В порядке очереди

Я согласна спасать китов. Бороться за окружающую среду. Я даже готова защищать каких-нибудь птичек от полного исчезновения. Я запишусь в общество защиты животных и возьму брошенных котят. И, если потребуется, щенят.

Я защищу исторические и культурные памятники. Поддержу молодежь и не забуду пенсионеров.

Я внесу вклад в развитие медицины. Сделаю все возможное, чтобы победить птичий грипп. И простой тоже. Я буду поощрять исследования в области сердечных заболеваний. Буду активно бороться со СПИДом.

Но все это только после того, как перестанут убивать детей.

С тех пор, как Ленин разрешил аборты, деток каждый день приносят на заклание. Удивительно: многие из нас отряхнули прах достижений революции со своих ног, но с двумя главными ее достижениями многие не торопятся расставаться: безбожием и абортами.

Теперь, в двадцать первом веке, кажется, что аборты были всегда. А если обратиться к истории, выясняется, что это зло – ново. Удивительно, что к нему так быстро привыкли.

Почти в каждой семье – скелет в шкафу. Не только в переносном смысле, а и в буквальном. И мы удивляемся: почему плохо живем? Если бы маньяк или серийный убийца удивлялся, почему его преследуют неудачи, мы возмутились бы. А сами оставляем детям страшный груз: убитых братиков и сестричек. И недоумеваем: разбиваемся ради их счастья, и все без толку. Почему бы это? Защитников жизни атакуют душераздирающими историями о зачатых в результате насилия детях, о страшных угрозах здоровью матери, о невыносимых условиях жизни. А я думаю: перестали бы для начала убивать деток благополучные, семейные, небедные – тогда и до неблагополучных докатилось бы потихонечку. Как-то решились бы и страшные проблемы. Когда в тринадцать лет я узнала, что такое аборт – я не могла поверить. Я рыдала. Размазывая слезы по лицу, я твердила себе: никогда, никогда, никогда! Я и сейчас не верю. Нам так жалко бесланских детей – и не жалко своих кровных. Те страдали от страха, голода, жажды. А в кабинете у врача каждый день по всему миру детей раздавливают, обезглавливают, засасывают в вакуумную трубку, а на поздних сроках заливают соляным раствором и рожденных живыми детей-леденцов кладут между оконными рамами, чтоб замерзли или просто оставляют умирать – это кому как нравится.

И жестокость имеет разные масштабы. Мне пришлось переводить в шотландской больнице женщине, готовящейся к аборту. Там я воочию убедилась, что отсутствует инициатива врача. Да, женщине выписали направление по ее просьбе, но не менее двадцати раз во время беседы прозвучало: одуматься никогда не поздно. Даже если уже маску наденут, можете встать и уйти – никто не будет сердиться за отнятое у медработников время. Подробно описали страшный вред для организма и психики матери. Выписывая направление, врач была настолько подавлена, что смотреть на женщину не хотела. А когда та передумала и решила сохранить ребенка, расцвела, радуясь за пациентку.

В Ирландии аборты никогда не были разрешены. Там и разводы разрешили сравнительно недавно. И на глазах у всего мира традиционно нищая Ирландия богатеет. Конечно, такой расцвет имеет внешнее проявление: софт они успешно развивают, привлекают лучшие мировые мозги. Но я уверена: внешнее – вторично. Просто страна, которая не убивает своих детей, заслуживает процветания. Я неоднократно выражала это мнение соседям, таксистам и врачам. Подумав, они соглашались. Кстати, ирландцам ничего не стоит поехать в соседнюю Великобританию и сделать аборт (билет на самолет или паром за двадцать евро можно купить, виза не нужна). Некоторые так и делают – но их единицы. В народном сознании прочно сидит, что детоубийство – страшный грех.

Когда мы жили в Ирландии, соседка поделилась: «Представьте себе, я жду третьего! Не вовремя – просто ужас! И у мужа, и у меня такое напряженное время на работе, за старшими не успеваю смотреть. Но что ж поделать!» Гладит живот. Это как раз пресловутые карьеристы, которым вечно некогда. Но не ценой же детской жизни добиваться дальнейших успехов. Родили девочку, счастливы.

Одной женщине муж заявил, что категорически не хочет третьего ребенка. Она пошла со своим горем в церковь. Батюшка ей сказал: «Ты роди и мне отдай, не убивай только. Мужу так и скажи: я заберу ребеночка.» Нет нужды говорить, что сына батюшке не отдали (а еще в семье две дочки были). Муж и не вспомнил, что когда-то не хотел этого малыша, так был рад. Прошли годы. Все в их жизни шло по четко намеченному плану, дети подрастали, старшей исполнилось восемнадцать лет, и как гром среди ясного неба – опять беременность. Родителям под пятьдесят. Но теперь жена, вообще тихая, безответная и во всем угождающая мужу, была, как кремень. Хочешь – разводись, хочешь – бросай, ребенок будет. Так что возмущался муж недолго, хотя и сильно: знал, что жену убить легче, чем переубедить. И такого родили чудесного сынка! У мамы одна проблема: как выдворить из детской старших, не дают покоя младенцу, целый день его целуют и ласкают. Средняя дочка как-то сказала, обнимая малыша: «Мам, а я не обрадовалась, когда узнала, что у меня будет еще братик – что же теперь делать?» Неужели малыши не стоят, чтобы за них побороться? В идеале этот вопрос лучше выяснить до замужества.

«Я всю жизнь старалась людям помогать, никого не осуждать, никого не обижать…Вот разве что аборты…»

Информация с медицинского форума. «Я сделала аборт и с тех пор не нахожу покоя, мучаюсь чувством вины. Помогите.» Отвечает врач: «Представьте себе во всех подробностях необитаемый остров: пальмы, кокосы, синий океан…Оставьте Вашу проблему там. И никогда к ней не возвращайтесь.»

«Помогите! У меня большой срок беременности, около тридцати недель. В моей жизни все резко изменилось, я больше не хочу ребенка. Что делать? Можно травок попить и вызвать выкидыш?» Ответ врача: «Ни в коем случае, Вы умрете. А Вы попробуйте по социальным показаниям пройти, Вам не откажут».

- Господи, почему Ты не посылаешь нам хороших, мудрых государственных людей, которые выведут страну из хаоса?

- Я посылаю, а вы их убиваете во чреве.

Бабушкина исповедь.

Я, когда замуж выходила, говорила: никогда не буду аборты делать. Ни за что! Хоть беременности у меня все трудные были, токсикоз все девять месяцев, я все равно носить любила и рожать любила. Рожу – и живот к спине прилипает, такая худая была. Четвертого родила в тридцать семь лет и грустила: все, последний. А в сорок два опять беременность. Уж и плакала я: и стыдно как-то рожать в таком возрасте, и муж больной. Ну хоть бы кто словечко бы сказал: не делай! Нет, какое там. В церкву пришла, рыдаю. Женщины друг друга спрашивают: чего это она так убивается? Аборт не хочет делать? Нашла, из-за чего переживать: все делают. Я все просила: Господи, не допусти! Не допустил же Господь маму до аборта: пришла в больницу – закрыто, другой раз пришла – врача нет. И не пошла больше. Родила близнецов, они в тот же день померли. Крестили их дома в горшочке, потом уже в церкви батюшка дополнил. Вот, а то бы какой грех на душу взяла: двоих сразу. Я и просила, чтоб не допустил меня Господь. И пошла все-таки на аборт. Врач меня спрашивает: что ты, милая, плачешь, больно тебе? А я говорю: да разве в этом беда? Я ведь дитя свое убиваю. Врач глаза так расширила, испугалась словно. И говорит: а нам-то тогда что делать? С нас-то спрос какой? Страшно. Муж мне потом сказал: «Я думал, ты больше никогда улыбаться не будешь». Инфаркт у меня сразу, и с тех пор сердечница. Да, мне вырастить ребеночка было бы намного легче, чем убить. Девочка у меня была бы. Я точно знаю, что девочка: во сне ее видела.

Мне скоро восемьдесят лет. Одного ребеночка Господь забрал, я сознание теряла от горя, другого убила. За умершего мальчика Бога день и ночь благодарю, что Он забрал его: я в церкву стала опять ходить, и не боялась никого. А об убитом жалею! Вон сколько лет прошло, а как я жалею! Дети – это же радость.

На все руки мастерица

В семь часов звонит будильник. Она идет умываться. Из зеркала смотрит на нее симпатичное лицо с веснушками. Сегодня у нее день рождения. У кого-то положено, чтоб в этот день муж первым вставал и дарил с утра подарки, но она не любит, когда муж видит ее заспанной и неумытой. А подарок он обычно дарит вечером, так что она весь день живет ожиданием сюрприза.

Алинка сегодня у бабушки, так что в садик не вести. Встает муж, чмокает сонно в щеку, попадает в ухо. Она варит овсянку на воде: они с мужем ведут здоровый образ жизни. К овсянке прилагаются фрукты.

На работу муж не подвозит, потому что две остановки всего. Ой, вон одноклассница бывшая, Юлька Титова, с хорошенькой толстенькой девочкой. Она радостно здоровается, треплет за щечку толстушку. Фасон платьица у нее необычный, очень красивый, надо запомнить и попробовать сшить Алинке. Хотя в наше время никто не шьет, она умудряется и сшить, и связать, и приготовить изысканно. Муж гордится: на все руки мастерица. Да, руки у нее умелые и красивые. Вот только на левом мизинце лак облупился слегка.

На работе все так же, серенько и буднично. Стукает облупившаяся дверь. Она проходит по коридору. С утра уже много народу, хотя бывает и хуже. Опять эта сидит. Смущенно опускает глаза. Надо с ней построже. А вот тетка лет сорока, очень полная, ноги, как у слона. И о чем люди думают, нельзя же доводить себя до такого. Она с удовольствием переводит взгляд на свои стройные ноги в стильных колготках.

Работу начинает не сразу. К ней забегают пошушукаться и поздравить коллеги. Коробку дарят такую же, как в прошлый раз, но ничего, она как раз такие конфеты любит. Цветочки даже поднесли, хоть хиленькие, а все знак внимания. Люди все-таки сердечные. Сегодня попьют чай подольше.

Не работается сегодня, она механически записывает, задает вопросы. Выговаривает той – тоже рассеянно. Та просит разобраться с ней поскорее – некогда. Что же муж подарит? Он у нее затейник.

Толстую уже госпитализировать пора, перехаживает.

После чая время идет быстрей, сейчас все закончит – и домой.

Все, последняя. Сидит бледная, испуганная. Таких она больше всего не любит. Она напускает на себя официальный вид, но хорошее настроение берет верх. «Ничего, до свадьбы заживет», - пытается она подбодрить трусишку. Как всегда, с такими не везет. Она никак не может раздавить головку малыша…то есть, объекта. Но вот с ним покончено, его останки сложены в пронумерованный пакет. Теперь вымыть руки душистым мылом, забежать за Алинкой и накрывать на стол. Да, скоро Пасха. Она никак не решит: кулич самой печь или купить в булочной?

(статья из сайта http://www.aborti.ru/articles/Bringyourkids)