Тысяча и один способ поиска квартиры. Или похождения мулинского фантома.
Мулин Руж. Жизнь вне цивилизации и времени.Задачка сложилась так, что до первого октября нам необходимо было освободить занимаемое жилье. Легко сказать, но практически невозможно сделать. Квартиры в Мулино сдаются исключительно посуточно, благо от постоянного потока солдатских матерей отбоя нет.
«Что делать?» - воскликнула я, картинно заломив руки к небу. Небо ответа как такового не послало, и потому пришлось действовать старым дедовским способом, доступным каждому продвинутому пользователю интернета. Я зарегистрировалась во всех существующих группах и сообществах социальных сетей. Ключевым фактором вступления мной в товарищество являлось слово «Мулино» в его названии. Оказавшись внутри узкого круга мулинцев и их друзей, я быстро обнаружила, что как минимум четверть мулинского населения ищет жилье, и как минимум четверть от этой четверти также как и я догадывается о старом дедовском способе. Стена и форумы групп пестрели объявлениями от желающих снять квартиру.
«Нужно как-то выделиться», - подумала я и разместила вполне характерное для меня простенькое объявленьице. «Классическая советская семья: военный и училка, снимут квартиру в новом городке поселка. Вредных привычек, домашних животных, родни с баулами из жарких стран не имеем. Первая оплата за три месяца вперед». Эффект превзошел все мои ожидания. За несколько часов мою страничку в Одноклассниках посетила добрая сотня интернет-зависимых мулинцев. К сожалению, рядовых мулинцев, но не хозяев квартир, горящих желанием осчастливить меня своей жилплощадью.
В том же самом интернете я отыскала длиннющий список желающих сдать квартиру посуточно. «Буду умолять», - решила я. Глубоко вздохнула три раза, один раз глубоко выдохнула и набрала первый номер. Первый номер сказал четкое «нет». Второй номер его ответ повторил. Третий номер разразился нецензурной бранью и обвинил меня в том, что все мы только и умеем, что гадить в его квартире, от нас одна грязь, денег мы вовремя не платим и вообще нечего звонить добрым людям. Узнав о себе столько нового и удивительного, я искренне поблагодарила автора, положила трубку и немедленно разрыдалась. Нет-нет, я не сильно расстроилась, что все мы такие нехорошие люди. Нехорошие, так нехорошие, будем над этим работать. Я просто поняла, что врядли мне удастся попасть на отзывчивого и доброго человека в среде этих барыг, готовых угробить свою квартиру, сдавая ее посуточно случайным людям ради наживы и прибыли.
Прорыдавшись вволю, я собрала свою гордость и обидчивость в мусорную кучку, засунула ее туда, куда следует, и продолжила этот унизительный обзвон. Десятый номер оказался очень милым. Сострадательным таким. Заинтересованным. Все-все внимательно расспросил, где живем, кем работаем, с какого числа нужна квартира, сколько комнат желаем, в какой части поселка, на каком этаже хотим и на каком этаже сейчас живем, какое окно по счету, кто хозяин, где сам живет, кем работает, что ест, что пьет, по какому расписанию в туалет ходит. На этом вопросе я зависла и поняла, что еще немного и меня попросят жопу показать. Показывать жопу в планах не было. Десятый номер оказался пустышкой.
К вечеру список из пятидесяти телефоном благополучно закончился, я получила ударную дозу адреналина и опыта делового общения. Звонить больше было некому.
«Переходим к опросу мирных жителей», - бодро заявила я.
Мирные жители поначалу опрашивались очень охотно. С сочувствием и неподдельным интересом. Вот только помочь никто из них ничем мне не мог.
- Маринк, ты чего такая грустная? – удивился Юркин сослуживец, встретив меня на подходах к рынку.
- Да вот, из квартиры выселяют, новую найти никак не могу… - пожаловалась я.
- Ну, если чего услышу, скажу, - пообещал он.
- И на том спасибо, - для меня сейчас любой союзник на вес золота.
На рынке я нашла бананы и Гошу. Гоша – это работник того самого рынка, мы являемся его постоянными клиентами, а Кира его идентифицирует исключительно как Игоря Крутого. Точнее Игоря Крутого за роялем считает Гошей с нашего рынка. Не суть. Так вот Гоша – мужчина неплохой, нами уважаемый, отзывчивый и добрый. «Была, ни была», - выдохнула я.
- А вы случайно не знаете, может, кто-нибудь квартиру сдает?
- Да, одна наша знакомая скоро будет сдавать, но у нее пока жильцы не съехали. Числа с четвертого октября.
- Замечательно! – обрадовалась я. – Хозяин же не зверь, даст нам четыре дня форы, знает ведь, что в Мулино практически невозможно жилье найти.
Через день я позвонила этому незверю-хозяину, трубку взяла его жена. Ласково и совсем незверски подсказала мне, что съехать мы должны до 23-его числа и что «нет-нет, дочк, 23-его, как заехали 23-его, так 23-его нужно и съехать. Все-все, дочк, 23-его», положила трубку и пропала. Совсем. На следующие три недели хозяйский номер покинул зону доступа, тем самым оборвав возможность мирных переговоров.
Мне стало страшно еще в начале первой безответной недели. Кто знает, что может быть на уме у человека, вышедшего из зоны доступа? Вдруг тем самым он перешел в зону запоя? Как дуракам не писан закон, так алкоголикам не писан календарь. Вдруг он решит, что 23-е уже наступило и явится в родные пенаты в мое отсутствие?
Я быстренько прикинула, что красть в нашем доме особо нечего. Даже если он стырит микроволновку, допотопный холодильник и стиральную машину, горевать я буду не долго и не очень активно. Но вот если я лишусь своих ноутбуков – тут беда. И дело абсолютно не в заоблачной цене компьютеров пятилетней выдержки. Нет. Меня волновала потеря того, что для гипотетических воров обладало нулевой ценностью – фотографии за три с половиной Кириных года жизни. «Что делать?» - запаниковала я. Решение пришло неожиданно элементарное. Чтобы вещь не унесли, нужно унести ее раньше. Следующую неделю я ходила на работу с двумя компьютерами подмышкой. Своя ноша не тянет, ага. Сколиоз мой малость меня поблагодарил, поныл, ибо путь до Нижнего Новгорода, внутри него и обратно довольно-таки далек и неудобен, а в ту пору я ездила на педагогические курсы в самое сердце города. Но фотографии я сохранила для потомков. Стиральную машину тоже, кстати, никто не украл.
Итак, условия моего существования все больше стали походить на полевые. Из квартиры нужно было съезжать уже даже не срочно, а фактически сейчас. Я превратилась в мулинский фантом. Практически в одно и то же время с интервалом в несколько секунд меня могли видеть в двух противоположных концах города, пристающей к прохожим, продавцам, аптекарям, таксистам, мирным гражданам в маршрутках, на остановках, за остановками, под остановками, перед остановками, сбоку от остановок, на остановках… Кажется, я уже повторяюсь. Люди, едва завидев меня, уже за пятьдесят метров до моего приближения начинали махать руками: «Стой! Не подходи, нечистая сила! Не видели мы твоей квартиры!»
За десять дней до 23-его отчаяние достигло своей наивысшей точки. Точка была настолько высока, что я за ней пропустила приближение реальных критический дней. «Ё-моё», - хлопнула я себя по коленкам. И пулей побежала в магазин за необходимыми средствами гигиены.
- Прокладки дайте, пожалуйста, - жалобно попросила я продавщицу.
- Что-то еще? – участливо поинтересовалась она.
- Нет. То есть да. Квартирки случайно не найдется?
- Нет. То есть да. Вот вам телефончик, очень хорошая женщина.
Телефончик! Женщина! Квартира! Нашлись, родные!!!
…На прошлой неделе Юрка в одиночестве перевез все наши пожитки на новое место жительства. В финальный день переезда, когда к подъезду был подогнан огромный вещевоз и вспомогательная человеческая сила, из недоступной зоны объявился хозяин. Чувствительный наш. 23-е число он благополучно пропустил, а вот вывоз вещей пропустить не осмелился.
Завершающим аккордом стал Нафаня. Надев белую рубашку, аки на первомай только без воздушных шаров, он радостно выскочил из подъезда и на прощанье долго-долго тряс Юрке руку.
Прощай-прощай, Нафаня! Мы будем по тебе скучать!