но осуществить это не удалось, так как не собралась публика, - сокрушался позднее при даче свидетельских показаний один из инициаторов этого мероприятия Тихон К., продавец железнодорожной лавки. - Мы делали попытку собрать публику звоном в церковный колокол, но и эта мера не помогла. Приунывшие гости, еще на что-то надеясь, продолжали "украшать" храм. Установили радио, завесили иконы плакатами и портретами. И в тот момент, когда они вешали над входом с улицы портрет товарища Ворошилова, именем которого предполагалось назвать новое культурное заведение, к ним подошел неизвестный человек. - Что будет, если я закрою церковь и повешу на двери замки? - поинтересовался он. - На каком основании? - возмутились белгородские просветители, не ожидавшие такого поворота событий. - У меня имеется решение окрисполкома о передаче церкви верующим, - завил ошарашенным гостям незнакомец и, не добившись от них согласия, пошел требовать освобождения храма в сельский совет. Местные комсомольцы сообщили приезжим, что это был Стефан Синегубов, ктитор тутошней церковной общины, которая не прекратила попыток добиться возвращения церкви "церковникам". За неугомонным ктитором снарядили погоню. Поймали его уже в сельсовете и, судя по косвенным данным, крепко избили. Били, впрочем, комсомольцы киселевского прихода, а гости их только подстрекали. Белгородцы отправлялись восвояси с чувством неисполненного долга. Брала досада за то, что долгожданное торжественное открытие клуба не состоялось, за то, что население должной активности не проявило. Тревожило то, что оживились в селе "церковники". Прощаясь с гостями, киселевские комсомольцы посоветовали: "В следующий раз нужно привезти в село оркестр духовой музыки и тогда соберется достаточное количество публики". Да белгородцы и сами уже почувствовали, что без духового оркестра им не привлечь к себе внимания киселевцев. Больше месяца белгородские транспортники готовились к новой поездке в село Киселево. В этот раз они сколотили настоящий отряд в сорок пять человек. Сюда вошли музыканты духового оркестра и группа школьников-синеблузников под руководством Огурцовой, подготовившая к открытию киселевского клуба композицию на антирелигиозную тему. 8 января 1930 года, то есть на Святки, весь этот агитпоезд отправился из Белгорода в Киселево по железной дороге. На станции Гостищево артистов и просветителей ожидали семь подвод и два председателя: колхозный и сельсоветовский. Предварительно они обещали оказать гостям всестороннюю помощь, но к моменту встречи ситуация в селе вышла из-под их контроля... "НАМЯТЬ БОКА, ЧТОБ НЕ ЗАКРЫВАЛ ЦЕРКВИ" Накануне в Киселево прибыл еще один гость - секретарь Белгородского районного комитета ВКП (б) товарищ Попов. Он планировал на общем собрании села в помещении школы выступить с докладом о коллективизации, концентрации скота и плане весенней посевной кампании. Народ, узнав, что в село прибыл большой начальник из Белгорода, собрался достаточно быстро. Но на лицах людей не было радости и готовности каждую реплику докладчика встречать аплодисментами. У киселевцев накопилось к власти много острых вопросов. Попов, видя, что запланированный доклад ему прочесть вряд ли удастся, спешно отменил свое выступление. Но народ, собравшийся вокруг школы, не уходил. И он вовсе не безмолвствовал, а наоборот, был сильно возбужден. Собравшись с духом, гость вышел на крыльцо школы в плотном кольце местных активистов. Крестьяне тут же забросали представителя власти кучей вопросов. Настойчивее всего люди требовали от Попова разрешения на обратную передачу церкви церковной общине. Гость быстро пошел на уступку и с легкостью обещал вернуть храм верующим, раз таковые в Киселево еще есть. В такое чудесное разрешение сложной проблемы многие не поверили. - Стащить его и намять бока, чтоб он впредь не закрывал церкви! - такие и им подобные реплики вылетали из толпы по адресу белгородского коммуниста. Он вынужден был вновь удалиться в помещение школы и ждать, пока страсти отбушуют, а люди разойдутся. В этот самый момент на станцию Гостищево высадились белгородские синеблузники и оркестранты. ВЕЧЕР НЕ СОСТОЯЛСЯ. Председатель сельсовета и председатель колхоза стали убеждать артистов перенести свой концерт на более благоприятное время. Может быть, поближе к Пасхе. Но белгородцы были настроены решительно и не отказались от своих намерений. В селе их встретил Попов и "категорически запретил делать попытку использовать для дальнейшей работы церковь". Представление перенесли из церкви в школу. - Нами начата была работа в школе, но таковая не имела успеха, так как вследствие начавшегося избиения комсомольцев какими-то хулиганами, коих поддерживали якобы кулаки, была сорвана, - сообщал через месяц органам ОГПУ один из белгородских просветителей. Председатель Киселевского сельсовета в своей беседе со следователем ОГПУ описал обстоятельства потасовки на сорванном вечере более подробно. Школа не смогла вместить всех желающих послушать духовой оркестр. Не потому, что их было слишком много, а потому что помещеньице едва вместило артистов. На пространстве, отведенном под зрительный зал, сразу случился аншлаг. Некоторые киселевцы, оставшиеся на улице, были обижены этим. В кои-то веки в село приезжает духовой оркестр, а нас на него не пускают. Особенно активно выражала свое недовольство группа местных молодых парней, никакого отношения не имеющих к церковной общине, да к тому же подвыпивших. Один из них, двадцатичетырехлетний холостяк, позднее на допросе признавался: "Водку я пил дома один". Ребята сделали попытку прорваться на концерт через одного музыканта, который выходил на улицу покурить или еще по какой другой надобности. Они, чуждые всякой дипломатии, взяли артиста за грудки и потребовали провести вовнутрь. На защиту гостя встал местный комсомолец. С ним хлопцы уже не стали церемониться. Завязалась драка. Разнимать ребят кинулась руководительница синеблузников Огурцова с криком: "Товарищи, за что вы комсомольцев избиваете?". И сама пострадала. Ее кто-то оттащил назад за волосы. Зрительское внимание перекинулось из школы на улицу. Музыка умолкла. Синеблузники рассеялись. И. как резюмировал председатель сельсовета, "вечер не состоялся". - Эта последняя поездка произвела неблагоприятное впечатление, - жаловался следователю ОГПУ лидер белгородской шефской агитбригады. - Я лично считаю, что разыгравшиеся в селе события носили организованный характер с целью срыва нашей работы на селе. Организаторами этого могли быть кулаки, в том числе Синегубов Стефан... ФОТО НА ПАМЯТЬ ВО ДВОРЕ ТЮРЬМЫ. Вскоре Белгородский ДОМЗАК пополнился заключенными из Киселево. Волны арестов прокатились и по другим селам Белгородского района. Тюремный фотограф, экономя пленку и фотобумагу, умудрился запечатлеть всех 122-х обвиняемых, проходящих по одному делу, на двух групповых снимках. Для того чтобы уместиться в кадр, одним пришлось встать на колени, другим лечь, третьим подняться на лавочку. Если не обращать внимания на зарешеченное окошко на заднем плане слева и порядковые номерки, нанесенные поверх фотографии чернилами, можно подумать, что перед нами группа участников какого-нибудь рабоче-крестьянского съезда. Священнослужители на этом снимке мало чем выделяются из общей массы. Бороды и задумчивое выражение лица у многих. Снимок сделан весной. Во дворе Белгородской тюрьмы сошел снег. За спиной у героев этой фотографии - изнурительные допросы, терзающие душу очные ставки. Впереди: у одних - освобождение, у других - ссылка, у третьих - лагерь. А для четвертых этот снимок стал последним снимком в жизни. Среди приговоренных к расстрелу - тридцатитрехлетний иерей Аркадий Субботин. На групповом фото ему достался порядковый номер 6. В Киселево отцу Аркадию довелось послужить несколько дней. Прибыл он в село после описанных выше событий, а 12 февраля был уже арестован, едва успев очистить все следы перестройки церкви под клуб. отсюда